Назови цифру.
Семизначная.
Дуэйн провел рукой по своей лысой голове.
Это не возмутительный запрос, сказала Эйвери. Если посмотреть на цифры. И не только мои цифры рейтинги поднялись у всех программ вечера пятницы, потому что после окончания «Американских событий» зрители остаются на канале.
Если я вернусь к ним с таким высоким ответным предложением, они захотят знать, за что платят.
Они платят за меня и за зрителей, которых я привлекаю.
Контент, мой юный и несокрушимый воин. Они спросят, какой контент ты запланировала на осень. Знаешь, твой второй полный сезон. Дуайт развел руки в стороны и огляделся. Очередной пересказ программы «морских котиков» не убедит их.
Это просто развлечение. И я собираюсь сделать намного больше, чем новый пересказ программы. Я собираюсь погрузиться в нее. Но это позже. Для осени я разнюхиваю историю, берущую начало в Нью-Йорке. Она связана с одиннадцатым сентября, и время невероятно подходящее.
Дай мне подробности. Мне понадобятся аргументы, если ты отправляешь меня обратно за стол.
Судмедэксперт в Нью-Йорке только что идентифицировал остатки жертвы, погибшей при атаке на Всемирный торговый центр. Двадцать лет прошло, а они до сих пор идентифицируют жертв. Я отправляюсь в Нью-Йорк разобраться в истории.
Мэйсон! Не спи. Вперед! прокричал офицер ВМФ со стартовой линии полосы препятствий.
Ди, мне надо бежать. Поговори с Жерменом и Хиллари. Покажи им цифры и напомни, какой выгодной сделкой я была в последний год.
Эйвери поспешила к линии старта, приготовилась и побежала к веревочной стене. Схватилась за канат с узлами и начала подниматься.
Дерьмо, сказал Дуайт, доставая телефон из нагрудного кармана своего тщательно отглаженного костюма.
Глава 6
Негрил, Ямайка
вторник, 15 июня 2021 г.
Уолт Дженкинс арендовал одинокий дом в лесной местности между Негрилом и Вест-Эндом. Десять минут на машине на восток и он в сердце Негрила и внутренней части Ямайки, далеко от пляжей с белым песком, окружающих остров, и фантастических курортов, украшающих их берега. Внутренняя Ямайка была менее эффектной. Голубая, розовая и желтая краска на домах осыпалась, по улицам бродили собаки, а население работало для выживания. Но это было доброе население, то, которое приветствовало американцев, которые приезжали к ним в попытке сбежать от неозвученных проблем дома. Местные никогда не спрашивали Уолта, от чего он бежит. Любовь или закон, любили говаривать его ямайские друзья, единственные две проблемы человека в этом мире. Но Уолт приехал в правильное место, говорили они ему. На этом острове «нет проблем, приятель». Три года Уолт пытался поверить в эту философию. Очень помогал ром.
Получасовая поездка на запад привела его к скалам Вест-Энда и большему количеству туристов, чем ему хотелось бы видеть в жизни. Но там находилось заведение под названием «Кафе Рика», и это было единственное место, где Уолт мог найти ром «Хампден Истейт», если только не ехать на саму дистиллерию крупное поселение, расположенное в Трелони, где перегоняли ром в огромных перегонных кубах. Уолт посещал дистиллерию несколько раз и близко подружился с владельцем. Любовь к рому заставляла его выбираться в «Кафе Рика» пару раз в неделю, когда ему хотелось хорошей выпивки.
Позвякивая льдом в бокале, Уолт вышел на крыльцо своего дома. Он сел в кресло-качалку и уставился на горизонт. Это был его ежевечерний ритуал столько, сколько он жил на Ямайке. Из глубины лесов Негрила, с его крыльца, закаты смотрелись не так зрелищно, как во время его вылазок на побережье, но все равно стоили тридцати минут тихого уединения. Вместо погружения в Атлантический океан здесь солнце просто опускалось за ветви пальм и мангровых деревьев, подсвечивая их черные силуэты на раскрашенном вишневым небе.
