Зибен слишком любит мою мать, чтобы что-то со мной сделать, солгала я. Мой дядя оставил свое сердце где-то далеко в прошлом. Он не питал ко мне никакой привязанности, поскольку при дворе от меня не было пользы. Значение имела только моя сестра, Руна. Но каждый неосторожный шаг мог стоить его королевской милости, которую он оказывал моему отцу и в которой мы так нуждались.
Когда жизнь становилась тоскливой и утомительной, я эгоистично забывала, что такие незначительные родственники короля, как мы, могут очень быстро лишиться помощи целителей Воронова Пика. По правде говоря, с тех пор, как они чудом остановили заражение крови у отца, мне казалось, что они из Ночного народа.
Отец оставался в мире живых только по милости короля, а значит, его жизнь зависела от нашей покорности.
Для короля это был всего-навсего еще один способ удовлетворить его ненасытную жажду власти.
Сив фыркнула под аккомпанемент лязга железной двери и жестом велела нам выходить из сырого подвала.
Ух, как ты сегодня шумишь, Сив, хихикнула я, пытаясь разрядить напряженную атмосферу.
Ее карие с темно-золотым отливом глаза полыхнули то ли весельем, то ли гневом с Сив угадать никогда не получалось.
Ты ушла без меня! Без нас.
Сив собирала свои блестящие черные волосы в низкий хвост, и на открытой шее виднелись неглубокие шрамы от былых сражений. Ее красота казалась дикой, необузданной и приковывала взгляды даже тиморцев.
Простите, ответила я, надевая браслет. Мне нужно было выбраться, хоть на минутку. У меня не получилось вас найти.
В следующий раз позаботься о том, чтобы получилось, отрезала Сив. Мэви кивнула.
Я оказалась между ними, и волей-неволей пришлось двигаться. Сив, шедшая впереди по коридору, открыла толстую дверь и махнула нам рукой.
Тут сейчас воронов шатается немерено. Пойдем ходами для прислуги.
Если бы кто-то кроме меня и Мэви услышал, как Сив называет стражников замка этим прозвищем, ее бы высекли плетью у позорного столба.
Почему так много?
Потому что Кровавый Рэйф и его гильдия Теней перерезали караван рабов в южных предгорьях, проворчала Мэви.
В груди поднялась волна жара, и я прокашлялась, чтобы вспомнить, как дышать.
Ч-что? я прислонилась к поросшим мхом стенам из речного камня. Кровавый Рэйф?
Произнеся его имя, я по привычке потерла обрубки своих пальцев. Мэви поморщилась от отвращения.
Грязные убийцы. Не могут такое делать люди, как по мне. Не могут так убивать.
Кровавый Рэйф охотился на землях Нового Тимора дольше, чем я себя помнила. Поговаривали, будто он принадлежал одному из особенно кровожадных Ночных народов, чью кровь питал неслыханно темный хаос.
Все жители Тимора объединялись в гильдии, и Рэйф собрал свою. Те, кто следовал за ним, умели убивать с не меньшей беспощадностью.
Однажды мне не посчастливилось с ним столкнуться, но об этом не знали даже Сив с Мэви. Я тайком выбралась на прогулку под парусом до северного побережья, а попала под топор. Он казался призраком, бесплотным духом, мелькавшим то в одной тени, то в другой. Мэви была права. Глаза Рэйфа горели красным пламенем, и члены его гильдии со спрятанными под масками лицами еле удержали его, когда он рвался перерезать мне горло. Он отбивался от них, как зверь. Не как человек.
Но я не слышала о нем почти полгода.
Ты в порядке? спросила Сив. Выражение ее лица смягчилось.
В порядке.
Не стоит волноваться о гильдии Теней, сказала Мэви. Народ винит их в каждой пролитой капле крови. Это мог быть кто угодно. Ты бы лучше подумала о Подпольщиках, Квинна. Они смелеют и смелеют.
Боги, неужели это никогда не закончится?
