Черная Принцесса: История Розы. Часть 2 - AnaVi 13 стр.

Ска-жи!.. Начни первая. Боже мой, Софи!.. Будь умнее и мудрее, в конце-то концов; и хоть где-то. «Когда-то». И С кем-то!..  Наседала на девушку Карина, буквально начиная и буравить же ее не только своим взглядом, но и словами, если и пока еще не действиями: но и зато уже не скрываясь и не тушуясь; перла сахарным петушком без глазури и присыпки. Ну или как бы еще сказал Никита: без мыла и смазки.

Кар!..  Взмолилась жалобно София, ловя ее взгляд: но подруга была бы не «подругой», если бы была «так просто»: прошибаема и пробиваема: Егор?.. Или «тату»?  «взвесила на весах» строго Карина, выставив в голове руки перед ней и собой, так еще и в виде ультиматума. Ты же ни в «этом», ни в том лично ему не призналась!.. А между прочим Он, как минимум, заслужил: личного обращения и такой же правды!.. К себе. От любимой, пока еще, и единственной, слава всему же и всем уже, сестры. Скажешь, нет?.. Выбирай! Скажешь ты или я? Если я, то скажу: про все и сразу!..

Ты же не знаешь про первое!..  И брови Софии поползли вверх: с одной стороны от понимания собственной правоты, но и, в то же время, от удивления; а с другой от возможности, что кто-то ей уже и до нее успел рассказать. Тот же все и Никита!.. А не она. И теперь уже, от додумывания-домысливания, от страха. Буквально: за себя и того парня. Не только от и из-за гнева же Карины, но и Жени уже, возможно.

Зато Егор знает! И про первое И про «второе». И про компот!..  Не унималась шатенка, пиля девушку: на чем только свет стоит и еще же тьма держится-зиждится. Ты, как вообще, дружишь с приоритетами?.. Или нет! Умеешь их расставлять?.. Али как? Я вижу, что: «нет»!.. Иначе, каким боком, обо всем этом: знаю и я лично! И он тоже: лично. И не «знает» же Женя! Твой брат!.. Ладно: отец. Но!.. Она же его мать. Должен же он знать: с «кем» жил под боком, все это время. И как не «жила»: с ней же, в сравнении, ты!

Главное здесь слово: «жил»!..  Настаивала на своем брюнетка, не желая подчиняться ни в какую: ведь и если решит, то сама; как и скажет ли, но в свое время. И оно в прошедшем времени. «Жи-ву», сейчас же все, я! И Зачем ему знать: как? Когда он и так это все в И как это «как»  именно отличалось и отличается: от его!

С «кем»  живешь: ты!.. Господи, София, ну не придирайся, хоть здесь и тут, к словам!  И только почувствовав, как подруга закатила глаза, с гортанного же еще и тяжкого вдоха-выдоха, София еще и убедилась в этом: посмотрев в зеркало заднего вида и вдохнув «кисло-го» коктейля так, что и даже ее озон не помог. Я понимаю, как веду себя; и «кого» представляю. Но и!.. Елки-палки. С тобой же иначе, походу уже, никак! Нель-зя. Только быть стервой; и заставлять. Принуждать. И «провоцировать»

 Малышня!..  Глянул и уже на них обеих, по очереди, Женя, затем вернул взгляд своих пока еще спокойных болотных глаз на дорогу.  Когда больше двух говорят вслух. И да!.. Я до сих пор не фанат: разговоров о моде; обсуждений трендов и брендов прочих «девчачьих штук». Но и судя же все по тому, лицу и моей же сестры, вы говорите не о них. Позволите и мне вписаться и узнать: о чем; а и может быть уже и ком?..

На что уже, и зыркнув лишь один раз на подругу своим темно-карим взглядом, не бешенным, но и уже на грани, София только опустила его на ее белые большие накладные наушники, все это время висевше-лежащие на ее же шее и ключицах, мягко прося: удалиться. В ответ на что уже и Карина сначала не поддалась, будучи уверенной, что та что-то задумала и опять увильнет, но и повторный спокойный и даже в меру уже строгий и внимательный взгляд, убедил ее в обратном; а легкий утвердительный кивок следом докинул баллов. И, положительно кивнув в ответ, она все-таки водрузила наушники себе на уши: перед этим, правда, еще, как включить музыку и отключиться от мира сего совсем, ткнула в нее пальцем правой руки, не касаясь, и своим уже твердым серо-зеленым взглядом, уже не намекая, а требуя: «Ты должна и ты исполнишь!». Ну а брюнетке уже ничего не оставалось, как кроме, набрав в легкие побольше воздуха, будто в их вселенной правило о перед смертью не надышишься не работало, вцепиться пальцами в ежедневник, лежащий все это время на ее рюкзаке и коленях, начать хотя бы с чего-то: мысленно еще благодаря все свои металлические лацканы и замки, с какими-то только ей же все и понятными, а и главное нужными цветными брелоками и висюльками, за то, что те, пусть и не в полную меру, но холодили ее кожу и держали саму ее на плаву; так хотя бы она могла, для себя, сохранять трезвость рассудка и быть уверенной, что не улетит в эмоциях и чувствах, не слетит в ощущениях, сохраняя разум холодным и неприступным, твердым.

