Как и всегда в пустынях, люди концентрировались вокруг больших и маленьких оазисов, естественным образом формируя в таких местах постоянные поселения. Крупнейшим городом был Сарахар столица герцогства, расположенная в одноимённом гигантском оазисе во взбитом холмами сердце пустыни. Другие два города-крепости (громкое слово!) были портами: Орансар на зелёной полосе побережья Драгмурского моря и Хаджаз на плодородных, даже тучных берегах небольшого залива Эйстербэй, что открывается прямиком в океан. Отсюда, из Хаджаза, Дайанис, Шайенна и Бринхен Тайн отправлялись в своё морское путешествие до Лидерфлара, что любому показалось бы логичным, поскольку этот порт хотя находится дальше от столицы Империи в смысле расстояния по морю, зато находится близко к Сарахару. Передвижение по пустыне хотя бы и по пустыне дружественной занятие утомительное и опасное даже для здоровья её собственных обитателей всегда лучше предпочесть ему пребывание на корабле. По этой причине, выехав из столицы герцогства, дети Юниса и Канцлер Тайных дел направились не в Орансар, до которого было в два с половиной раза дальше, а в Хаджаз, и оттуда отплыли.
Молодой граф Сарахара Дайанис Эйстхарди не был человеком ни глупым, ни болтливым. Возможно, если бы он был тем или другим (а лучше и тем и другим вместе), он бы почему-нибудь выбрал пунктом своего назначения при отправлении из Лидерфлара Орансар, где бы смог сразу или почти сразу застать своего отца. Но он отправился в Хаджаз, рассуждая следующим образом: Онэт Ристарро возвращается из Фаджейна и хочет погостить в Эйстере, значит, он заедет в Хаджаз, потому что этот порт ближайший на пути с Юга, да кроме того и более удобный в смысле сообщений с Сарахаром, откуда к нему мог выехать Юнис, или куда Онэт мог поехать сам. Дайанис был самоуверенным, но не настолько, чтобы высылать письма, намекающие на необходимость его встречи, а его восточная, чуть усмехающаяся, приправленная кажущимися проявлениями внутреннего превосходства, молчаливость не позволила юноше сказать кому-либо в Лидерфларе, куда именно он направляется, в результате чего никакие слухи о том, где находится или куда собирается его собственный отец (а такие слухи могли быть в распоряжении Бринхена Тайна) не могли достигнуть его ушей.
Короче говоря, следуя голосу разума и соображениям приятности путешествия, Дайанис и Шайенна Эйстхарди прибыли туда же, откуда отправлялись. Одиннадцатилетняя сестра графа порядком заскучала, перенеся это второе морское путешествие, кажется, тяжелее первого, хотя в этой её тягуче-ленивой тоске будто бы проглядывало что-то новое, слабо, впрочем, угадываемое и уж точно не стоящее дотошных расспросов, которые всегда только портят дела. В Хаджазе девочка почувствовала себя почти что дома, но расстроенно-скучающий вид исчез с её лица не до конца. Дайанис же огорчился по другому, весьма очевидному поводу: Юнис Эйстхарди отправился из Сарахара в Орансар, чтобы там встретиться с Онэтом Ристарро и отдохнуть.
Для юноши это многое значило, ведь он очень близко к сердцу воспринял поручение Сергиуса убедить Юниса приехать и принять пост Генерального Канцлера. Дайанис не был искушён в политике, мало знал он и об Исморе Мольтанни и Манфире Драггере (впрочем, как и обо всех других), а потому он не мог разумом понять, насколько критично промедление. Не задумывался он и о том, как может его отец помочь Императору в столице. Всё, что знал молодой граф, это девиз своей семьи «Кровь сильнее страха». Ариенкранцы неоднократно заключали браки с Эйстхарди, хотя чаще, пожалуй, с Кальтонами. Императрица Лайола, тётя Дайаниса, родила Сергиусу III трёх детей, принц Райнхард, в котором текла частичка ближайшей к Дайанису крови, должен был в будущем надеть Корону из Ледяной стали вот всё, что имело значение. Ариенкранцы были не то чтобы «почти» родственниками Эйстхарди они считались людьми той же крови, по-другому быть не могло. Сергиус просил о помощи, а кровь сильнее страха вот и всё.
