Он стал сам перематывать запись с камеры вперед ничего, никаких изображений. Затем снова возникла серая картинка, пошли помехи.
Зарецкий при ударе молнии находился с другой стороны от зонта, да? уточнила Катя.
Она все еще с трудом верила в то, что могло произойти. Однако снова вспомнила тромбониста запах гари от него, пятна копоти на концертной рубашке.
Здесь временной пробел в час двадцать, сказал Гектор, сверяясь с таймером. А еще примерно через четверть часа он возник перед нами на шоссе. Где он был все это время? Что он делал? И что он видел?
Разве человек, переживший удар молнии, может что-то делать или видеть? усомнилась Катя.
Непосредственно в него молния не попала. Речь может идти о контузии. Или о посттравматическом шоке, судя по его состоянию. Но передвигался он сам мы с вами свидетели. Гектор обернулся к притихшему оператору автозаправки, который вообще не понимал, что происходит. Так, запись эту скопируйте прямо сейчас, при мне. Может понадобиться для будущего расследования. Давайте, давайте, шевелитесь, флешка есть чистая? Нет? Нате, скопируйте на мою, он протянул оператору флешку, которую достал из кармана черного пиджака. Быстро, быстро, без лишних разговоров. Не пререкаться.
При расследовании чего, Гек? тихонько спросила Катя.
Тромбонист что-то видел, так же тихо в тон ей ответил Гектор.
Он забрал флешку с записью, покровительственно поблагодарил работников «за содействие», и они вернулись к внедорожнику, выехали с автозаправки и направились к брошенной машине.
На перекрестке возле нее уже стояли два полицейских авто патрульная и «УАЗ» подполковника Александра Веригина, временно исполнявшего обязанности начальника Кашинского УВД после столь неожиданной для всех гибели в ДТП прежнего начальника полиции.
Веригина, одетого по гражданке, в темный костюм, Катя видела на поминках в шатрах, установленных на территории загородного комплекса. Когда все приехавшие на похороны начали вечером разъезжаться, он отправился сопровождать до границ Кашина высокое министерское начальство. И вот, видимо, его вернули с полдороги подчиненные.
Глава 2
Гарпии
Александр Павлович, фамилия водителя машины Зарецкий, он музыкант тромбонист из джаза, что играл сегодня на поминках. Мы считаем, что в его зонт попала молния. Катя сама обратилась к подполковнику Веригину, быстро рассказала, что они узнали и увидели на дорожной камере автозаправки.
Он постоянно бубнил о каком-то убийстве, когда мои сотрудники вызвали меня. Я сначала, как и они, решил, что он наркоман и все выдумывает. Однако он заладил свое, завелся как механический апельсин «она привязана к креслу, топор отрубил ей пол-лица, вонзился в мозг». Необходимо, конечно, проверить такое. Веригин глянул на высокого Гектора Борщова, тот молча протянул ему документы, взятые из бардачка.
А вы кто, собственно? поинтересовался Веригин.
Полковник Гектор Борщов.
Слышал о вас. Как вы в Староказарменске разруливали непростую ситуацию. Кто не знает полковника Гектора Игоревича Борщова. Веригин криво усмехнулся. Быстро же сюда вас ветром попутным принесло. Когда такие фигуранты вырисовываются вы моментально являетесь.
Какие еще фигуранты? спокойно спросил Гектор.
Знаете, кто в той хате живет? Веригин указал в сторону перекрестка, откуда бетонка уводила направо, в темноту, где скрывалось какое-то строение за забором. Мамаша Кривошеева с сиделкой.
Тележурналиста Кривошеева? переспросил Гектор.
