Крыльев нет, есть только наша Соня! Будем кормить, или пусть в уголочке посидит?
Да ладно, сказала Лида, Пусть поест.
Мама и папа смотрели на это представление с улыбками, счастливыми глазами.
Соня уселась на свой стул, одну салфетку заткнула за воротничок, другой накрыла коленки, а третью вертела в руках, не зная, куда пристроить ещё и её.
На голову положи, шёпотом предложил брат.
Сонюшка надула губки, собираясь зареветь, но Лида быстро отняла у нее лишнюю салфетку и пристроила у себя на коленках.
Ну, приятного аппетита всем, феям и не феям тоже! сказал папа и стянул к себе на тарелку первый блинок.
Наступила тишина, все молча ели. С такими блинами, как у мамы, особо не поболтаешь, знай успевай жевать!
Лида положила Сонюшке на тарелку три блинчика, сметаны и варенья. Взяла себе, и вдруг подскочила:
Мама! А бабушке Ксене ты отнесла блинчиков?
Ой, батюшки, забыла! Ольга прижала ладони к щекам, словно случилось что-то непоправимое.
Сиди, мам, я сама отнесу, сказала Лида, свернула несколько блинчиков треугольничками, положила по ложке сметаны и варенья, налила из чайника какао и пошла к соседке.
Соседка баба Ксеня очень редко вставала с кровати, если бы не соседи, она бы уже с голоду умерла, наверное.
Вот и сейчас, постучавшись и войдя в комнату соседки, Лида увидела ее лежащей в постели, в комнате, давно не проветриваемой, стоял запах лекарств, пыли, и множество других не очень приятных запахов. От соседки как раз выходил старичок в длинном плаще, шляпе, и шарфе, намотанном на шею и прятавшем под собой седую бороду.
Здравствуйте, вежливо сказала Лида, а про себя в который раз подумала «шпион какой-то».
Здравствуй, чадо! ответил старичок. И до свидания! А ты уж, матушка, держись, ты еще нужна. Сказал старичок бабе Ксене и вышел, слегка поклонившись обеим сразу и Лиде, и бабе Ксене.
Лида с интересом посмотрела на старичка. Два раза в месяц, в воскресенье, он обязательно приходил к соседке. До его прихода старушка даже от воды отказывалась. Всё это было очень странно, но все привыкли, и никто ничего не спрашивал. Кажется, только папа знал разгадку этой тайны, но молчал, как памятник.
Доброе утро, баба Ксеня! громко сказала Лида, ногой пододвигая к кровати табуретку и устанавливая на ней тарелку и чашку. Мама с утра блинчиков нажарила, вот я вам принесла. Кушайте!
Спаси вас Господь, девонька! пытаясь сесть в кровати, прошелестела баба Ксеня.
Лида помогла соседке сесть, взбила подушки, дала салфетку бабе Ксене в руку. Огляделась по сторонам.
Баба Ксеня, мы сейчас все идем в парк, кататься на лодочке. А потом, когда вернемся, я у вас приберу. А пока вот только окошко приоткрою немного, можно?
Лидушка, а чего здесь прибирать? Мне всё равно. Я ведь умру скоро.
Не говорите так! испугалась Лида. Покойников она боялась, хоть и не видела ни одного в своей жизни.
Ну а чего уж там Не говорите прошамкала баба Ксеня, обсасывая блинчик с земляничным вареньем. Как есть, так и говорю. Пожила уж своё Олечке, мамочке своей, спасибо передай, уж больно вкусно у нее все получается! Золотые ручки! Ну, беги, беги, детонька, а то все лодки уплывут еле заметно улыбнувшись, проговорила баба Ксеня.
Лида еще немножко постояла возле соседки, осторожно погладила её высохшую руку со старческими коричневыми пятнами, и выскочила из комнаты.
Вернувшись к себе, Лида, было, села за стол, но снова подскочила:
Мам, а Мурыльду ты кормила?
Да что за ребенок такой! возмутилась мама. Сядь и поешь, в конце концов! Мурыльда ваша первой позавтракала. Я ей сметанки дала и кусочек рыбы. Видишь, вон она, в кресле спит, довольная! А ты, если сейчас же не поешь, никуда не пойдешь! сердито добавила мама.
Оля, тихо сказал отец. Успокойся! Заботится девочка обо всех, разве плохо?
Не плохо, Саша, но какой-то порядок должен быть! К тому же она сама ещё голодная! А о Мурыльде думает, так же тихо ответила мама.
