Отправляюсь искать следы. Это не магия и не какая-нибудь мистическая херня. Чужие для собственных целей превратили атмосферу в хранилище информации. Они сделали это, распространив по всей планете сети взаимосвязанных искусственных клеток, ксеноформ, образовавших мировой разум, названный ксеносферой. Некоторые люди я в их числе умеют получать доступ к этой информации; потому О45 меня и завербовал. Это полезный талант, особенно когда кого-то ищешь. Инопланетная сфера подключена к разумам людей, и поток данных идет в обе стороны, потому что ксеноформы соединяются не только друг с другом. Они связываются с рецепторами человеческой кожи и таким образом получают доступ к мозгу, незаметно извлекая новую информацию. Я берусь за дело рано утром. Мне нужно узнать, где работает та проститутка. Я установлю за этим местом наблюдение и буду ждать, когда появится Жак. Я не останавливаюсь, пока меня не охватывает ощущение дежавю. У людей моей профессии раздельное мышление развито до невероятной степени. А как иначе мы бы отличали собственное дежавю от того, в котором виноваты заемные воспоминания?
Я слышу кого-то у себя за спиной, но не ушами. Он думает так громко, что мне сразу ясно: он не знает, кто я такой. Развернувшись в переулке, чтобы взглянуть на него, я слышу шаги его приятеля, перекрывшего второй выход.
Что вам нужно? спрашиваю я. Наркоты у меня нет.
Тут нельзя просто так расхаживать и не платить за это, новичок, говорит тот, что стоит у меня за спиной.
Ясно. Местный Большой Босс хочет взять с меня дань. В этой части лагеря заправляет Кехинде. Тайво, его брат-близнец, властвует по ту сторону купола. Судя по сведениям агентуры, они безжалостны и ненавидят друг друга. Рассказывают, что мирные переговоры между их организациями закончились кулачной схваткой близнецов; дрались они молча и не сдавались несколько часов, несмотря на усталость. В той версии, что стала городской легендой, говорится, что сражались они от восхода до восхода. Информатор О45 сообщил, что драка продлилась четыре часа с перерывами. Под конец у них были одинаково разбитые лица и ссаженные кулаки.
А скажите, говорю я, знает ли кто-нибудь из вас Джека Жака?
Ты сюда не вписываешься, заявляет Кехинде.
Странно. Я ожидал увидеть какого-нибудь карикатурного крестного отца, но Кехинде выглядит совершенно обычно. На нем футболка, поношенные джинсы и нефирменные ботинки такие носят более-менее обеспеченные жители лагеря Роузуотер. Живот дрябловат, но бандиту, судя по виду, уже ближе к шестидесяти, так что это простительно.
Я и сам знаю, что не вписываюсь. Лагерь привлекает больных, отчаявшихся или преступников. Больных потому что, открывшись, купол исцелил людей, из-за чего здесь немедленно образовался гибрид Мекки и Лурда. Отчаявшиеся это те, кому больше некуда идти. Бедняки, опозоренные, религиозные экстремисты и прочий подобный народ. А преступникам и приглашение не нужно, они есть повсюду. Я не больной, не отчаявшийся и не преступник. Они это чуют.
Я ищу Джека Жака. Я читал его листовку про равенство. Я хочу помочь.
Они дружно смеются, но моя наивность запускает коллективное воспоминание. Жак и Кехинде и остальные, на заднем плане, в этой самой комнате.
Это наш шанс. Новое общество, новое начало. Я хочу этим воспользоваться, остановить хаос, стать маяком для остальной страны черт возьми, да и для всего мира.
На нем костюм сливочного цвета. Попав ко мне в голову, воспоминание подергивается рябью, и костюм становится белым, как в памяти проститутки.
Кехинде смеется. И где мое место в этом Эдемском саду? Какую роль в нем будут играть ослушники?
Жак склоняется к нему. Чтобы вырастить сад, нужно зернышко это я. А еще нужно удобрение и это ты. Навоз не слишком приятно пахнет, но без него не обойтись.
Я чувствую, как Кехинде ощетинивается но соглашается. Да, ребята, так вежливо, как этот парень, меня куском говна еще не называли.
Смех эхом доносится из прошлого, смешиваясь со смехом в настоящем.