Он попивал ром, пока солнце не село и небо не заняли звезды. Здесь было тихо, что разительно отличалось от его прошлой жизни в Нью-Йорке. Редкий собачий лай заменил постоянное гудение клаксонов, и здесь, на Ямайке, его ни разу не будил вой сирены скорой помощи или пожарной машины. В первую неделю один из этих бродячих псов забрел к Уолту на крыльцо и сел рядом с креслом-качалкой. Уолт почесал его за ухом и принес миску с водой и вяленой говядины. Пес так и не ушел. Уолт назвал его Бюро, так родилась их дружба.
Сейчас Бюро сидел у ног Уолта. Уолт включил свет на крыльце и положил на колени книгу, которую читал. В доме было телевидение, но ловило только местные станции и показывало мало спорта. Он включил телевизор один раз в свою первую неделю на Ямайке, но с тех пор больше не утруждался. Он не был уверен, что три года спустя телек еще работает. Он читал местную газету и следил за «Янки» и другими новостями, имеющими отношение к дому, со своего «Айфона». Это устройство предназначалось для общения, но Уолт не припоминал, когда в последний раз звонил кому-нибудь. Еще больше времени прошло с тех пор, когда чертова штуковина звонила.
Он сделал еще один глоток рома и открыл книгу, последнюю книгу Джона Гришема, которую использовал как отвлекающий маневр, чтобы не думать слишком много о предстоящей поездке. Однако, стоило открыть книгу, его способности к саморазрушению предотвратили отвлечение, которое он надеялся найти на страницах. Глава, на которой он закончил, была заложена билетом «Американских авиалиний», который он распечатал день назад. Он собирался обратно в Нью-Йорк, и билет всколыхнул тревогу в груди. Он сделал еще глоток рома, который сам назначил себе в качестве противоядия против подобной тревоги, проклиная подсознательную работу своего мозга, заставившую его положить билет на то место, где он его не пропустит, и одновременно восхищаясь таким ходом. В прошлой жизни он работал агентом наблюдения в ФБР. Он работал на периферии, никогда в центре внимания, и его действия всегда были скрытыми и не привлекающими внимания. Он был рад узнать, что несмотря на годы вдали от Бюро, он все еще не потерял хватки, даже если сегодня вечером целью оказался он сам.
Он переложил билет в конец книги и начал читать. Однако смысл слов ускользал. Пока глаза слепо шарили по страницам, мозг уже обдумывал подробности предстоящей поездки, что он скажет и как отреагирует на встречу с ней после стольких лет.
Любовь или закон, две единственные проблемы человека в этом мире.
Глава 7
Лос-Анджелес, штат Калифорния
среда 16 июня 2021 г.
Красный «Рендж Ровер» был идеальным автомобилем для путешествия через всю страну. С круиз-контролем, установленным на сто двадцать восемь километров в час, он практически ехал сам, а впереди лежала лишь пустынная дорога и целая страна. Эйвери купила его год назад, после назначения временной ведущей «Американских событий». Это был первый раз в ее взрослой жизни, когда Эйвери Мэйсон самостоятельно заработала серьезные деньги. Она потратила возмутительное количество денег на четыре колеса и форсированный двигатель, но было что-то в ее психике вероятно, нерушимая связь с прошлой жизнью, что легко отнеслось к покупке. Может, отцовской крови в ней больше, чем она готова признать. Разница в том, и Эйвери никогда не переставала напоминать себе о том, что ее положение в мире заработано честно и законно. Чего точно не скажешь про ее отца.
Она направлялась в Нью-Йорк через штат Висконсин, такая поездка составит почти пять тысяч километров. Самолетом было бы быстрее и проще, но об этом не могло быть и речи. Так же, как и о поезде или аренде машины, чтобы не мучить свой «Рендж Ровер» тысячами километров. Билеты на самолет, поезд и квитанции за аренду машины оставляют бумажные и цифровые следы. Эйвери хотела оставить как можно меньше следов во время своих передвижений по стране. У нее есть дело в Нью-Йорке, и она приложит все усилия, чтобы осуществить его, не привлекая внимания. Никто за ней не следит, убеждала она себя, и ехать на машине вместо того, чтобы лететь, чистая паранойя. И все-таки чем меньше следов она оставит, тем лучше.
