Камелия. Похищенная ученица - Краншевская Полина 3 стр.


Она выскочила из административного корпуса, где на первом этаже находились кабинеты всех служащих, имеющих отношение к управлению школой, а второй отводился под их жилые комнаты и апартаменты преподавателей, перебежала через двор и скрылась в главном здании. Два строения соединялись при помощи подземного перехода, но в теплое время года обитатели Камелии предпочитали ходить по улице, поскольку это было не в пример быстрее, да и глоток свежего воздуха всегда доставлял удовольствие.

Но сегодня Беатрис совсем не радовалась ни хорошей погоде, ни предоставленной возможности пройтись до кладовой за красителем. Гренда все испортила, и теперь Беатрис ждало наказание. Она поднялась по лестнице на второй этаж, дошла до аудитории выпускного курса, постучала и отворила дверь.

Бонна, Жозефина Виклин, сидела за узким столом и что-то писала в табеле. Ее истощенное тело, обтянутое серым, грубым, форменным платьем, скрючилось из-за несоответствия высокого роста и неудобной, слишком низкой для нее мебели, а на увядающем лице женщины за сорок застыло мученическое выражение.

 Сонар?  Она подняла невыразительные светло-голубые глаза от бумаг.  Ты почему здесь? У вас же скоро занятие у мединны Туард.

 Простите, бонна Виклин,  промямлила Беатрис, опустив голову и поставив кувшин на ближайшую парту,  но патронесса назначила мне наказание.

 Тебе?  удивилась бонна, и ее редкие брови взлетели на лоб.  Но как такое возможно? Подойди ближе, расскажи, что случилось.

Беатрис нехотя приблизилась, кратко изложила суть своей провинности и замолчала.

 Да уж,  протянула бонна. Складки в углах ее тонкого рта обозначились отчетливее и глубже.  Тут ничего не поделаешь. Придется тебе вытерпеть десять ударов и остаться сегодня без ужина.

Слезы навернулись на глаза, но Беатрис сжала кулаки, до боли закусила нижнюю губу и ничего не ответила. Она прекрасно знала, что просить и даже умолять бесполезно. Бонна Виклин, несмотря на всю свою вежливость и мягкость, до дрожи в поджилках боялась начальства и раболепствовала перед вышестоящими до полнейшего самоуничижения, поэтому наказывала адепток со всей строгостью и никогда не допускала ошибок в отсчитывании ударов.

Она достала розги из сосуда с водой, встряхнула их и сказала:

 Протяни руки.

В ее слабом голосе слышались нотки сожаления, но Беатрис это ни в коей мере не ввело в заблуждение относительно чувств Жози, так адептки прозвали свою воспитательницу еще на первом курсе за чрезмерную нерешительность, вялость и скованность. Но они очень быстро поняли, что за всеми этими качествами скрывается жестокая натура, упивающаяся в минуты наказания болью и страданиями девушек, и оставили за ней это прозвище уже в качестве насмешки.

Вот и на этот раз в мутных глазах бонны зажегся торжествующий огонек, она замахнулась розгами и ударила по ладоням ученицы, не жалея сил. Беатрис вздрогнула от резкой боли, впилась зубами в нижнюю губу и сомкнула веки, лишь бы не видеть, как ее изящные руки покрываются кроваво-красными следами от ударов.

Жози отсчитывала положенную «десятку», так среди адепток именовалось самое тяжелое наказание, медленно и с особым смаком. Ладони Беатрис горели огнем, боль становилась нестерпимой. Но когда мольба о пощаде уже готова была сорваться с губ, бонна выдохнула:

 Десять!

И стегнула с таким ожесточением, что Беатрис вскрикнула и упала на колени. Она посмотрела на свои опухшие бордовые руки с яркими отметинами и не смогла больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания.

 Ну будет, будет, дитя мое,  запричитала над ней Жози и принялась гладить по голове.  Благостная Идана смилостивится над тобой и пошлет утешение.

