Хорошо, произнесла я, входя в кабинет Кэррин. Ты победила.
Кэррин разговаривала по телефону, который был подключен к стене. То, что она пользовалась проводным телефоном, так раздражало! Я сочувствовала ее коллегам-менеджерам среднего звена, которым, вероятно, пришлось обзавестись офисным телефоном, чтобы она могла позвонить им по нему. Ее стационарный компьютер с удобной клавиатурой находился всего в двух дюймах от нее. Она могла бы написать им в чат, или позвонить по Zoom, или отправить письмо на электронную почту. Почему она всегда настаивала на навязчивом, нарушающем границы телефонном разговоре?
Хорошо. Что ж, похоже, мы готовы это сделать, сказала она в трубку. Я постучала в дверной косяк и жестом попросила ее повесить трубку.
Хорошо, сказала она, делая мне небольшой жест рукой, ладонью вверх, боком, что, я думаю, означало «входи, садись». Правильно, правильно. Я вас услышала, ответила она, хотя я сижу здесь и жду, и это меня она должна слушать. Я, разумеется, понимаю, о чем вы говорите, добавила она.
Я закатила глаза и скрестила руки на груди, потому что она, вероятно, должна быть экспертом по языку тела. Она заметила это и сделала мне небольшую гримасу, которую я даже не хочу интерпретировать.
Я ценю ваше время, убеждала она, и я понадеялась, что она обращалась ко мне. Мы вернемся к этому позже, чтобы я могла сделать первый шаг, продолжила она. Это она говорила в телефон, я совершенно уверена. До свидания. Ага. Спасибо.
Вот видишь, заметила я, когда она наконец положила трубку на рычаг. Если ты не будешь звонить, то не увязнешь в разговоре. Я уже пыталась объяснять ей это раньше.
Я просто люблю хорошую беседу, ответила она мне. И для меня легче понять другого человека и выразить свою мысль словами. Это более личное, ты же знаешь. Если бы я могла просто встать и пойти в офис Говарда, я бы так и сделала, но для этого потребовался бы билет на самолет.
Почему ты разговаривала с Говардом? спросила я. Говард наш главный операционный директор[2]. Он находится на вершине блок-схемы по безопасности, и он невероятный человек. Я даже была немного разочарована, узнав, что он тоже пользуется телефоном.
По той же причине, по которой я с тобой разговариваю, пояснила Кэррин. особенный случай.
Ты имеешь в виду какую-то картинку или текст, предположила я.
Да.
Эскалация то, что происходит, если пропустить что-то жуткое. Я пропустила что-то?
Нет, ты этого не делала.
Я могла что-то упустить. Через мои руки проходят тысячи странностей. Постоянно. Каждый день, заметила я.
И всякий раз, когда я спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь, ты делишься лишь своим желанием покинуть мой офис, ответила она с улыбкой. Так что я не буду спрашивать тебя об этом сегодня. Вместо этого я спрошу, было ли что-нибудь запоминающееся во вчерашних постах.
В памяти всплыл вчерашний день.
Ну, был пенис, который программа распознавания лиц приняла за человека. Не то чтобы очень тревожно. На двенадцатилетнего подростка была совершена крупная атака с нескольких учетных записей, которая соответствовала определению кибербуллинга. Я стерла все это и сделала четыре предупреждения о соблюдения правил. Была еще какая-то детская порнография, но я сделала все отчеты для ФБР по поводу этого, вспомнила я. Я ненавижу детскую порнографию, которая обычно сопровождается адским количеством дополнительной бумажной работы. Был еще закодированный разговор о межштатных продажах оружия. Сначала я подумала, что на самом деле они говорят о кокаине. Но потом все прояснилось. Похоже, наркоторговцы все-таки умнее торговцев оружием.
Звучит как вполне обычный день, согласилась она. Что-нибудь еще?
Я задумалась.
Да нет. Все как всегда. Соски, угрозы, какие-то фальшивые новости.
Кэррин на мгновение замолкла.
Мне нужно, чтобы ты кое-что увидела, сказала она и протянула мне листок бумаги.