Этот разговор услышал только Костя. Он тоже считал, что сначала надо позаботиться о других, а потом уже и о себе. Поэтому сам, с улыбкой, положил на тарелку сестрёнки блинчики и подвинул поближе вазочку с вареньем.
Умничка, тихонько шепнул он Лиде, и девочка расцвела от счастья.
А в кресле и вправду спала, вытянувшись во всю длину, необычайной красоты кошка. Лида помнила, как они, исцарапанные и в порванные платьицах, притащили домой котёнка, который застрял в кустах сирени.
Котик был удивительного окраса весь черный, только на лапках белые аккуратные носочки, да кончик хвоста белый. А на черной голове, от ушей до кончика носа, расположилось ярко-рыжее сердечко. Ну как такую красоту не взять? Даже мама недолго сопротивлялась. Котика назвали Мурзик. Мур. А месяца через три Мур, забравшись к папе на колени и подставляя брюшко чеши меня, насмешил папу до слёз.
Он взял котёнка в руку, покрутил из стороны в сторону, поразглядывал, и со смехом произнес:
Ну что, семейство, прощаемся с Муром!
Девочки сначала ничего не поняли, а Сонюшка моментально разревелась во весь голос, со всхлипами и подвываниями.
Да не ревите вы! весело сказал папа. Просто это никакой не Мур. Это Мурка! Кошечка, девочка.
Сёстры мгновенно успокоились, а маленькая Сонюшка неожиданно сказала:
Для такой королевской принцессы Мурка это не имя! Мы будем звать её Мурыльда.
Спорить никто не стал, и королева Мурыльда стала чуть ли не главным членом семьи.
Глава 2
До парка добрались около полудня. И, конечно, все лодочки были уже разобраны. Соня надула губки, глядя, как по озеру плавают разноцветные лодки, и даже Лида чуть не заплакала.
Опоздали, горько произнесла она.
Ничего, весело ответил папа, оглядываясь по сторонам. Мы пойдем вот на эту карусель, потом во-он на ту, а потом все будем есть мороженое! Может, и какая-нибудь лодочка освободится к тому времени. Или сперва мороженое? Ну, решайте!
Лида посмотрела на огромные хвосты очередей к билетным кассам возле качелей.
Лично я не отказалась бы от мороженого. Глядя в небо, негромко произнесла она.
И я, папочка, да, и я тоже! запрыгала вокруг отца Сонюшка.
А мороженое из вас не вылетит потом на каруселях? задумчиво спросил папа.
Саша! воскликнула мама. Ну что ты детей дразнишь! Решили ведь мороженое!
Повернулась и зашагала к киоску с мороженым. Лида и Сонюшка помчались вприпрыжку за мамой, а отец и Костя пошли неторопливо, солидно.
Из всех громкоговорителей слышалась веселая музыка, кругом цвели деревья и кустарники. Цветов было столько, словно их собрали сюда, в парк, со всей планеты.
У будочки с мороженым разыгралось лёгкое представление. Соня хотела два шарика малиновых, и один клубничный. Лида хотела малиновый, клубничный и еще просто молочный. Папа хотел пять шариков любого содержания, а мама только лимон. Запутались сами, запутали юную продавщицу в красивом белом передничке. А сёстры еще и на Костю обиделись. Нет, ну а чего он смеётся над ними?
Костя издалека наблюдал за семейством и понимал, что долго не продержится. Мороженого хотелось до того, что зубы сводило. Папа хитро поглядывал на сына, откусывая сразу по полшарика.
А молодой человек мороженое не хочет? поинтересовалась продавщица.
Хочет, тётенька, он хочет! глядя на девушку синими-синими, круглыми, как у совёнка, глазами, прошептала Соня. Только ему нельзя.
Это почему же? удивилась продавщица.
Потому что он уже взрослый, он сам говорил! И еще он силу воли вырабатывает! выболтала Сонюшка половину Костиных секретов.
Но Костя держался. Постукивал носком ботинка в такт бравому маршу, лившемуся из громкоговорителей почти с каждого столба.
Ой, не могу с вами! Костя! рассмеялась мама. Господи Ты Боже мой, иди уже сюда!
Костя сдался и получил пять разноцветных шариков в большом вафельном стакане. А Сонюшка немедленно прицепилась к Лиде:
Лида, а что такое Господи Ты Боже мой?