В среду утром она покинула Лос-Анджелес по шоссе 605 и затем свернула на федеральную трассу 15, на которой провела десять часов кряду за вычетом двух остановок на туалет. Потом съехала на трассу 70 и прибыла в Гранд-Джанкшен, штат Колорадо, когда на горизонте догорали последние солнечные лучи. Там Эйвери нашла отель «Хайат» и заплатила наличными за одну ночь. Положив голову на подушку, она все еще ощущала плавную вибрацию от часов, проведенных в дороге. Эйвери закрыла глаза и понадеялась на сон, который всегда ускользал от нее во время летних поездок. Как по часам, во время поездок через всю страну воспоминания о семье пробивались на передний план. А как иначе? Именно от семьи она бежала. Именно семью скрывала.
В остальную часть года Эйвери спала крепко и никогда не помнила снов. Но каждое лето, когда она возвращалась к прошлому, сны становились яркими и неуправляемыми. Они по большей части чередовались между ее матерью и отцом мертвой матерью и преступником отцом. Она любила мать всем сердцем и так же когда-то любила отца. Но ее любовь омрачило его предательство, а следом за ним пришло сочетание ненависти и презрения к человеку, которого Эйвери когда-то считала своим героем. Однако сегодня, во время ночевки в отеле где-то рядом со Скалистыми горами, в ее снах не было родителей. Когда сон пришел к ней, вместе с ним пришли воспоминания о брате.
Парусная яхта модели «Oyster 625» весила тридцать две тонны и была девятнадцать с половиной метров в длину. Морское судно, способное справиться с суровыми волнами у побережья Нью-Йорка, яхта была большой, крепкой и дорогой. Стоимостью выше трех миллионов долларов, она была возмутительным подарком от отца на двадцать первый день рождения Эйвери. Сконструированная так, чтобы вместить гоночный экипаж в восемь человек, яхта создавалась и для неспешных прогулок, с которыми справится и пара опытных моряков, каким и были Эйвери и Кристофер. И все же, через два часа после того, как «Клэр-Войанс» покинула гавань, море вскипело бурными волнами больше метра высотой, захлестывающими борт яхты. На спусках казалось, будто волны проглатывали нос. Дождь лил густой стеной, которая снижала видимость почти до нуля.
Они опустили паруса и оставили двигатель бороться с волнами и течениями. До гавани было больше двух миль, а вокруг виднелись только изменчивые волны и черное небо. Океан подбрасывал великолепную яхту в воздух и швырял ее, словно игрушку, в грохочущие волны. Эйвери почувствовала, что «Oyster» тянет на правый борт и ее тяжело выровнять. Штурвал норовил вывернуться вправо, и она с трудом удерживала курс на запад. Однако большая яхта наклонялась слишком сильно. Что-то было не так. Тогда Эйвери заметила крен. Нет, не крен, а погружение. Нос наклонялся все ниже, как будто готовился нырнуть в море. Эйвери подумала, что яхта просто спускается с волны, но, когда та не выправилась, поняла, что яхта тонет.
Она откинула крышку с кнопки ЦИВ цифровой избирательный вызов и нажала ее, посылая сигнал бедствия Береговой охране, который сообщит название судна и его точные координаты по долготе и широте. Для верности и потому, что была напугана до смерти, она взяла передатчик и поднесла к губам.
Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это «Клэр-Войанс». Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй.
Отвечающий голос был громким и прерывался помехами, но был едва слышен за шумом дождя и ветра.
Продолжайте, «Клэр-Войанс», это Береговая охрана. Мы получили ваши координаты и отправляем команду. Опишите обстановку.
Мы на «Oyster 625» под сильным дождем и штормовым ветром. Волны от метра до двух с белыми барашками и продолжают усиливаться.
Принято, «Клэр-Войанс». Сколько человек на борту?
Двое, ответила она, перекрикивая рев волн. Мы под шквалистым ветром и набираем воду. Сильный крен на правый борт.
Сколько у вас времени, «Клэр-Войанс»?
Не знаю, сказала она в тот миг, когда волна обрушилась на нос яхты. Мой брат спустился под палубу, чтобы найти источник течи. Посмотреть, сможет ли заткнуть ее.
Скажите брату, чтобы поднялся на палубу. Мы будем на связи, пока не прибудет наша команда.
У нас нет времени, сказала Эйвери, когда еще одна волна поглотила нос. Мы опрокидываемся.
