Прошло много лет не десять, а почти в пять раз больше. Я был уже известным в научных кругах учёным-филологом и приехал на конференцию в Израиль. Один из докладов должен был делать Михаил Фидельштейн мой Мишка. Я узнал об этом буквально накануне и ждал его выступления с небывалым трепетом.
Добрый вечер, дорогие друзья! начал он своё выступление. Рад приветствовать всех вас здесь, на моей исторической родине. Счастлив видеть ваши лица и заслушивать ваши доклады. Со многими из вас мы ранее встречались, но сегодня я хотел бы особо поприветствовать своего друга, с которым мы простились полвека назад, надеясь встретиться однажды снова. И вот этот день настал. Петька, поднимись-ка сюда, ко мне. Поаплодируйте же, друзья, тому, что встреча состоялась! обратился он к залу.
И все присутствующие разразились овациями.
Мы обнимались так же крепко, как когда-то на прощанье. И, глядя друг на друга, видели не густо убелённых сединами стариков, а двух одиннадцатилетних мальчишек, чья дружба с честью выдержала самое большое испытание.
Художник Вероника Маркина
Яркий малиновый день
Галина Евдокимова
В маленькой деревушке разгоралась весна. Весенний ветерок освежал, солнце грело, но ещё не пекло. Жители, радуясь молодой травке и пришедшему теплу, скидывали куртки и подставляли приветливому южному ветру свои добрые деревенские лица. Деревянные домики согревало наконец-то выглянувшее солнце. Оно ласкало разноцветными лучами маленькие окна, скользило по бревенчатым стенам и, словно забавляясь, то пряталось, то появлялось опять.
Один из таких домов стоял немного поодаль от других, как будто чего-то стеснялся. Он отличался пристроенным удлинённым сарайчиком, в котором целыми днями возился дедушка. То что-то мастерил, то чинил, иногда мешал какие-то травы и корма для животных, рубил крапиву, ворочал солому, которая сушилась здесь же.
Из дому вышла чернявая бабушка с маленькой светлой девочкой лет четырёх. Старшая несла в одной руке ведро, а другой держала за руку ребёнка.
Бабушка, мне солнце глазки слепит. Больно!
Ничего, ты закрой глазки и иди.
Девчушке казалось, что в последний раз она выходила на улицу прошлым летом. Хотя всю зиму дедушка гулял с ней и катал на санках, которые по-своему, по-стариковски, называл «салазками». Глаза не привыкли к яркому свету, и всё время хотелось зажмуриться.
Вот путники дошли до колонки в самом конце улицы. Бабуля набрала воды и, снова крепко взяв внучку за руку, двинулась обратно.
А спой-ка мне песенку, предложила старушка.
«Калинку-малинку»?
«Калинку-малинку».
Калинка, калинка, калинка моя! В саду ягода-малинка, малинка моя! весело распевала на всю улицу девчушка, прикрыв глаза рукой от солнца будто козырьком.
Ой, хорошо, молодец! Хорошая песенка, покачала головой бабушка, будто в первый раз её слышала. Она и песню эту любила, и внучку Малинкой звала. То ли потому что ягоды эти любила, а то ли потому что внучку. Может, и вовсе просто потому, что имя её идеально рифмовалось с этим прозвищем.
Девочке почему-то вдруг сильно захотелось поесть малины. Крупной, сочной и сладкой как конфеты. Нет, малина лучше конфет. Вкуснее. Но бабушке она про своё желание ничего не сказала.
Сегодня родители твои приедут. Опять игрушек навезут полный дом. А мне потом убирать за вами. Эх, подарок ты мой неприкаянный.
Бабушка, а что такое «неприкаянный»?
Подрастёшь узнаешь. Нечего сейчас голову всякой ерундой забивать.
Внучка задумалась. Если это ерунда, так зачем же тогда ею называть? Странные эти взрослые.
Иди пока, во дворе погуляй. Смотри, за калитку не выходи! Нельзя!
Малинка с удовольствием выбежала на улицу. Наконец-то тепло, и можно всё время гулять, не укутываясь в миллион разных одёжек. Правда, земля ещё не просохла после снега, и бабуля заставляет надевать резиновые сапожки. А так хочется уже бегать в сандальках!