 Жень, я!..

**

я висела над своим телом!.. Приклеенная и Будто бы: и прибитая к потолку. Так и словно бы еще: на «распятье». В белой больничной рубахе И не могла пошевелиться!.. Пока, и все же это время, подо мной меня же: приводили в сознание и откачивали. Группа медсестер и медбратьев. Во всем белом «обмундировании»!.. По два человека, женского и мужского пола, кажется. С двумя взрослыми же фигурами!.. Врачами. Женщиной И мужчиной. Лиц же их разобрать не удавалось: они все склонились надо мной; и, разве что, по росту и ширине плеч, спины можно было определить: пол!.. Пищали датчики медицинских приборов: оповещая всех же и вся, все явно о чем-то нехорошем. Но и куда мне: до медицинского образования и терминов? Да и хоть каких-то уж знаний и пониманий о и в медицине. Об их: действиях, в частности. И всем процессе же, в целом. Где уже там: и «принятие». В виде: фильмов и сериалов?.. Что ж. Хотя бы Но и они уж дюже: суетились. Бегали в палате и Выбегая же из нее. По коридору!.. И другим палатам. Слышала топот и хлопки: в отдалении. Палаты!.. Да. А это была именно она: стерильная и белая, почти и слепящая же своим светом, комната. Затем снова прибегали: и бегали опять здесь!.. Меняли приборы в своих руках: от белых стетоскопов до прозрачных шприцев; разных размеров. И, как видно же все и водится, такого же различного функционала и принадлежности. С одними лекарствами. После с другими Разве что: по цвету их и различала.

Приходили Уходили!.. Возвращались Была такая жуткая суматоха!.. Много криков и шума. Гама!.. Как Когда мы с Александром сидели на лавке и я смотрела наверх. Только там они носились по и на улице. А тут По палате больницы!.. И как они еще друг друга слышали, в этом всем: когда

даже

После я сорвалась; и слетела на пол. Но и приземлилась уже аккурат: в другой такой же белой палате. И знаешь еще: что?.. К лежачему и лежащему Отцу!.. Он был в состоянии, но И не лучшем же, чем я.

Так что

бы

Который уже, да, и действительно сидел: по левую от него; и правую же от меня сторону. Пока еще не вмешиваясь; но и пролив хотя бы уже на себя: немного света. Он-то, к слову, и «внушал» мне параллельно, доходчиво разъясняя, вопрос: кто что, почему где, когда и за что? Пока другой еще дышал. Под угрозой же, в любой момент, лишиться этой возможности. Лишиться кислорода!.. А кто это был? Кто мог быть, а и самое-то главное должен был быть, «линчевателем»? Я!.. То есть. Моя же копия! Или оригинал?.. Все зависело от того: кто я. Но и что-то же мне уже опять-таки все подсказывало, что и именно: копия. Точнее та Вторая: я! Темная половина: меня. И темная же: я!.. Да и не я же вовсе, как стало понятно совсем недавно. А тут же еще и почти: принято!.. Будучи полностью в черном облачении: от мантии с капюшоном, покрывающим голову, до кофты под ней джинс и кожаных сапог по колено, на высоком и тонком каблуке, поверх; с темными волосами и черными же глазами: без зрачков, радужек и даже без хрусталиков. Черные яблоки глаз, просто!.. На мертвенно бледной, белой же коже С широченной улыбкой. Ухмылкой и Гримасой!.. Оскалом. Ровных, но и «заточенных» же все при этом и будто бы специально в клыках, зубов. Пока кисти же рук; на левой из которых были темные рисунки и со стороны же все которой рукав был будто бы и так же все намеренно закатан до локтя; были сцеплены меж собой в замок и водружены локтями на колени. На коий уже, и в свою же очередь, была уложена голова вместе с лицом и взглядом устремленная на меня. Не сводящая взгляда, не мигающего совсем как мне казалось. Вот, честно, две зияющие черные дыры смотрели на меня. Но и одновременно сквозь меня: вовнутрь.