Эйвери подскочила на кровати, еще не проснувшись. Она всегда так реагировала на этот повторяющийся сон, и решила, что это защитный механизм. Выдернуть себя из сна, чтобы не пришлось вновь переживать то, как нос «Oyster» погружается в воду, а затем яхта встает вертикально, прежде чем камнем пойти на дно океана. Разбудить себя прежде, чем мозг воспроизведет ее сражение с морем, когда она боролась против двухметровых волн, которые стремились ее утопить.
Она снова легла и вжала голову в подушку, прогоняя все сбивчивые мысли, которые скрывались в тенях сознания и ждали лета, когда Эйвери ездила домой. Она не могла позволить этим мыслям отвлекать ее от того, что необходимо сделать. У нее есть лето, чтобы связать все растрепавшиеся и незакрепленные концы своей семейной саги. То, что случится потом, будет вне ее контроля. Если к тому моменту шлюзы откроются, выпуская все грязные подробности ее прошлого, по крайней мере, она сделает все возможное для тех, кого любит.
Глава 8
Систер-Бэй, штат Висконсин
пятница 18 июня 2021 г.
К шести утра Эйвери была снова в дороге. Утро следующего дня с кофе в большом стакане двойные сливки, двойной сахар плавный регги по радио и пустая дорога впереди. К востоку от Денвера она свернула на федеральную трассу 80, по которой будет ехать два дня. Ее вторая ночевка прошла в Линкольне, штат Небраска. В пятницу утром Эйвери пересекла весь штат Айова и подъехала к границе Висконсина. Она направилась на северо-восток, пересекая штат по диагонали. Скоро белые кедры и черные сосны возвышались повсюду, насколько видел глаз. Скрученные сосны напомнили ей о детстве, когда она проводила лето в этой части страны.
К половине четвертого дня пятницы она добралась до южного края узкого полуострова округа Дор. Поехала на север по шоссе 42, а затем еще шестьдесят километров по двухполосной дороге. Эйвери проехала города Эгг-Харбор и Фиш-Крик, оставив справа берега залива Грин-Бэй озера Мичиган. Бухта Игл-Харбор блестела на солнце, когда она ехала по городу Эфраим. Тент в красную полоску над крыльцом кафе-мороженого Вильсона вызвал в памяти воспоминания о длинных жарких летах ее детства лучших в жизни.
Ближе к концу полуострова Эйвери въехала в Систер-Бэй, городок, где в детстве проводила каждое лето. Начиная с шестого класса, родители Эйвери отправляли ее из Манхэттена в Висконсин, где она проводила лето вместе с другими богатыми детишками со всей страны в мореходной школе Конни Кларксон. Восемьдесят процентов детей в летнем лагере приезжали со Среднего Запада. Остальные путешествовали с Западного и Восточного побережья и были детьми, чьи родители жаждали, чтобы они учились ходить под парусом в одном из самых престижных и востребованных заведений в стране.
Родители Эйвери делали то же самое для ее старшего брата Кристофера, который возвращался домой в конце каждого лета с замечательными историями о жизни на воде, укрощении ветров озера Мичиган и скольжении по заливу Грин-Бэй. Названия и места стали для Эйвери легендой. Остров Вашингтон, Рок-Айленд, остров Святого Мартина, Саммер-Айленд, залив Биг-Бэй-де-Нок и маяк Пенинсула-Пойнт-Лайтхаус. Эйвери с нетерпением ждала своей очереди. Когда та наконец настала, она ухватилась за возможность. К тому времени как Эйвери пошла в восьмой класс, она умела в одиночку управляться с семиметровой шхуной. Во время учебы в старшей школе Эйвери возвращалась в Систер-Бэй каждое лето в качестве инструктора по мореходству обычно эту должность отдавали студентам колледжей, но Эйвери заслужила ее своими продвинутыми навыками. В семнадцать она была более блестящим моряком, чем любой студент, преподававший в школе, и могла составить конкуренцию многим взрослым. Во время учебы в колледже она на каникулах работала главным инструктором. Своей рабочей этикой и неукротимым духом она обязана времени, проведенному в Систер-Бэй, и особенно Конни Кларксон, хозяйке мореходной школы и ее наставнице. На последних километрах пути мысли Эйвери переключились с тех чудесных лет ее юности на актуальные проблемы. В детстве было легче, когда ее волновало только хождение по воде и укрощение ветра. Тогда все было проще, прежде чем она узнала, что все в ее жизни было подделкой.