Немного постояла среди пустого двора. Делать было нечего. Тогда малышка чуть побегала туда-сюда, туда-сюда, а после присела на скамеечку. Минут пять сидела, болтая ногами, которые не доставали до земли. Когда надоело, снова встала и подошла к забору. Глянула на пустую улицу. Вдоль домиков пролегала колея по грунтовой дороге. Улица тянулась-тянулась и пряталась за поворотом. Было тихо и пусто. Только лишь лёгкий весенний ветерок слегка покачивал ветви деревьев. И чего туда ходить? Там же тоже скучно и неинтересно!
Малинка уже собиралась уходить, как неожиданно появилась Она. Откуда она взялась девчонка так и не поняла. Вышла из-за поворота? Выбежала из соседнего дома? Может, из земли выросла? Как в сказках «откуда ни возьмись». Интересно, кто она такая?
За забором стояла девочка! Такая же маленькая, как сама Малинка. В руках она держала, прижимая к себе, куклу. Ах, какая это была куколка! Большая, красивая. На ней было прелестное розовое платьице с белыми кружевами, на ногах белые туфельки. Длинные волнистые волосы куклы красиво золотились и блестели в весенних солнечных лучах.
Незнакомка подошла поближе к забору и стала молча разглядывать девочку, которая тоже приблизилась. Она также приковала взгляд к нежданной гостье. Та была аккуратно одета и причёсана. Поверх яркого красного платья была накинута лёгкая курточка. На ножках были вовсе не резиновые сапожки кожаные ботиночки, а вместо длинных кос девочку украшали смешные короткие хвостики из светлых волос.
Владелица куклы молчала, и взгляд её тёмных глаз вовсе не был приветлив. Она смотрела хмуро. Казалось, даже слегка осуждающе.
«Вот если бы у меня была кукла, мы бы подружились», подумала малышка. И тут её осенило. Она молча развернулась и как только можно быстрее побежала в дом.
Бабушка, бабушка! закричала она, Там девочка с куклой пришла! Скорее, скорее дай мне мою Розу!
Бабушка, которая в этот момент сидела в кресле, почему-то слегка усмехнулась. Не спеша поднялась и со словами «сейчас, сейчас» подошла к шкафу. Открыла дверцы и, раздвинув грузные и тёмные пальто, откуда-то из недр достала куклу и протянула её внучке.
Держи. Пойди-пойди, Малинка, поиграй с девочкой.
Художник Вероника Маркина
Роза выглядела попроще, чем кукла незнакомки. Её чудесные волосы были хоть и волнистыми, но короткими. Цветастое платьице не имело кружев. Зато у Розы были яркие красные губы. И она была самая любимая. Кукла всегда сидела в шкафу и примерно ждала свою хозяйку. Разрешалось доставать Розу только по праздникам. Как оказалось, в некоторых других случаях тоже можно.
Девчушка схватила любимую Розу и со скоростью ветра побежала обратно во двор. Она уже не слышала, что говорила вслед бабушка и не видела, как та закрывала шкаф. Сейчас её ничего не волновало, кроме мира кукол и других девочек.
Через пять минут женщина увидела, что внучка снова зашла домой. При этом она шла медленно и смотрела вниз.
Что это ты нос повесила?
Я не успела, с вселенской грустью в голосе сказала Малинка, она ушла.
Ей казалось, что веселье было совсем близко и испарилось в один миг. Сейчас бабушка заберёт Розу и всё кончится. Всё станет как прежде, как будто и не было ни незнакомки, ни куклы, ни хорошего бабушкиного настроения. Словно чёрно-белый мир окрасился вдруг во все существующие цвета, а через пять минут снова стал бесцветным.
Ну, ничего. Не расстраивайся. К соседям внучка приехала погостить. Это, наверно, она. Ещё придёт! с уверенностью в голосе сказала бабуля, Можешь поиграть немножко с куколкой.
Ура!
И маленький мир ребёнка снова засиял разноцветными красками. Малышка увлечённо играла с Розой, совсем забыв о своём горе.
После обеда приехали родители.
Ура! Папа с мамой приехали! И с Антошкой!
В этот раз родители приехали со средним братом. Иногда они приезжали одни, но чаще всего старшие братья приезжали с ними по очереди. То один, то другой.