Я знаю, что не должен сомневаться в приказах, но начинаю гадать, что такого плохого случится, если позволить этому человеку, этому Жаку, воплотить свои идеи. Криминальные элементы будут всегда, так почему бы и не использовать их для какой-нибудь благой цели? Зачем нам зачем мне убивать его?
Мне велят ждать, когда со мной свяжется помощница Жака. Я коротаю время за работой копаю канавы. Хренов Данлади учил меня, что, когда ты под прикрытием, лучше всего заниматься ручным трудом. «Он помогает оставаться в форме, и можно думать, пока машешь руками». Данлади был прав наполовину. Не проходит и недели, как мышцы у меня становятся крепче, но вот песни, помогающие нам поддерживать ритм, гипнотизируют, вводя в состояние безмыслия, заставляя пассивно впитывать сальные байки, которые травят работники. Я не стану их повторять. Вечерами мы пьем самогон и бурукуту[1], произведенные в самых изысканных ванных комнатах.
Я опираюсь на кирку, дожидаясь, пока из канавы, которую мы роем, уйдет вода, когда ко мне подходит женщина. Она чиста то есть я не слышу ни одной ее мысли. Такое иногда бывает. Некоторые люди обладают иммунитетом к инопланетным спорам, а у некоторых как у моей начальницы есть против них защитные средства. Дети постоянно лезут играть в воду, и наш формальный прораб вынужден каждый раз их прогонять.
Женщина останавливается на краю канавы и смотрит вниз, на меня.
Это ты Эрик?
Да.
Что тебе нужно от мистера Жака?
Я хочу с ним работать.
У него нет для тебя денег.
Я пожимаю плечами.
Она изучающе смотрит на меня так смотрят на сома, проверяя, свежий ли он, а потом качает головой.
Нет. Ты мне не нравишься. Возвращайся туда, откуда пришел.
Она поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за щиколотку.
Подожди, говорю я.
Убери руку.
Я правда хочу помочь ему воплотить свое видение
Отъебись.
Она высвобождается из моей хватки и уходит.
У нее хорошее чутье. Я должен был проявить больше алчности. В Нигерии идеалистам не доверяет никто, даже фундаменталистские церкви. Поэтому Жака и ждет смерть. Наверное.
Я слежу за штаб-квартирой Кехинде глазами и разумом, надеясь, что Жак объявится там. Вот и все мои занятия: я рою канавы, моюсь и ем на рабочем месте, а потом прихожу сюда и жду. К пятьдесят первому дню я делаюсь таким жилистым, словно копал всю свою жизнь, и тут Жак врывается в инопланетную мыслесферу с такой силой, что мне кажется, будто он прибыл сюда лично. Это не так.
Уже вечер. Лист рифленого железа, на котором я сижу, согревает задницу иссякающим солнечным теплом. Я вижу, как помощница Жака садится в джип вместе с Кехинде. Они едут на встречу с ним, а у меня нет машины, чтобы пуститься в погоню. Гонимый инстинктом, я перепрыгиваю с крыши на крышу, чтобы не упустить джип из виду. Это не паркур; это спотыкающаяся импровизация, бег на грани падения, едва не вгоняющее меня в паралич переживание в зеленом свечении купола. Я не обращаю внимания на ругань обитателей хибар, чьи крыши попираю ногами; как минимум однажды моя левая нога проваливается внутрь. Когда джип останавливается, я понимаю, что они ехали вовсе не на встречу. Они ехали на поединок. У одного бойца над головой, точно нимб, завис чужой из тех, которых прозвали «фонарями», другого сопровождает гомункул. Интересный выбор. Борцы, усиленные инопланетянами. Только в Роузуотере.
Гомункул это часть коллективного разума, покрытая нейротоксичной слизью. Он выглядит как необычайно маленький безволосый человечек с блестящими глазками. Отдели его от стаи и он привяжется к ближайшему млекопитающему. Тому, кого он выбирает, нейротоксин не страшен, так что этому бойцу ничего не грозит. В отличие от его соперника. А фонари похожи на китайские бумажные фонарики и выдыхают облака галлюциногенов. Поединок будет либо длинным и захватывающим, либо коротким и жестоким. Я оглядываюсь в поисках Жака, но это ни к чему. Он выходит на ринг перед началом боя и толкает небольшую речь. Я спрыгиваю с крыши и начинаю движение к рингу; перекладываю пистолет за пояс он кажется тяжелым и горячим. Я отталкиваю людей с пути и мысленно успокаиваю их мне не нужно, чтобы меня отвлекали. Жак прямо передо мной, примерно в тридцати ярдах. Я
Все останавливается.