Подпольщики были головной болью не только для меня, но и для всей королевской семьи. Эти фанатики нападали на тиморцев, в которых текла хотя бы капля благородной крови, провозглашая их самозванцами. Полагаю, в какой-то мере мы ими и были, ведь Тимор покорил бывшую Этту, сместил их правителей и забрал корону себе. Подпольщики хотели вернуть трон и ждали, пока Зибен отречется от престола в пользу моего кузена, своего законного наследника, чтобы воспользоваться временной слабостью короны и уничтожить неопытного правителя.
Просто подкидываю тебе пищу для размышлений, вот и все, пожала плечами Мэви. Ты сегодня рискнула своей шеей, и кто, как не мы, тебе об этом напомнит.
Не рисковала я никакой шеей, заспорила я. Я всего-то ходила в игорный зал. И я умею пользоваться мечом.
Да, но не лучше меня, ответила Сив.
Твоя правда.
Сив склонила голову набок.
А еще я всегда за славную бунтарскую вылазку.
Игорный зал, напомнила я. Как по-бунтарски.
Ну, протянула Мэви и начала возиться с моей косой, разглаживая волосы, пока я ее не оттолкнула. Раз уж женщинам за игорными столами не очень рады, это все-таки немного по-бунтарски.
Для тебя все по-бунтарски, кроме мечты о замужестве, ухмыльнулась Сив. Клянусь богами, ухмыльнулась! Вроде бы.
Я прыснула от смеха, потому что, как ни печально, это была правда. Мое единственное предназначение как королевской племянницы младшей племянницы заключалось в том, чтобы множить свой род и помалкивать. Последний год все вокруг только и говорили о моем грядущем браке, и я бы сошла с ума от этих разговоров, если бы не Мэви и Сив. Они были моими единственными настоящими подругами и вместе со мной сетовали на несправедливость нашей жизни.
Мне остался всего-то год до того, как король начнет мной торговаться, как свиноматкой. Дай мне немного пожить без нравоучений.
Немного пожить, ты так это называешь? приподняла бровь Сив. Как забавно, учитывая, что все мы знаем, почему тебя тянет играть в один и тот же зал.
Мои щеки запылали.
Что, прости?
Ой, Квинна, втяни свои колючки, подразнила меня Мэви. Мы же знаем, что герр Легион там завсегдатай. Ты с ним наконец поговорила?
Я ускорила шаг.
Я нарушаю закон, уже ступая на их порог. Я что, идиотка, привлекать внимание видного человека?
Значит, ты его видела.
Я закатила глаза. Будь я проклята за то, что однажды признала Легиона Грея красивым. С тех пор Сив и Мэви были полны решимости извернуться и найти для нас способ поговорить.
Если вы так хотите знать, да, мы сегодня поговорили. Мимоходом.
Я никогда бы не подумала, что лицо Сив способно принять такое выражение, но ее глаза расширились, как темные омуты. Мэви совершенно забылась и завизжала так, что и в основной части дома, наверное, услышали.
Вы говорили?! Давай рассказывай, как это было?
Смысла отмалчиваться не было, все равно девочки скоро выудили бы из меня правду. Я на одном дыхании пересказала наш короткий обмен репликами, опустив неловкие подробности того, как я в него врезалась.
Не понимаю, чему вы радуетесь, сказала я с ноткой горечи. Меня выдадут за того, кого выберет король, а у Легиона дыра вместо родословной. Его даже участвовать в торгах не допустят.
По крайней мере, его лицо приятно представлять в фантазиях, усмехнулась Мэви. Я знаю, что ты против брачных обетов, и ваша традиция продавать руку вторых и третьих дочерей с молотка мне до сих пор кажется дикой. Но позволь себе помечтать о губах Легиона на своих вместо
Вместо глупого старика с прокуренным дыханием? сухо перебила я. Руна хотя бы знает, кому будет клясться в верности.
Долг моей сестры, как старшей в роду, заключался в сохранении чистоты нашей благородной королевской крови. Она уже была обручена с кузеном Колдером, беспечным юношей, который смотрел на всех, кроме Руны. Возможно, из нас двоих мне повезло больше.
Что ж, вини своего дядю, вспылила Сив. Он, кстати, уже целый час здесь. Шагай быстрее.