Мама сразу же взяла дочку на руки, а та ей стала рассказывать свои новости, тараторя и захлебываясь словами, боясь не успеть что-то вспомнить и рассказать. И про солнце, и про песню, и про сапожки, и про девочку с куклой. Про всё про всё.
Пообнимались и будет, вдруг заявила бабушка, у меня там грядки с морковкой совсем заросли. Спина болит, не могу уже подолгу нагибаться. Давай-ка, принимайся за работу.
Мама вздохнула, поцеловала Малинку в щёку и поставила на пол.
Я пойду поработаю немного. А ты пока посмотри, какие мы тебе гостинцы привезли.
Девочка подбежала к папе широкоплечему мужчине с чёрными, как у бабушки, волосами и голубыми глазами, как у дедушки. Тот поставил на стул, стоящий у стола, сумку и, как волшебник, стал доставать подарки.
Сначала были конфеты и печенья. Потом яблоки. Это всё, конечно, здорово, но не так интересно, как игрушки, в которые можно будет играть все выходные. Конфеты и печенья бабушка так и так выдаёт каждый вечер. По две штучки того и другого. А вот игрушки они отправятся на чердак, как только уедут родители.
На столе появился красивый двухэтажный пластмассовый домик с окошками и дверцей, которые могли открываться.
Теремок! ахнула девочка.
Сейчас, подожди, достану зверей, папа достал из сумки картонную коробку, открыл её. Там лежали в рядок милые красочные фигурки. Медведь, лиса, волк, петушок, лягушка, зайчик и маленькая нежная мышка.
Ух ты! воскликнула малышка, увидев почти ожившую сказку, и сразу же стала увлечённо играть в неё.
Следом папа достал альбом и цветные карандаши. Когда родители уедут, бабушка научит внучку смешивать цвета и рисовать небесно-голубые васильки. И даже споёт песенку про цветок-василёк, которую несколько лет спустя девочка будет исполнять на скрипке.
После из сумки появилась машинка.
Она же не мальчик! заметила бабушка.
Если нравится, пусть играет, спокойно ответил отец.
Опять беспорядок наведёт, а мне убирать! Зачем столько много? Балуете её.
Мама!
На столе появилась ещё одна картонная коробка. Только теперь большая. В несколько раз больше прежней.
А это вам с дедушкой, обратился к дочке.
Что там? заинтересовался добродушный седовласый мужчина. Даже его брови были белыми, словно покрылись инеем. Он специально бросил свои дела и зашёл в дом по случаю приезда детей.
Папа открыл коробку. Оттуда пахнуло приятным ароматом свежести, новых книг, бумаги и чего-то неизвестного.
А-а-а буквы, заглянул дедушка в коробку.
Малинка тоже заглянула и увидела яркие картинки. Там были нарисованы арбузы, машинки, домики, юла, а рядом какие-то большие знаки.
Из этого надо будет склеить кубики. И можете заниматься.
Вот это хорошо, это хорошая вещь, сказал дедушка.
Благодаря ему малышка через полгода будет бегло читать не только сказки, но и длинные стихотворения: про жаворонка, про снегиря и про других.
После игрушек из волшебной сумки стали появляться нарядные платья, тёплые кофточки и туфельки. Но девочку это уже не трогало. У неё была самая настоящая сказка, а ещё папа, мама и даже брат.
Антошка позвал её во двор.
Пойдём, что-то покажу.
Он зачем-то взял швабру и деловито пошёл впереди. Подошли к курятнику. Парнишка выглянул из-за угла, нет ли кого, и сказал:
Смотри!
Сказал и засунул нижнюю часть швабры в крупное отверстие над сеткой.
Что тут началось! Куры закудахтали, запрыгали, захлопали крыльями. Петух закукарекал. Некоторые из кур попытались улететь.
Девочка удивлённо округлила глаза и посмотрела на брата. Тот смешно втянул голову в плечи и, улыбаясь, высунул язык. Это так развеселило сестрёнку, что она захохотала заливистым смехом.
Всё, пойдем, а то мне сейчас попадёт, сказал брат.
Уезжали родители с Антошкой в воскресенье вечером. Какая-то тоска охватывала малышку в такие моменты. Хотелось плакать, но слёз почему-то не было.
Мы бы ещё остались, но нам надо работать, говорила мама.