Звуки умирают, ветер стихает, люди перестают двигаться, и не только двигаться думать тоже. Надо мной парит грифон. Грифон: орлиная голова, орлиные крылья, львиное тело мифическое создание из легенд. Почему я вижу грифона? Он снижается, почесывается клювом, а потом поворачивает голову и смотрит на меня одним глазом. В его взгляде есть что-то знакомое.
Ах да. Эрик-из-Лагоса-и-Йобурга. Точно. Что ж, Эрик, если ты это видишь, значит, ты нашел Джека Жака, а это, боюсь, означает, что твоя жизнь в опасности и у тебя есть всего несколько минут, чтобы начать действовать.
Что ты
Что я делаю у тебя в голове? Я не у тебя в голове. По крайней мере, не прямо сейчас. Я побывал там раньше, и оставил нечто вроде послания, которое должно было активироваться при этих обстоятельствах.
Но я помешал твоей попытке вторжения.
Это он, тот рекрут с армейской стрижкой, которого я встретил, когда получал приказ. Кааро.
О да. Очень смешно. Нет, ты мне не помешал. Я просто позволил тебе считать, что ты это сделал. Эрик, у нас нет на это времени. Убийца не ты.
Не я?
Нет. Характер не тот. Хорошие навыки; вероятно, способен на убийство с целью самозащиты, но первым на спусковой крючок не нажмет.
Ты читал
Твое досье, да. Заткнись и слушай. Твоей настоящей задачей было отыскать Жака. Ты это сделал. Ура. Молодчина. Oku ise. Следующий этап убить его.
Ты же вроде сказал, что убийца не я.
Следующий этап для О45, а не для тебя.
А что тогда
Должен сделать ты? Ну, ты должен умереть вместе с Жаком. Они планируют использовать твой имплантат в качестве маячка. У них наготове команда ликвидаторов, она уже в пути. Я это знаю, потому что моей задачей было подать им сигнал, и уж будь уверен я его подал.
Значит, я
Нет; что бы ты там себе ни думал, нет. Даже если ты сможешь остановить команду или сбежать от нее, план Б это дрон, находящийся в режиме ожидания. Если ликвидаторы провалятся, дрон запустит ракету с радиусом поражения от ста до ста пятидесяти ярдов. Бум! И даже не спрашивай меня о плане В. Варианты существуют, Эрик. Вот и все, что тебе нужно знать.
И зачем ты мне это рассказываешь, если все безнадежно?
А я и не говорил, что все безнадежно. Все альтернативные сценарии полагаются на то, что твой имплантат будет функционировать. Деактивируй его и у тебя, возможно, появится шанс ускользнуть.
Я не знаю как
Ох, блядь, какой ты туполобый. Ты же в логове преступника. Как думаешь, могут ему понадобиться услуги кого-нибудь, кто умеет взламывать имплантаты? Удачи тебе, брат. Отыщи меня, если выберешься. Хотя нет, лучше не надо. Не хочу влипнуть в неприятности.
Мир снова оживает. Жак заводится, говоря о том, что федеральное правительство не планирует упоминать Роузуотер в бюджете. Я меняю курс и нахожу его помощницу. Заметив меня, она сначала вытаращивается, а потом прищуривается.
Я же тебе сказала
Ты должна увести меня как можно дальше от своего босса, и еще мне нужен срочный хак имплантата. Прямо сейчас.
Эрик
На кону жизни. Включая твою. Я утыкаю ей в бок пистолет.
Впечатления это на нее не производит, но все же она говорит:
Ну ладно, иди за мной.
Мы рядом с крупнейшим из ганглиев. Технарь говорит, что его окружает ЭМП, мешающее слежке. Я с ним не спорю я вижу это у него в мозгу. Такая близость к ганглию немного пугает. Нервные окончания гигантского инопланетянина штука страшная, не в последнюю очередь потому, что оказавшиеся неподалеку от них люди, бывает, погибают от случайных разрядов. Технарь находит мой фальшивый идентификационный номер, и настоящий тоже это возможно, если знать, что ищешь. Он переносит оба на перепрограммированного кибернаблюдателя ястреба СКН и выпускает его на свободу.
Поздравляю, говорит он. Теперь ты никто.
Я мотаю головой:
Железяка все еще у меня внутри. Двадцать четыре часа свободы максимум.