У меня свело живот. Все члены семьи должны были поприветствовать короля, и, если я и дальше не появлюсь, это заметят. По пути я стянула плащ и тяжелый кожаный пояс. Нужно было успеть вымыться и переодеться, пока не прошел и второй час, так что ждать, пока я дойду до своих покоев, смысла не было.
Сив остановилась возле углубления в стене, отмеченного синей лентой, и сильным толчком плеча открыла проход в большую гостиную, где стояли атласные кресла, высились бесконечные книжные полки, громоздились оловянные чайные подносы и раскидывались у открытого очага ковры из медвежьего меха.
Рад видеть вас дома, Квинна Элиза.
Я вздрогнула от неожиданности, и мой взгляд метнулся к двери в мою спальню. В тени сгорбился управляющий Беван. Я предполагала, что он на несколько лет старше моего отца волосы его поредели на макушке, но кожа только немного начала обвисать. На его лице играла улыбка.
Привет, Беван, поздоровалась я, косясь на подруг за моей спиной.
Сивери, Мэви, обратился к ним управляющий. Вам я бы советовал надеть вуали и поспешить обратно на кухню, пока Стряпуха не велела вас высечь.
Сив нахмурилась, но скорее из-за приказа закрыть лицо в королевских домах все слуги обязаны были носить сетчатую вуаль. Мэви побледнела уже из-за угрозы встретиться со Стряпухой. Старуха пустых слов не любила и свое раздражение высказывала ивовым прутом.
Потом поговорим, пробормотала Сив, и мои подруги оставили меня наедине с тягучей тишиной.
Квинна Элиза, прервал молчание Беван. Не мое дело, где вы проводите время, но я заклинаю вас, чем бы вы ни были заняты, не гуляйте больше по ночам. Что, если на вас нападут или примут за эттанку? Поднимется такой переполох, что и за месяц не утрясешь.
Беван, а чем я так похожа на эттанку?
Это было справедливое замечание. Моя кожа, усыпанная веснушками, была белой как снег и сухой как лист. Ничего общего с характерными для эттанцев гладкими смуглыми лицами и каштановыми или черными как вороново крыло волосами.
Хоть похожа, хоть не похожа все одно. Надеюсь, вы поторопитесь. Ванна уже набрана. Я буду ждать вас внизу. Беван жестом указал на ванную комнату, кивнул и вышел.
На пуховой перине разложили приготовленное для меня платье цвета индиго. Я пробежалась пальцами по холодным бусинам, обрамляющим слишком глубокий вырез.
Вода немного остыла, но все еще благоухала лавандой, розой и мятой. Я скребла щеткой грязь, терла ногти, волосы и кожу, пока та не порозовела.
Приведя себя в порядок, я заправила в волосы тиару с ягодами рябины. На краю комода лежали черные кружевные перчатки. Я нахмурилась еще сильнее. Разумеется, мама приготовила перчатки. Хоть бы раз она о них забыла! Разве пострадать во время схватки это позор? Ведь я пережила нападение Кровавого Рэйфа. Хотя об этой встрече знала только моя семья. Неужели это так стыдно? Наверное, раз уж я выбралась из дома тайком. Честно говоря, я просто терпеть не могла перчатки.
Я потренировалась ходить в новых туфлях на каблуке и сделала реверанс перед зеркалом. Убедившись, что не упаду, я вяло помахала своему отражению и вышла, испытывая отвращение ко всем праздникам, вместе взятым.
Беван ждал меня у массивных дверей бального зала.
Прекрасно выглядите, Квинна.
Спасибо, Беван.
Мне сказали, что вы будете принимать поздравления после встречи с королем.
Я замерла. Бровь дернулась.
Поздравления?
Не важно. Бронзовая кожа Бевана побледнела.
Нет-нет-нет, Беван! Ты о чем?
Он уставился на меня серыми глазами.
Простите, но слуги поговаривают, что Квинн Лисандер Он
Беван, да что такое?
Сердце билось у самого горла. Желудок скрутило от тошноты.
Беван облизал потрескавшиеся губы.
Похоже, король изъявил свою волю, и ваш отец согласился, чтобы его величество открыл торги за вашу руку, Квинна. Вас выдадут замуж.
Глава 3
Я никак не могла унять дрожь в руках. Выдадут замуж? Заставят превратиться в мою мать дорогой перстень на руке мужчины?