Не что, а кто. Машинально поправила сестрёнку Лида.
Ну хорошо, послушно согласилась Соня. Кто такое Господи Боже мой?
Ешь мороженое, ответила сестра. Вон, растаяло уже. А Боже это так люди называют Бога. Но Бога никакого нет, поэтому и знать тебе не надо.
Как нет? возмутилась Соня. Раз люди кого-то как-то называют, значит, это есть!
Родители с интересом прислушивались к спору сестрёнок, Костя тоже молча слушал.
Нет! твердо повторила Лида. Нам в школе и учителя, и наша пионервожатая, всегда говорят, что Его нет. А в школе ведь не будут врать?!
Зачем тогда говорить, если нет обиженно буркнула Сонюшка, недовольно глядя на старшую сестру.
Но аргумент, что в школе врать не станут, подействовал. Спор зачах, все сосредоточенно доедали мороженое.
И вдруг в парке настала тишина. Нехорошая, страшная какая-то тишина. Музыка умолкла, стало слышно пение птиц и шорох ветра в листве огромных старых деревьев. Но веселее от этого не становилось. Наверное, люди инстинктивно чувствовали, что молчание радио не к добру
Наконец в громкоговорителях что-то зашуршало, захрипело, и на весь парк раздался мужской голос:
Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра Подвергли бомбёжке наши города Вероломно Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Молотов! Это товарищ Молотов объявил! Война! Война слышалось со всех сторон. Война
Лида доела мороженое и посмотрела сначала на Костю, потом на отца. Костя стоял, сжав кулаки, забытое мороженое тяжёлыми каплями шлёпалось на асфальт. Папа стоял бледный, и по очереди оглядывал свою семью. Мама смотрела на папу. А Сонюшку интересовало только одно:
Лида, Лидочка, а что такое велоровно?
Не велоровно, а вероломно. Это значит, что мы им верили, а они нашу веру сломали. Поняла?
Поняла. А кому мы верили?
Сонюшка, на, вытри ручки, и пойдем домой. Лида протянула сестрёнке большой клетчатый носовой платок.
Как домой? Соня округлила глаза, надула губки
Домой! твердо повторила Лида и крепко взяла сестру за руку. Не до качелей сейчас. Посмотри, всё закрывается!
Соня огляделась по сторонам. Да, закрывается. Люди торопливо расходятся по домам.
Папа обнимал белую, как снег, маму, и что-то тихонько шептал ей на ухо. Костя взял за одну руку Лиду, за другую Сонюшку, и решительно зашагал к выходу из парка.
Костя, а что такое война? не выдержала всеобщего молчания Сонюшка.
Война Я не знаю, Соня, я никогда не воевал. Но, наверное, это очень страшно. Прилетают самолёты, бросают бомбы, а потом приходят солдаты и всех расстреливают.
Всех? губки у Сонюшки дрогнули, и она все-таки расплакалась.
Ты дурак, Костя, да? впервые в жизни нахамила Лида старшему брату. Совсем, да? Ты чего такое говоришь?!
А вообще, Сонька, мы их мигом разгоним, этих немцев, спохватился Костя. Так что не реви. У нас вон страна какая огромная, сколько народу живет! Куда им до нас! Так что победа будет за нами! повторил он слова народного комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова.
Мама с папой шли чуть позади, мама молчала, а папа говорил ей примерно то же самое, что Костя девочкам пару месяцев, и фашисты будут разбиты! К осени о них уже забудут! Наше дело правое, победа будет за нами!
А на лодочке мы так и не покатались тоскливо сказала Соня.
Ничего, сестренка, вот разобьём и прогоним эту нечисть, и на лодочке покатаешься, и на каруселях! весело ответил Костя. Лида, внимательно слушавшая брата, отметила, что улыбается от только для виду, а глаза у Кости были тревожные, задумчивые.
Нет, Костя, не покатаюсь, вдруг серьёзно, совсем не по-детски, пробормотала Соня. Они придут и всех нас из пистолетов расстреляют.
Слушай меня внимательно, Соня! старший брат присел на корточки и, глядя в зарёванные глаза сестренки, громко сказал:
Никогда, Соня, слышишь, никогда им не добраться до Ленинграда! Мы не позволим им дойти до нашего города! подхватил сестрёнку на руки, прижал к себе и зашагал дальше. Лида молча шла рядом.