Я смотрю, как ястреб улетает прочь, свободный, одновременно я и не я.
Я знала, что с тобой что-то не так, говорит помощница Жака.
Слушай, он в безопасности. Это ведь главное, верно?
И что ты теперь будешь делать?
Сидеть здесь и ждать ареста.
Этому не обязательно заканчиваться вот так. Лагерь полон беглецов, желающих начать все с чистого листа, а Джеку пригодился бы человек, натасканный О45.
Я только что пытался его убить.
Нет, не пытался. Даже достань ты пистолет кстати, ребята Кехинде из тебя мигом бы дуршлаг сделали сомневаюсь, что ты бы выстрелил. У тебя, кажется, есть совесть.
Я как раз собираюсь ответить, когда слышу резкий, короткий свист. Я понимаю, что это такое, еще до того как раздается хлопок и затыкаю уши. Атака с дрона, вакуумная бомба. Я вижу ее след, и он ведет к месту поединка.
Мы с помощницей Жака вскакиваем и бежим обратно.
Повсюду изуродованные трупы и части тел, кровь с грязью взбиты в розовую пену, все дома в радиусе пятидесяти ярдов рухнули, и обломки их смешались с органикой. Ринг уничтожен, от бойцов ничего не осталось. Нет ни воронки, ни огня. После вакуумных бомб их не бывает. Такие бомбы по сути, ключи, открывающие портал в вакуум, который затягивает в себя материю, а потом резко схлопывается, обращая поток вспять и выбрасывая материю вовне. Кости жертв становятся шрапнелью, которая их убивает.
Это моя вина. Они явно отследили меня по телеметрии и сделали кое-какие расчеты. А может, Кааро соврал насчет команды ликвидаторов. Кто знает? На то, чтобы разобраться в этих телах, уйдет не одна неделя.
Это он? раздается позади меня голос.
Я понимаю, что это Жак, еще не обернувшись. Я даже знаю, что он сейчас меня ударит, но не уклоняюсь. Он умеет бить, а я умею сносить побои. Жак выдыхается минут через десять, ничего мне не сломав. Я принимаю это, потому что хочу быть наказан. Все эти люди погибли из-за меня.
Жак стоит надо мной в забрызганном моей кровью костюме, тяжело дышит, и во взгляде его виден божий гнев; помощница тянет его за рукав.
Они уходят.
Я откидываю полу палатки и вижу, что она полна разноцветными листьями: ледяник разросся, заполнив ее целиком. Я одалживаю мачете и работаю им, пока у меня не получается добраться до своих вещей. Подаю сигнал об эксфильтрации.
Общее число погибших сорок восемь, и еще примерно сотня раненых. Я провожу некоторое время в заключении, предстаю перед тайным судом, отсиживаю срок и выхожу на свободу, но теперь мне позволено заниматься лишь бумажной работой. Я слежу за новостями. Жак до сих пор жив и слишком популярен у публики, чтобы его убивать, хотя в Нигерии это не стопроцентная гарантия безопасности.
Я работаю в лагосском Отделе, на самой тухлой должности охочусь на пасторов, которые убивают ведьм. Кааро, как я слышал, до сих пор выполняет задания в Роузуотере.
Я ему не завидую.
Глава первая
2067, Роузуотер
Алисса
Я существую.
Я пишу это для вас, чтобы вы поняли безнадежность своего положения.
Я видела будущее своей миссии, и я закончу ее ценой вашего существования. Я уже победила.
Если бы вы могли меня сейчас увидеть, я показалась бы вам похожей на паука, хотя конечностей у меня намного, намного больше. Сотни. Представьте себе паука с сотнями сотен лап может быть, десятки, сотни тысяч, а может, и больше. Количество моих лап потенциально бесконечно. Каждая касается одной-единственной клетки. Если вы живы и читаете это, я касаюсь ваших клеток.
Сейчас, когда я это пишу, у меня нет имени. По правде сказать, меня нельзя назвать живой в том же смысле, что и вас, но вы и сами это поймете со временем. И точно так же нельзя сказать, что я в буквальном смысле пишу эти слова я создаю двухпозиционные комбинации нейронных сигналов. В будущем у меня будет множество имен. Поскольку увиденное мной грядущее подсказывает, что имена помогают людям уместить у себя в голове то, чего они не понимают, я дам вам имя, которым вы сможете меня называть.