Я и думать не хотела о замужестве, но на двадцатом году жизни оно стало вопросом времени. Что за мужчины явятся поучаствовать в торгах, когда король объявит начало выкупа? У одной дальней родственницы с западных скал было не меньше двадцати потенциальных женихов. Потребовалось почти два месяца, чтобы отсеялись все, кроме того, кто и стал ее мужем мужчина старше ее на двадцать семь лет, который к тому же был женат и отказался разводиться с любимой супругой.
Тиморская культура закостенела давным-давно. Выкупы напоминали какую-то первобытную борьбу, бахвальство своим состоянием и силой.
Для младшей дочери своей родной сестры король, разумеется, выберет самого расфуфыренного жениха, и без такой чести лопающегося от чванства. Обычно выкупные торги проводили отцы, но мой едва мог выйти из опочивальни. Давно было известно, что дочерьми Лисандера будет распоряжаться король.
Вряд ли тот, кто получит мою руку, будет в восторге от того, что его жена коротает время за книгами о Ночном народе или гуляет по трущобам.
Все образуется, Квинна, прошептал Беван.
Его тон был исполнен жалости. Беван не хуже меня понимал, что жизнь перевернется с ног на голову. От тиморских женщин откупались кошельками, чтобы они притворялись слепыми, когда муж брал очередную любовницу, и немыми, когда заходил разговор о государственных делах. Право говорить и думать принадлежало мужчине.
Я зажмурилась, стиснула зубы, набрала в грудь воздуха и шагнула в бальный зал.
С филигранных золотых потолков свисали три хрустальные люстры. Знать, женщины Высокого двора, военные и купцы пили пряный ликер и свежевыжатый сок из фруктов, сорванных несколько часов назад.
Вдоль стен выстроились крепостные в черных вуалях, лишенные лиц и имен. Некоторые носили на запястье или шее татуировку ворона. Летящая птица была выполнена удивительно искусно, но оставалась символом рабства в Вороновом Пике.
Я отогнала ненужные мысли и позволила увлечь себя в танец. Моя мать, Мара, стояла на почетном возвышении и оглядывала зал с чарующей снисходительной улыбкой. Рядом на бархатном стуле сидел мой отец. Когда-то гордый и сильный, Лейф Лисандер угасал вот уже четыре года. Усталые глаза выглядели на его бледном лице темными впадинами. Он пил один из своих жгучих эликсиров и, казалось, умом находился далеко отсюда.
Вдруг он посмотрел поверх рога с напитком, и наши глаза встретились. Я унаследовала голубой цвет радужки от него, но этот взгляд, острый, холодный, казалось, пронзал насквозь. Даже в болезни отец пытался заставить меня подчиниться судьбе.
Подняв подбородок, я пересекла зал и направилась к королю, который восседал на высоком помосте. Зибен общался только с верными короне семьями, а грядущий брачный союз между его вторым сыном и племянницей был достаточной причиной для визитов в наш дом.
Глаза Зибена собрались над крючковатым носом, острые, как нож, скулы на его лице поднимались, когда он усмехался. Светлая коса уходила от макушки вниз, а на выбритых висках чернели татуировки рун. Голову стягивал серебряный обруч в виде веточки шиповника. Под тяжелой мантией из черного меха позвякивали золотые, серебряные и нефритовые цепи.
Я преклонила колено и дотронулась губами до ониксового перстня с острым камнем.
Здравствуй, племянница, сказал он. Его голос струился как шелк. Мягкий, обволакивающий. Въедающийся под кожу.
Я стремилась проводить с королем как можно меньше времени.
Его присутствие давило мне на грудь, заставляло постоянно оглядываться через плечо: не смотрит ли? Но мне вновь пришлось изображать из себя любящую племянницу, подобострастно улыбаться и кротко склонять голову.
Постой. Тебе лучше послушать то, что я скажу. Понимаешь?
Я плотнее сжала губы.
Думаю, да.
Зибен оскалился в ответ. Он оперся локтем на колено и понизил голос.
Я не дурак, племянница. Я вижу, как ты боишься. Но ты знаешь, что будет, если ты откажешься.