Она рассказала мне все!.. От начала и до конца. С чего началось и чем же все, по итогу, закончилось. «До койки», буквально, в которой мы оба, с ним, сейчас, здесь и оказались. Равно, как и то, почему: мы не вместе. И почему же вместе сейчас; и как я его, вот, вижу. И круг из роз был сомкнут!.. Она его расставила для меня; и открыла. Я же осталась и оставалась: внизу. Когда и пока же все он был прикован: здесь. «Наверху» и У себя. Лишь: с собой. Таким: каким он предо мной и предстал!.. В той же самой все позе, что и я «На распятии». Но и не в том же самом состоянии, что и я. Тяжелее!.. Гораздо. Гораздо: тяжелее. У меня, да, всего-то, остановилось сердце. Но и хоть руки были просто перебинтованы. В отличие от него!.. Почему?! Его же прокачивали и на-качивали «подавителями света»: насколько я могла только понять, но и никак не принять, по его же все недееспособности!.. Как и меня? Лишь: возможно. На деле только «играя»: всю эту спешку и «заботу». Все это: лечение и откачивание, приведение в себя. Меня!.. И, вот, к счастью ли; горю С ним же все это: было тихо. Тихо и понятно!.. Ничего этого просто не было. Да. Да!.. Ведь и если там могли быть: маленькие дозы. Ради какого-то того же самого все и спектакля, цирка: какого-то хоть и действа. Правда, непонятно пока и до конца: какого и зачем. То здесь в дозе, в которой Если и не качеством, то количеством «выбьет»: на раз; и увезет. На что уже и он, прочитав это все, видимо, уже и по моему лицу лишь попросил прощения!.. Да. Попросил меня простить его!.. Глазами и слезами.

Соленые капельки мешались между собой сливаясь на краю: прозрачной прорезиненной пластиковой маски. А он все просил и так же все молил. Молча!.. Вы-маливал. За все то время, что не выходил на связь. Отметив, почему-то, именно: шестнадцать дней. Шест-над-цать!.. А именно столько его и не было. Чуть больше полумесяца. Да. Когда он появлялся, ровно посередине и давал о себе знать. А здесь же!.. Ни свиданий. Ни писем Ни!.. Стоп! А как тогда?.. Мы же виделись! Или нет? Да!.. И тут же ведь, тем самым, пока не зная этого, но и подтверждая: мои собственные смутные и спутанные догадки-опасения о Брате-близнеце!.. Как и том, что мое письмо не дошло, а Попало, видимо, к тому самому!.. К кому: не должно было попасть. И кого мы никак не должны были, уже не видимо, тогда встречать: «вызывая» на разговор!.. Па-ле-во Лажа!.. И так ведь хотелось спросить, подтвердить это, но Не было сил. Ни сил Ни желания: перебивать его. Да и Не при ней же!.. Куда уж больше, чем и эта же все услада ее глазам: отсутствие «последних» речей и прощаний. Так еще и от того, кто ее: покарал. И кого покарает: она сама. С той, кого Покарает она же? В отместку?!.. «Азбука Морзе», чтоб ей!.. И чтоб: ее! Анну!..

Принцип «Небо все знает»  медленно, но верно: касался и распространялся и на землю. Точнее Меня!.. Да. Он будто бы знал, что я знаю и все-не-все уже узнала!.. Как обычно. О чем я думала и размышляла. Или лишь еще и догадывалась И сейчас!.. Пытался успеть «заверить» меня в этом, будто боясь Уйти раньше!.. Не рассказав: сам и всего. Всего-всего Без: не. А мысли!.. Не проходили, будучи гашены всем и сразу. Но глаза!.. Глаза говорили: куда больше слов и Впервые!.. Впервые мне так было на них плевать. В отличие же все: от обстановки и его же положения!.. Он просил. А она, я, стояла и держала белый длинный провод правой рукой, у белой же пластиковой розетки на стене, чтоб отключить его от приборов насовсем; подпирая стенку правым же боком и сверяя-проверяя, параллельно и играючи, свои черные длинные ногти на левой. Проверяла целостность: маникюра и лака!.. Вместо целостности же тела, если уж и не духа, перед ней И мной!.. Ей, мне, было плевать. Плевать на это; и на все!.. Дам я: прощение? Прощу ли я?.. Или нет. Отключила бы все равно. Что так, что этак Вопрос же был лишь в том: куда он попадет прямиком. В «лист ожидания» и чистилище. Или сразу и на поруки. К тому или иному? Другому. Не себе!.. В небытие.

И я простила!.. Простила и отпустила. «Жертва линчевателя и палача»  стала линчевателем и палачом. Стала охотником над жертвой: «бывшим охотником».

Если они, и

, есть, конечно

Еще? Или

Мои пять минут «в коме» там обернулись пятью днями «здесь». Я вполне могла поехать колпаком и остаться!.. Не вернуться. Но спустя час, с моего же возвращения непосредственно в тело, на радость и шок одновременно персонала больницы, всего и понемногу, мне сказали, что буквально час назад скончался мой отец. Скончался!.. В «Минеральных водах». И над А я же «в рубашке» родилась. Да В Минеральных винах. Вот и думай теперь, после всего этого, что это все было и, черт побери-подери, на самом деле, значит?.. Сон? Или явь?.. И что: хуже? А что и лучше? Если до этого я прочно не видела: кошмары. Да они и не снятся уже просто так. От какого числа он? И Самое-то главное!.. Где. Мой. Отец?! Он жив? Он не?.. Папа!..