Упоминание богини, покровительницы всех женщин, олицетворяющей любовь и прощение, прозвучало из уст мучительницы как изощренное издевательство. Беатрис разозлилась, резко подскочила на ноги, схватила кувшин и бросилась из аудитории.

 Ступай на рукоделие!  крикнула ей вслед бонна.

Но Беатрис и без ее указки бежала именно туда. Мединна Туард была единственной, кто по-настоящему любил и свой предмет, и учениц, только не все могли это оценить и ответить взаимностью.

Беатрис вбежала в кабинет рукоделия без положенного стука, поставила пустой кувшин на тумбочку возле двери и рухнула на свое место, заливаясь слезами.

 Что случилось?!  вскричала преподавательница и подошла к ней.  Где краситель?

Адептки выпускного курса сидели за партами, держа в руках положенные им на сегодня вышивки, и рассматривали незадачливую однокурсницу с жадностью и любопытством.

Всхлипывая и поминутно сбиваясь, Беатрис все выложила, утаив только причастность к происшествию своего злейшего врага. Кто-то из девушек охнул, кто-то помянул богиню, другие промолчали, и только Гренда, высокая статная брюнетка с карими блестящими глазами, не сдержалась:

 Как ужасно быть такой неуклюжей и бестолковой! Да пошлет тебе Благостная Идана побольше мозгов.

Последнюю фразу она протянула донельзя похоже на их бонну, и многие девушки не сдержали смешки, особенно те, что вечно поддакивали Гренде и везде за ней таскались.

 Фулн!  оборвала веселье мединна Туард.  Веди себя достойно и сосредоточься на рукоделии. К концу урока жду твою вышивку в законченном виде. Потрудись на этот раз сделать все аккуратно. То же самое касается каждой из вас.

Девушки притихли и уткнулись в свои работы, а преподавательница обратилась к Беатрис:

 Пойдем в подсобку. Тебе нужно привести себя в порядок.

В крохотной комнатушке, примыкающей к основному кабинету, хранились материалы для занятий и всякая мелочевка, но кроме этого здесь находилась раковина с умывальником и глубокая емкость для разведения красителя. Мединна Туард периодически окрашивала небеленые ткани в разные цвета и вручную готовила их к использованию адептками.

 Умойся и выпей вот это,  сказала она и налила в стакан отвар трав, который всегда был у нее под рукой. Пожилая, склонная к полноте преподавательница страдала сердечной болезнью, и местная лекарка, мединна Замас, прописала ей этот отвар для успокоения нервов и укрепления сердца. Теперь мединна Туард считала его универсальным средством от любой напасти.

Беатрис с непередаваемым блаженством подставила истерзанные руки под прохладную воду, потом ополоснула лицо, вытерлась искусно вышитым полотенцем, подаренным ею любимой преподавательнице на именины, и залпом осушила поданный отвар. На душе как будто стало легче, и она понемногу успокоилась.

 Не буду спрашивать, что там на самом деле произошло,  сказала мединна Туард,  но уверена, ты просто так не схлопотала бы наказание.

 Ага,  кивнула Беатрис, вытирая вновь выступившие слезы.  Обидней всего, что все мои старания на этой недели пошли прахом. Я так и не получу заветное пирожное, хотя мои отметки были на порядок выше, чем у всех остальных.

 Эти ваши соревнования за лакомство до добра не доведут,  посетовала преподавательница, сложив пухлые руки на груди.  Явно ты своими блестящими успехами многим поперек горла.

 Ну и ладно,  с вызовом отозвалась Беатрис.  Я им еще всем покажу. Посмотрим, кому больше достанется.

 Выбросила бы ты эти глупости из головы,  вздохнула мединна Туард, не раз в жизни видевшая, как ненависть доводит людей до беды. Беатрис ей напоминала покойную дочку, и преподавательница очень привязалась к аккуратной, исполнительной и старательной адептке.  Немного осталось. Скоро заключите контракты и навсегда забудете и школу, и свои распри.

 Скорее бы,  с мечтательной улыбкой сказала Беатрис, но тут же стала серьезной.  Дело ведь не только в лакомствах. Мне нужны баллы для рейтинга. Самая успешная ученица получит лучший контракт.