Его самого. Полгода назад он купил здесь по дешевке дом. Сейчас много собственности на продажу выставлено. Он и подсуетился. В чудного джазиста с похорон шарахнула молния, но не убила. Вызвала этот его ступор не ступор. Уж и не знаю, что это. Он вроде видел, как кого-то зарубили топором, причем сначала связали. А «Рено» его здесь брошен на перекрестке. Я парня лично осмотрел, когда на место приехал. На нем нет ни следов крови, ни ран, никаких внешних повреждений. Одежда вся мокрая и грязная. От перекрестка до дома Кривошеевых не более трехсот метров. Если музыкант после удара молнии куда-то отправился что, в общем-то, невероятно, то только в этом направлении. И если что-то и видел, то у кривошеевских старух.
Давайте сейчас вместе и проверим, командирским тоном распорядился Гектор Борщов.
Патрульные остались возле «Рено» Зарецкого, подполковник Веригин сел за руль «УАЗа», Катя и Гектор в свой внедорожник, и через пять минут они затормозили возле сплошного высокого забора, в ворота которого упиралась бетонка.
Тележурналист Кривошеев, селебрити В памяти Кати сразу явился образ смесь истеричности, хамства, вседозволенности и бешеной озлобленности, почти граничащей с бесноватостью. Странно лишь, что мать столь обеспеченного, известного представителя массмедиа живет в кашинской глухомани, а не в его поместье на Рублевке.
За забором виднелись лишь крыша на фоне деревьев и верхняя часть застекленной террасы
Терраса, Гек, шепнула Катя, когда они вышли. Тромбонист твердил, что жертву привязали к креслу именно на террасе.
Тьма. Ни огонька.
Подполковник Веригин постучал в запертую калитку:
Откройте! Полиция!
Нет ответа. Дом выглядел мертвым. Необитаемым.
Эй! Есть кто живой? крикнул громко Гектор и шарахнул кулаком в створ ворот.
Убили старух, ограбили дом, подполковник Веригин достал мобильный, позвонил патрульным. Быстро сюда ко мне и вторую машину с маршрута вызывайте! Нам калитку сейчас болгаркой вскрывать придется.
Гектор смерил глазами забор, чуть отошел и его фирменный удар ногой с разворота в створ ворот!
Стальной замок, запертый изнутри, треснул. Ворота со скрипом распахнулись.
На грохот во тьме раздался истошный поросячий визг.
В глубине дома на первом этаже зажегся свет. Тень пронеслась по темной террасе. Распахнулась входная дверь, и на ступеньках в свете тусклого садового фонаря появились две фигуры.
Тощая жилистая всклокоченная старуха в некогда дорогом атласном розовом халате, ныне грязном и засаленном. И толстая пожилая женщина крепкого сложения в спортивном костюме.
Да что же это делается?! заорала она. Вы кто такие, чтобы ночью к нам домой вламываться?!
Полиция Мы думали А у вас все в порядке? Веригин лишь на секунду смутился и замешкался, затем решительно направился к дому. Почему не открывали нам так долго?
Да я на унитазе! Что я, с голым задом из уборной полиции открывать полечу? выходила из себя тетка в костюме. То была сиделка.
Когда Катя вслед за Гектором приблизилась к крыльцу, она ощутила чудовищную вонь, что тяжелыми волнами наплывала со стороны обитательниц дома.
Рядом с вашим домом ЧП. Мы решили, что к вам грабители забрались в дом, убийцы, спасаясь от вони, Веригин тоже старался дышать ртом. Так у вас все хорошо?
Нищие голодранцы! заорала старуха Кривошеева, и ее фальцет снова сорвался на тот самый поросячий визг, что вспорол темноту.
А почему у вас свет нигде не горит? В темноте ползаете?
Так сынок сам лично нам все лампочки вывернул! В июне приехал и повыворачивал мол, дни и так длинные, ночи короткие. Чего электричество зря жечь? Оставил нам лампочки на кухне, в уборной, да на террасе, где телевизор ящик его. А верх сплошь темный у нас. Кому рассказать такой сквалыга, жмот!
В этот момент старуха Кривошеева, никого не стесняясь, задрала полы своего грязного атласного халата, обнажая тощие ноги, и сунула руку в столь же грязные панталоны.
Она с торжествующим воплем выпростала руку наружу кулак сжимал газовый баллончик!