Чего уж говорить о том, что Дайанис, передав свою сестру в руки преданных слуг и объяснив ей, вкратце и не вдаваясь в подробности, суть своего поручения, поскакал в Сарахар и, не оставшись там даже на день, чтобы повидаться с матерью, загоняя лучших курьерских лошадей Эйстера, дальше на север через столетиями беспощадно выжигаемую пустыню. Было тяжело. С утра до вечера всадник и его конь обливались потом, дыша в пекло мылом и мозолями от нескончаемой езды. Несмотря на все усилия доехать быстро не удалось: в холмистой местности уже невдалеке от Орансара Дайаниса застала песчаная буря, и ему пришлось свернуть с дороги и пережидать её в небольшом населённом оазисе неподалёку. Здесь приезда графа никак не ожидали, но, с другой стороны, и не в его привычках было возмущаться недостаточно пышным приёмом. Местные жители зря печалились, видя наследника Эйстера безутешным, его беспокоила только задержка, только то чувство неотвратимости чего-то очень тёмного, что может прийти вслед за этой задержкой, а вовсе не то, какой приют ему устроили. Несколько томительных дней провёл молодой Эйстхарди в том безымянном оазисе, пережидая ветер, а затем продолжил свой путь, чтобы прибыть в Орансар в весьма интересный момент.
4
Порт Орансар, как и большинство населённых пунктов Эйстера, не был обнесён никакими укреплениями. Небольшой старомодный форт со слишком высокими и недостаточно толстыми для противодействия артиллерийскому огню стенами из светло-коричневого пустынного камня стоял на побережье бухты, прикрывая саму гавань и подход к городу с суши. Размеры и оснащённость этого фортификационного сооружения едва ли могли остановить какого бы то ни было противника с серьёзными намерениями, но так, по крайней мере, создавалась видимость укреплённого пункта. Подобное отношение к крепостному строительству в герцогстве было вызвано не особенным бахвальством или самонадеянностью жителей, а простым фактом того, что сама пустыня лучшая крепость: ни во время внутренних конфликтов, ни во время войн с Великой Автократией Фаджейна никому ещё не доводилось вторгаться в Эйстер. Дорога к Орансару вела через красноватые песчаные холмы, как стена защищавшие его и сравнительно узкую, но всё же заметную на картах полосу суши от ветров из пустыни, превращая её, таким образом, в один из двух крупных прибрежных оазисов. Солнце пекло здесь так же, как и везде, но пагубное для всего живого воздействие его нивелировалось морским воздухом, захлёстывавшим берег своим свежим, тепловато-солёным бризом. Здесь было также много подземных источников, выходивших на поверхность и превращавшихся в ручьи и даже маленькие речушки, которые не пересыхали, позволяя строить оросительную сеть, достаточную для снабжения водой обширных полей зерновых культур, тут произраставших.
Подъезжая к городу на очередной уже измученной лошади, Дайанис сразу обратил внимание на деталь, которую внутренне ожидал увидеть: на стенах форта рядом с тёмно-красным гербом с головой пустынной лисы располагался герб Ристарро: раскидистое дерево с тёмно-коричневым стволом и голубыми корнями на разделённом по вертикали едва зелёном слева светло-буро-рисовом справа фоне. Онэт Ристарро, стало быть, гостил здесь.
Онэт Ристарро возвращался из своей очередной поездки по Фаджейну и, по пути в Порт-оп-Рис, заехал повидаться с Эйстхарди. В 558 году в. а. ему было тридцать три года, и мало кто мог сравниться с ним сочетанием необычности судьбы и «положения в обществе». Будучи дальним родственником Мальвины, он не имел никаких прав и претензий на Дельт, да и родился вообще в Фаджейне. С детства часто путешествуя между двумя континентами, он получал военное образование и там, и там, попутно изучая не только в теории, но и на практике географию, культуру и религии стран, которые он посещал. (Изучение такое происходит, как известно, скорее подсознательно, нежели осознанно за наблюдениями и записями в книжечках). Онэт Ристарро не был до сих пор женат, не имел близких родственников, титулов и земельных владений. Будучи всё-таки рыцарем, он имел небольшой дом с садом неподалёку от берега Делиуса где-то в сутках или полутора пути от Порт-оп-Риса. Едва ли кто мог похвастаться таким всеобщим уважением при таком невысоком положении.
Примечания
1
Из известной песни.
2
Я Ариенкранц, следовательно, я говорю на языке моих предков.
3
И что я могу вам сказать, если вы не знаете языка?