Она тоже была уверена, что до Ленинграда фашистам ни за что не добраться, через две-три недели их просто размажут, как кашу. Вот только почему и у папы, и у Кости, такие серьёзные глаза, такие встревоженные лица?
На улицах царила неразбериха. Кто-то куда-то бежал, кто-то стоял, собрав вокруг себя народ и что-то громко говорил. И только глаза у всех были одинаковые, невидящие, обращённые внутрь Каждый думал о чём-то своём.
Добравшись до дому, Богдановы, не сговариваясь, сели на большой диван в гостиной. Диван был новенький, совсем недавно купленный, с полочкой наверху. На полочке стояло стадо слонов. Точнее, семь штук, с поднятыми кверху хоботами. Слоники были разной величины, с самым большим иногда разрешалось поиграть Сонюшке.
Мама слоников очень любила, часто мыла их и аккуратно протирала мягкой тряпочкой. А папа слоников терпеть не мог, надеялся, что они когда-нибудь разобьются, и называл их «мещанством в квадрате». Слова были непонятные, но Лида, один раз услышав их, так звонко и весело рассмеялась, что и папа, и мама, замолчали и с удивлением глядели на дочку. Папа сделал страшные круглые глаза, но не выдержал и рассмеялся сам. Мама пожала плечами и принялась за третьего слона.
Да ну вас, только и проговорила она. Не понимаете ничего.
А Лида представила, как папа ночью подкрадывается к дивану с маленьким молоточком, и каждого слоника по голове тюк. Тюк. Тюк. Такая уморительная и забавная получилась картинка, что Лида досмеялась до слёз, и потом ещё долго хихикала.
Но смешно было тогда, раньше. Сейчас все сидели притихшие, Лида прижимала к себе Сонюшку, все молча смотрели на папу.
Мама, папа, я сейчас пойду в военкомат. решительно сказал Костя.
Он приготовился спорить и что-то доказывать, но отец неожиданно сказал:
Вместе пойдем, Костя. Ждать повестку бессмысленно, она придет через день-два, так к чему это бестолковое ожидание? В общем, так, девочки мои. Сидите дома, никуда ни шагу, мы с Костей вернёмся быстро.
Папа порылся в ящике комода, вытащил свои и Костины документы. Немного постоял посреди комнаты, о чём-то задумавшись. Потом кивнул сыну головой и они вышли из квартиры.
Быстро у них не получилось. Все военкоматы были забиты добровольцами, все мужчины города рвались на фронт. Военкомы гоняли своих подчинённых с разными бумагами из кабинета в кабинет. Наконец настала очередь отца и сына Богдановых.
Только к вечеру они вернулись домой.
Мама Девочки сказал Костя хриплым голосом. Я уезжаю сегодня ночью. В двенадцать часов надо быть на вокзале.
Ты уезжаешь на войну, Костя? встревоженно глядя на брата, спросила Сонюшка.
Да, карапузка, на войну. Но вы не волнуйтесь. Я быстро вернусь. Вот разгоним эту дрянь, и я вернусь. Мамочка, родная, не плачь и не волнуйся, тебе нельзя!
Ольга удивленно взглянула на сына откуда знает? Костя молчал, а мама вновь опустила голову, и на стопку чистого белья, которое она приготовила для сына и мужа, закапали частые-частые слезинки. Какая разница, откуда он знает? Взрослый парень, догадался, поди. Да и живот у нее стал расти не по дням, а по часам Четыре месяца уже.
Отец присел рядом с мамой, взял у неё с колен бельё и отложил куда-то за спину.
Олюшка, родная, послушай меня. Костю мы проводим, а я уезжаю утром. Не плачь. У нас еще много дел.
Саша только и проговорила мама. Саша, как же мы?
А вы сидите дома и ждёте нас с Костей. До осени мы вернемся. Не очень уверенно сказал отец. Нас миллионы, фашистов по сравнению с нами горсточка!
Да, тем не менее эта горсточка подмяла под себя пол-Европы! Уж мне-то не врите! У фашистов хорошо отлаженная, обученная, могучая военная машина! Каждый винтик-болтик на своём месте. Маленькая машина, да кусачая! Польша, Бельгия, Франция Греция Что вы на меня так смотрите? У нас каждый понедельник политинформацию проводили И о договоренности о ненападении тоже. Да, нас миллионы. Но это миллионы рабочих и крестьян! Не с вилами же они на танки пойдут! Что вы смотрите? Повторила Ольга.