Мы скоро опять приедем. В следующий раз с Петькой! словно оправдывался папа.
Антон молчал, засунув руки в карманы, и смотрел куда-то в небо.
Скажи: «Уехали. Ну и пусть едут!» учила потом бабушка, пряча, как обычно, нарядные платья в шкаф. Надо поберечь платьица-то. Да и туфли подождут, на выход будут.
Ну и пусть едут! обиженно повторяла внучка. Но в это время думала: «Жили бы мама с папой всегда с нами. Вот было бы здорово!»
Военная лирика
Письмо
Полина Дергачева
«Здравствуй, милая моя Маруся.
Если ты читаешь это письмо, то моё укрытие обнаружили вражеские войска. Мой отряд пал, я последним остался. Сашку подстрелили первым, он закрыл меня собой. Не специально, конечно. Просто растерялся. Ты знаешь, он тот ещё герой. Больше о себе думает. Остальные тоже недолго продержались. Стемнеть не успело.
Прячусь в канаве, укрывшись листьями и ветками. Той самой, в которой мы с тобой птенца обнаружили, помнишь? Он тогда пищал, будто мышь, и ты боялась близко подойти. И не знали тогда, что выкормим, а птенец улетит прежде, чем мы поймём, что за «зверь» это был. Я расстроился от потери, а ты радовалась, что больше по ночам вставать не придётся, чтобы накормить ненасытного.
Писать мне, Маруся, очень неудобно и темно, а потому прости за возможные ошибки. Мои шесть классов образования так и не добавили мне грамотности. Но и молчать не могу и время скоротаю, и тебе весточку о себе оставлю. Скучно мне тут, а выйду, так тут же и подстрелят.
Знаю, что мог бы выскочить внезапно, подбить хоть парочку врагов, но страшно почему-то, будто по правде всё. И сердце стучит, словно сосед дядя Митя по утрам в воскресенье. И руки дрожат, как с похмелья у Серёги из соседнего подъезда. Тяжко мне, Маруся. Гибель моя близко.
Если ты читаешь это письмо, то я»
Тра-та-та-та-та! раздался задорный крик над ухом парня. Петька, ты убит!
Чумазый рыжий паренёк закинул на плечо вырезанный из фанеры автомат.
Петька последний, кивнул его товарищ и опустил палку с сучком, похожим на спусковой крючок пистолета.
Петька громко взвыл и упал на землю, манерно раскинув руки:
В спину! Мерзавцы! Подлецы! он протянул обидчикам правую руку с запиской, старательно изображая дрожь. Передайте это Машке Синичкиной, скажите, что я её любил.
Пятеро пацанов в ответ лишь звонко рассмеялись:
Ну что, завтра снова двор на двор сыграем? Или ты правда помирать собрался?
Не, давайте завтра лучше в казаки-разбойники? «убитые» друзья Петьки подошли к боевой компании. Только без девчонок, они скучные.
Ребята согласно закивали.
«Петя! Ужинать!» по двору разнёсся знакомый женский голос.
Паренёк спешно поднялся, отряхивая штаны, и незаметно убрал записку в карман:
Завтра на том же месте! И это Рыжий, мел не забудь!
Художник Аделина Ламб
Письмо фронтовика
Ярослав Селюкин
Под грохот канонад ночных и свист шальных снарядов, под крики боли на берегах кровавых рек я с поля брани вам посылаю свой привет.
Привет, Марьянка, отдушина моя! Знаю, ждёшь меня ты с фронта, пишу тебе, чтобы известить о том, что жив, здоров и жажду боя. Пишу письмо тебе я в середине декабря, но поскольку идти оно будет долго, то поздравляю вас всех с новым тысяча девятьсот сорок третьим годом. Ты просила меня рассказать о том, как я тут совершаю подвиги, но о себе писать не буду, напишу лучше о других, тут человек, любой уже ходячий подвиг. В этом письме расскажу о себе, о командире нашем и о рейсах.
Начнём с ночлежки. Живём мы в старой станционной котельной. Ночами тут очень холодно, поэтому спим плотно сдвинувшись. Командир тоже спит с нами, хотя ему предлагали остановиться в доме у кого-нибудь. Но Авдохин фамилия у него такая, лишь отнекивался и говорил, что останется со своими.