****

 И замолчала усмехнулся Женя. В то же время как сама София, встряхнув головой и сморгнув наваждение, уставилась на него, по-прежнему, хоть и с чуть большей уже силой, сжимая книгу. Затем, проверив по зеркалу заднего же все вида Карину и убедившись, что они еще не приехали, изъяла из середины исписанного строчками, и меж них, «друга» заранее вырванный и свернутый вдвое белый листок в мелкую голубую клетку и положила его поверх твердой сиреневой обложки: вновь крепя листы между собой резинкой снаружи; какой-то контроль и такой же порядок, пусть, ее успокаивало.

 Ты давно с «отцом» общался?

 Довольно-таки перевел на нее удивленный взгляд парень, а затем и на листок, но спрашивать пока предусмотрительно не стал: оставив это заметкой на задворках; ехать же еще по утренним пробкам: как раз все и узнает.  А причем тут?..

 Я вчера отправила ему письмо!..  Так и не дала договорить ему девушка, взяв в руки листок и сжав его по краям, не открывая. И да, он так же и тоже был весь исписан!.. Так же: как и все остальные листы в ежедневнике. Но и почему-то удостоился куда большего внимания. Большего ее внимания!.. Раз был еще и вырван. Так и ко всему: одним из первых. До этого!.. До него она никого не лишала их их же «насиженных мест»: только черкала и малевала. «Замазывала» и Заклеивала. Но!.. Не вырывала. Значит и, правда, стоил внимания. И «особого»: стоило сказать и не забыть. Но и пока только она же все и знала: почему. Женя же лишь так же все мог: строить догадки и тешить надежду узнать тоже; и желательно же все от нее.  Сожгла его в камине: выпустив пеплом и рассеяв под облака, смешав с воздухом. Как ты и учил Помнишь?

 Да протянул темноволосый, так и не поняв, да и не понимая же все: к чему же его сестра клонит; но и скрупулезно дожидаясь завершения ей ее же мысли.

 Он не ответил!..  Взглянула на него серьезно брюнетка и тут же отвела взгляд.  Никак. Ни одного знака не подал!.. Я даже, впервые, да и в принципе, «пожалела», а уже и потом о том, что потратила тот шанс на встречу: когда мы с Александром к нему пришли. А после и вовсе начала сомневаться: во всем!.. Даже в том: была ли она настоящей и насущной эта встреча. Такой, какой Казалась! И каким же казал-ся: он.

 Ты спрашиваешь или утверждаешь?..  Изогнул правую бровь Женя, «играючи», по привычке, поджимая левую: но и все больше, при этом, путаясь и не понимая: к чему она ведет и при-ведет же, и тут же ли, все по итогу.  Если «первое», то меня там не было: я не смогу тебе ничего об этом сказать; ни согласиться, ни опровергнуть. А если «второе»!.. С чего бы? И что ты ему такого там написала, что ему стоило бы, если уж и не «требуемо», тут же среагировать?..

 Все!..  Грубо резанула она, заставив его даже подскочить немного на месте и тут же попытаться перестроиться к обочине, чтобы успокоиться и успокоить ее, но она вмиг пресекла все его эти попытки: оттолкнув его ногу с тормоза; и развернув его же руки обратно: «в положение».  Прости Прости меня, Жень, но мы не будем отходить от маршрута: не при каких обстоятельствах; и ни под каким предлогом!.. И да. Ты сейчас вполне резонно можешь и посчитаешь меня параноиком. Но Я не верю в совпадения; как и в случайное же стечение чего-либо. Особенно!..  Затем сглотнула и плотно сжала веки на секунду, чтобы затем резко их раскрыть и уставиться на не менее испуганного и пораженного, всем и сразу, брата.  Когда меня, раз от разу, посещают какие-то непонятные сны. «Непонятные», но Такие!.. Что: до ужаса. До трясучки правдоподобные!.. Что я: не только просыпаюсь в холодном поту, но и в горячих слезах. А еще, кажется, время от времени душа «кровит». Но и не от того, что я там вижу, а что я делать и сделать там с тем и тем-и ничего могу! Потому, что не знаю: что «правда», а что и нет. Что сон, а что Явь!.. Что быль, а что не «быль». Меня будто: раздирает. Буквально!.. И Мне страшно. Мне очень страшно! Временами даже мне кажется, что я просто и окончательно, бесповоротно: сойду с ума! Просто слечу с катушек!.. И все.