Ты можешь просто показать мне на мониторе, раздраженно заметила я ей. Тебе не обязательно все распечатывать.
Иногда это помогает мне, ответила она.
Как скажешь, отмахнулась я и взяла в руки лист бумаги. Это сообщение с жалобой, датированное вчерашним днем. Я не узнала его, но в этом не было ничего необычного. Это из аккаунта популярного инфлюенсера @Mia&Mike и когда я посмотрела на него более внимательно, я увидела, что он находится в туманной области, которую мы называем «суицидальные намерения». «Суицидальные намерения» упоминание о намерении совершить самоубийство в посте мой кошмар кодирования. Даже с самым лучшим программным обеспечением для распознавания настроений, которое у нас есть, просто невозможно автоматически определить разницу между тем, что психиатры описывают как «крик о помощи», и пустой угрозой.
Я должна была понять.
Это суицидальное намерение, сказала я Кэррин. Пункт седьмой, часть б. Если на странице знаменитости возникают посты о суицидальном намерении, комментарий пользователя, опубликовавшего его, будет удален, а пользователь автоматически получит ссылки на ресурсы для предотвращения самоубийств по своему электронному адресу, указанному при регистрации.
Пейдж, тихо произнесла она. Посмотри еще раз.
Я перечитала комментарий еще раз. На этот раз я заметила ник пользователя. @thatjessica17. В отличие от интерфейса нашего программного обеспечения, на этой распечатке была небольшая уменьшенная фотография пользователя. Я сразу узнала, кто это.
Этот этот аккаунт принадлежит Джессике Оданц? спросила я, совершенно сбитая с толку. Моя сводная сестра самый счастливый человек, которого я знала. Сейчас она заканчивала свой последний год в университете Боулдера. Ради всего святого, она в списке лучших! Спросить инфлюенсера, чувствовала ли она себя когда-нибудь так плохо, что хотела бы умереть, это даже не похоже на нее. Это больше похоже на меня. Прежнюю меня.
Кэррин нахмурилась.
Мне жаль это говорить. Прошлой ночью она пыталась покончить с собой. Но она жива тут же успокоила Кэррин меня. Я вздохнула с облегчением. «Она жива,» повторила я себе, не нужно паниковать. Прежде всего, только без паники.
Как я могла это пропустить? спросила я. Мой голос прозвучал высоко и чересчур напряженно.
Ты, должно быть, вышла из системы сразу после этого. Конси приняла этот комментарий, и, слава богу, она очень чувствительна по отношению к суицидальным намерениям. Она позвонила твоей сестре и, не получив ответа, позвонила 911.
Мое сердце, кажется, замерло.
Пожалуйста, скажи, что моя сестра не пользовалась VPN, попросила я. Виртуальную частную сеть можно использовать для подключения к прокси-серверам, что делает невозможным определение местонахождения того, откуда кто-то входит в систему. Это значит, что спасатели не смогли бы найти мою сестру.
Просто обычный IP-адрес из ее комнаты в общежитии.
Я испытала минутное облегчение, но только на мгновение. Я вспомнила о дыхательной технике, о которой читала много лет назад. Вдохнуть четыре раза, четыре раза выдохнуть, вдохнуть четыре раза, четыре раза выдохнуть. Кэррин взяла желтый блокнот, в котором она нацарапала несколько заметок. Когда она прочитала их вслух, я застряла на выдохе, забывая о том, как вдыхать.
Прибывшие на место спасатели обнаружили, что Джессика не реагирует на внешние раздражители после серьезной потери крови. Ее срочно доставили в адвентистскую больницу Биллмана, и она была госпитализирована. Еще раз, Пейдж, мне очень жаль.
Я тупо смотрела на стол между мной и Кэррин. Куча бумаг, желтый блокнот, этот дурацкий телефон. «Новейшее диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» лежало открытым на полу. На какой-то странный момент я задалась вопросом, как бы эта книга классифицировала меня. Полагаю, что мои симптомы сейчас такие: учащенное сердцебиение; учащенное дыхание; внезапное чувство отстраненности.