 Знаю, знаю,  Мединна Туард вздохнула.  Этот проклятый рейтинг всем попортил немало крови.

Она взяла с полки стеллажа баночку с мазью и протянула Беатрис.

 На-ка, обработай руки. Следы, конечно, останутся, но хоть отек спадет, и боль поутихнет. Только не вздумай болтать об этом, а то мне не поздоровится.

 Спасибо!  обрадовалась Беатрис и принялась намазывать ладони.  Никто от меня слова не услышит!

 Вот и отлично,  погладила ее преподавательница по волосам.  Сейчас пойдем к остальным. Тебе придется вышивать вместе со всеми. Особенно не старайся, но и не забывай делать вид. Иначе кто-нибудь обязательно доложит патронессе, и тебя высекут снова.

 Все сделаю,  заверила Беатрис и вернулась вместе с мединной Туард в кабинет.

Девушки усиленно корпели над пяльцами и, казалось, даже не обратили внимания на вошедших, но Гренда следила за Беатрис и от ее зоркого наметанного взгляда не укрылось то, что руки чем-то намазаны. Она усмехнулась и прищурилась, Беатрис поджала губы и отвернулась, демонстрируя полнейшее безразличие, хотя в душе ей хотелось вцепиться мерзавке в густую шевелюру, и Гренда прекрасно знала об этом. Только сейчас совсем не время сводить счеты, нужно тщательно все обдумать и нанести неожиданный удар, примерно так же, как сегодня изловчилась Гренда.

Беатрис взяла иголку с ниткой и вышивку. Руки тряслись, пальцы деревенели и плохо слушались, но она упрямо делала стежок за стежком, не собираясь давать Гренде возможность пожаловаться на нее патронессе.

Глава 5

Новое жилье Эдмана оказалось не таким уж невзрачным, как он ожидал. Две комнаты, гостиная и спальня, обставленные простой, но вполне удобной мебелью, и собственная ванная с допотопными, но все же водопроводом и канализацией примирили его с тем положением, в каком он оказался волей случая и своего давнего друга. А белоснежное постельное белье, хоть и пошитое из дешевой ткани, и вид из окна на внутренний зеленый дворик с несколькими деверьями окончательно вернули самообладание.

Прежде всего Эдман отправился в ванную и, смыв с себя дорожную пыль, сразу почувствовал прилив бодрости, выкинул из головы все неприятные впечатления и принялся за разбор вещей. Испорченную одежду он не собирался никуда нести. Стирка могла занять несколько дней, и еще неизвестно способны ли местные прачки вывести мгновенно въевшиеся пятна. Очищающее бытовые предметы заклятие гораздо лучше справится с этой проблемой. Эдман шепнул формулу, провел рукой по рубашке и сюртуку, напитав заклинание маной, и готово одежда как новая. Но подобные прихоти могли позволить себе исключительно максисы, поскольку всем остальным жалко было тратить драгоценную ману на мелкие нужды.

До ужина еще оставалось время, и Эдман решил отправиться на разведку, чтобы осмотреться и запомнить, где что находится. Преподавательское крыло занимало половину второго этажа административного здания. Апартаменты педагогов располагались вдоль пустого коридора, тускло освещенного всего парой неугасимых свечей.

«Здесь явно проблемы либо с денежным содержанием, либо с чрезмерной экономией,  подумал Эдман. Он привык к уютному общежитию столичной академии и считал, что подобное жилье в порядке вещей и в других учебных заведениях империи.  Могли бы хоть старый ковер постелить в проходе, холодом несет как из склепа, да и современные светильники здесь не помешают».

Среди череды однотипных деревянных дверей затесалась одна двустворчатая, со стеклянными вставками. Она была приоткрыта. Эдман заглянул внутрь и оценил довольно просторную и светлую гостиную с высокими книжными шкафами под самый потолок, несколькими диванами и креслами с выцветшей обивкой, буфетом и низким столиком и даже видавшим виды полуистлевшим ковром на каменном полу.