Гектор с его мгновенной реакцией, схватив Катю в охапку, рванул в сторону. Веригин замешкался, и ему досталась порция «перцовки» в лицо. Он закашлял. Но больше всех пострадала сиделка.
Однако она не растерялась. Сгребла старуху Кривошееву за шиворот халата и силой поволокла ее в дом, кашляя, отплевываясь от «перцовки», изрыгая чудовищные проклятия.
Подполковник Веригин, тоже все продолжая кашлять, тер глаза, старался глубоко дышать после газового баллончика.
Старые гарпии, подвел итог Гектор Борщов, когда они покинули негостеприимный участок. Но самое главное, что обе живы-здоровы. Если что-то и случилось нынешней ночью, то не здесь.
Глава 3
Тризна
Честно говоря, тромбонист Зарецкий и видеть ничего у старых гарпий не мог, заявил Гектор Кате, когда подполковник Веригин сел в свой «УАЗ» и был таков, а они вернулись во внедорожник. Забор у старух высокий, с протезом он бы через него никогда не перебрался. Калитка и ворота заперты изнутри. Так что не наше это с вами дело разбираться дальше во всей этой странной истории. А? Не наше? Или Он искоса, словно заговорщик, глянул на Катю непередаваемое выражение Гектора-лицедея. Все же рискнем навестим тромбониста в больнице? Может, еще что выложит?
Подполковник Веригин еще до визита к гарпиям приказал патрульным доставить Зарецкого в местную больницу. Патрульные забрали и машину музыканта (она не завелась), на тросе ее поволокли на стоянку Кашинского УВД.
Катя глянула на Гектора и кивнула. Она адски устала, но Что-то подсказывало ей: невероятный случай с ударом молнии на ночной дороге нельзя бросать сейчас. Надо, по крайней мере, узнать еще хоть какие-то подробности о парне, кричавшем про убийство, якобы случившееся на его глазах. Было убийство или его не было? Реальность или бред, вызванный шоком от удара молнии и контузии? Галлюцинация? Выдумка? Или же правда?
Да, бесспорно, ей сейчас хватало собственных волнений после прошлой ночи, когда Гектор встревожил ее до крайности. Но они так и не успели об этом столь важном и насущном для них обоих поговорить. А сейчас вдруг подоспела ночная катавасия, в которую они, сами того не желая, окунулись прямо с головой как в омут.
Катя чувствовала: обсуждать их собственные дела с Гектором сейчас не получится. Потому что он желает разобраться в ночном происшествии. Он так решил сам. Он не то чтобы заинтригован он насторожен.
Неужели поверил чокнутому тромбонисту? Его безумным крикам, что какую-то женщину на его глазах зверски убили?
Гектор по навигатору отыскал, как добраться до Кашинской больницы, и они свернули на дорогу, петлявшую в полях.
Пока ехали, Катя подробно рассказывала ему о том, чему стала свидетельницей, прибыв в Кашин вместе со всем коллективом пресс-службы и коллегами из главка на похороны местного начальника УВД полковника Карапета Варданяна.
Варданян в главке считался назначенцем министерства, где имел обширные связи. Пять лет назад он получил должность начальника Кашинского УВД, став «варягом», подвинув местных сотрудников, жаждавших продвижения по службе, и все годы был на хорошем счету.
Десять дней назад он возвращался из Москвы в Кашин, и на шоссе на светофоре в его «Лексус» въехала груженая фура, водитель которой заснул за рулем.
В УВД его трагическая гибель стала полной неожиданностью, а похороны все откладывались, потому что на них должно было прибыть в Кашин не только высокое министерское начальство, но и многочисленная родня и знакомые из Армении и стран СНГ.
В небогатом Кашине и места достойного не нашлось ресторана или отеля, чтобы вместить всех и принять траурные мероприятия по полковнику полиции, которые просто поражали размахом, шиком и дороговизной.
В Кашине жили бедно, скудно и скромно дальний подмосковный сельскохозяйственный район, где не удосужились даже построить железнодорожную станцию, где до горизонта тянулись бескрайние поля картофеля и кормовой свеклы, где местные жители работали в агрохолдингах, на трех молочных фермах, на птицефабрике и зубами держались за любую работу, потому что ездить куда-то из Кашина на рейсовых автобусах, не имея личного транспорта, было тяжело и долго.
Для поминок по начальнику УВД все же сняли местный загородный комплекс старый обветшалый дом отдыха с баней и сауной. Ресторан всех не вмещал. И на территории комплекса установили гостевые шатры. Столы ломились от поминальных угощений диаспора привезла много свежих вкусных продуктов с собой, потому что на Кашинском рынке и в городском супермаркете разносолов особых не водилось.
Хоронить Карапета Варданяна на местном городском кладбище родня тоже не собиралась после затянувшегося многочасового прощания роскошный лакированный гроб с телом покойного на катафалке в сопровождении полицейских машин отправили на подмосковный аэродром, откуда грузовой самолет должен был доставить его в Ереван, чтобы полковника похоронили вместе с родителями.
Однако из-за грозы погода была нелетной, с аэродрома звонили, что вылет откладывается, и поминки начались с большим запозданием. Уже в сумерках.
В большом шатре приглашенный джаз играл траурные мелодии. Катя пыталась как можно подробнее рассказать Гектору каким именно она видела тромбониста в нормальной ситуации, фактически на его работе.
Джазом руководил земляк Карапета Варданяна армянский маэстро. А Зарецкий играл в оркестре сразу на двух тромбонах ловко менял их, не нарушая ни ритма, ни стройности звука.
Затем к джазу присоединился дудук национальный армянский инструмент. И его скорбная и древняя мелодия вплеталась в шум погребальной тризны, в разговоры пересуды за столом, сопровождаемые августовским ночным ливнем, раскатами грома и сполохами молний.
Среди молний то и дело тускнели и гасли гирлянды лампочек в шатрах. Вскакивал из-за стола кто-то из гостей и на русском и армянском произносил проникновенный длинный тост, где полковник Варданян представал в самом лучшем свете Брат! Джан! Друг! Истинный профессионал!
Музыкантов джаза под конец тоже усадили за стол есть, пить, поминать. И Катя вспомнила, как тромбонист в концертном черном смокинге и галстуке-бабочке уложил свои блестящие тромбоны в футляры и захромал к столу. Она видела, что он положил себе полную тарелку эчмиадзинской долмы и со стаканом морса в руке оживленно разговаривал с маэстро тот, видно, держал его в любимчиках и все советовал попробовать того-сего из армянских национальных блюд.
А затем Катя потеряла тромбониста из вида. Гектор прислал ей сообщение он приехал в Кашин и ждал ее в машине у ворот комплекса. Катя искала момент наконец-то покинуть затянувшийся погребальный пир. Видимо, откушав, тромбонист Зарецкий тоже уехал с поминок на своем «Рено». Один, без спутников из оркестра.
Катя пыталась вспомнить еще хоть что-то о нем, но в голову лезли отчего-то совсем иные образы. Брат полковника Варданяна, фактический тамада поминок, произносивший погребальный тост в форме проникновенных стихов собственного сочинения. И сестра полковника приземистая сорокалетняя широкобедрая женщина с зелеными глазами навыкате и крючковатым носом. Она была вся в черном и увешана золотыми украшениями, словно идол. Ее толстые ноги распирали узкие замшевые лодочки от «Прада».
Катя посетовала на себя сестру несчастного погибшего в ДТП начальника полиции рассмотрела и по косточкам разобрала. А тромбониста Ладно, хорошо, что вообще узнала его на дороге. Что еще он делал в шатре, кроме игры на своих тромбонах? С кем общался на поминках, помимо руководителя джаза? С кем разговаривал?
Я не видела, как приехавшие на поминки шли к машинам, как уезжали, закончила она свой простенький рассказ. Я сама стремглав под ливнем помчалась