 Добрый день,  услышал Эдман приятный женский голос и взглядом нашел ту, кому он принадлежал.

В кресле у распахнутой балконной двери сидела миниатюрная привлекательная блондинка в легком светлом платье. Она собрала волнистые волосы в кокетливую прическу по последней моде, с завитками у висков, а выразительные зеленые глаза и полные губы выделила с помощью специальных средств, в которых Эдман ничего не смыслил, но определял их наличие безошибочно.

 Проходите, не стесняйтесь. Вы ведь новый преподаватель манологии?

 Добрый день, максисса,  поклонился Эдман, прошел через гостиную и занял кресло напротив собеседницы.  Да, только сегодня прибыл. Профессор Эдвард Привис к вашим услугам.

 Приятно познакомиться, но вы ошиблись.  Она звонко рассмеялась, и Эдман не сдержал улыбку, глядя на ее сияющее очаровательное лицо.  Хоть я здесь и преподаю, только по происхождению не принадлежу к высшему сословию. Я дайна, и учу адепток этикету и танцам. Меня зовут Анна Монд.

Эдман почувствовал укол разочарования, и сидящая напротив молодая женщина перестала казаться ему столь обворожительной, как в первое мгновение. Но он прекрасно владел собой и ни единым движением не выдал своих чувств.

 Неужели?!  воскликнул он с самым непринужденным видом и откинулся на спинку кресла.  Красотой и изяществом вы могли бы соперничать с любой максиссой, поэтому прошу простить мою ошибку.

Конечно, он льстил этой лоунке, на которую, скорее всего, навел лоск ее хозяин, а может, и не один. Но Эдману нужна была любая информация о школе, о местных обитателях и порядках, а доброжелательная дайна могла рассказать многое, если он проявит должный такт и учтивость.

 Вы так любезны,  с довольным видом протянула она, и ее слегка припудренные щеки окрасил нежный румянец.

Эдман невольно залюбовался ее притягательным лицом. Вот если бы она была максиссой или хотя бы мединной, то он вполне мог позволить себе закрутить небольшую интрижку и этим скрасить время в убогой школе. Но дайн он на дух не выносил и никогда бы не опустился до любовной связи с одной из них.

 Это вовсе не любезность, а чистая правда!  горячо заверил он, поглаживая бородку.  Как вы сюда попали? Никогда не слышал, чтобы дайны служили педагогами.

 Здесь вы правы,  кивнула она и сменила позу так, что невесомое платье четче обрисовало волнующие изгибы ее стройного тела.  Мой контракт подошел к концу, и максис, у которого я служила, был столь заботлив, что устроил меня сюда. Директриса Гризар прилагает все усилия, чтобы ее школа стала одной из ведущих в империи. Ей потребовался преподаватель этикета и танцев. Ни одна максисса не согласилась на подобную должность, да и они, как правило, рано выходят замуж. Так что я пришлась как нельзя кстати.

 Уверен, адептки вас обожают.

Эдман продолжал подливать масло в огонь тщеславия дайны, собираясь стать для нее если не другом, то хорошим приятелем.

 Так и есть,  без лишней скромности отозвалась она.  Мы прекрасно ладим. Ведь я и сама училась в подобном заведении и хорошо понимаю девочек.

 Здесь я, безусловно, вам проигрываю,  посетовал Эдман.  До перевода сюда я работал в училище императорской гвардии и вряд ли легко смогу расположить к себе адепток.

Дайна вновь рассмеялась. Ее нежный смех напоминал мелодичный перезвон играющих на ветру колокольчиков. Эдман подался вперед.

 Не спешите с выводами,  сказала она. В ее зеленых глазах мелькнуло лукавство и еще что-то близкое к издевке. Эдман тут же напрягся в ожидании подвоха.  Девочки души не чают в своих преподавателях-мужчинах. Как-никак это единственные представители сильного пола, с кем им позволено общаться. Думаю, они будут просто в восторге от вас.

«Еще чего не хватало»,  с раздражением подумал Эдман, но сказал совсем другое:

Назад Дальше