Я ее почти не знаю. Я поймала себя на том, что мой голос с каждым словом становился все более сдавленным. Я вижу ее только раз в год. На каникулах.
Даже если так, это должно быть шоком для тебя, заметила Кэррин. Я попробовала другую технику релаксации, отмечая физические объекты, которые я видела в комнате. Лампа. Письменный стол. Стул. Предсмертная записка.
Что меня шокирует, тупо проговорила я, так это то, что гиперактивное воображение Конси на этот раз действительно принесло какую-то пользу. Конси звонила на 911 в каком-нибудь муниципалитете не реже одного раза в неделю. Диспетчеры всегда говорили ей, что это хорошо, когда она чересчур осторожна, а не наоборот. Но я видела статистику. Очень немногие самоубийства начинаются с публикации в социальных сетях.
Но, с другой стороны, попытки
Она на самом деле этого не хотела, продолжила бушевать я, и мой голос становился выше с каждой секундой. Должно быть, это был трюк для привлечения внимания. Я на самом деле не верила в то, что говорила, но, кажется, не могла заставить себя остановиться. Я начну внимательнее присматриваться к «суицидальным намерениям». Я знаю, что должна была это заметить. Но ты же знаешь, как это бывает, обратилась я ей. Так много людей используют их, чтобы манипулировать знакомыми в Интернете. А еще есть карьеристы, добавила я, имея в виду людей, которые угрожают самоубийством каждый раз, когда им требуется внимание. И перформанс-артисты
Это трудно обнаружить, согласилась она. И давай расставим все точки над и: никто не говорит, что это твоя вина. Никто тебя не винит. Мы обучили всех в этом отделе оставлять свою работу после окончания рабочего дня. Это значит, что ты поступила правильно.
Тем не менее, я ведь прочитала это, заметила я ей. Сейчас я вдыхала больше, чем выдыхала. Мне нужно было выпить таблетку. Немедленно. Я начала шуршать в своей квадратной черной сумочке. Я прочитала это и пропустила!
Это просто неудачное совпадение, продолжала уверять Кэррин. Я имею в виду, каковы были шансы, что жалоба на этот комментарий попадет именно на тебя?
В этом офисе работает сорок человек, начала я, продолжая рыться в своей сумочке. Так что примерно один к сорока, плюс-минус. Я нашла упаковку и открыла ее одной рукой, все еще скрытой кожаной сумкой. Но там было пусто. Точно. Я подала заявку на новые антидепрессанты, но мой врач хотел, чтобы я сама к нему пришла. Чертов бюрократ!
Кэррин сделала паузу.
Нам нужно больше персонала, произнесла она ни с того ни с сего. Как сорок человек должны справляться с четырьмя миллионами пользователей?
У меня не было достаточно ресурса, чтобы ответить на этот вопрос. Если Кэррин до сих пор не знает, что код обрабатывает 99 процентов всех ежедневных жалоб пользователей, пусть остается в счастливом неведении. Вместо этого я решила отвлечь себя, решить техническую проблему, написав какой-нибудь мысленный код. Интересно, есть ли способ ранжировать эти жалобы на основе пользователей, которые их отправляют? Уровни демографического риска, количество похожих сообщений Может быть, я могла бы написать что-нибудь, что дало бы жалобам на «суицидальные намерения» оценку опасности от одного до десяти.
В следующий раз продолжила я.
Что касается следующего раза, перебила меня она. Слова из нее выходили очень медленно, звучало как начало плохих новостей.
Ты не уволишь меня из-за этого, быстро проговорила я, и то, что я могла отрицать раньше, теперь, очевидно, переросло в полномасштабную панику. Это не имеет смысла. Я не сделала ничего плохого.
Я тебя вообще не увольняю, заверила меня Кэррин. Пейдж, не глупи! Ты делаешь огромную работу! Мы очень рады, что ты часть нашей команды. Вот почему так важно поддержать твое состояние эмоционального здоровья. И способ достичь хорошего психического здоровья это поддержка и связь. Это означает, что когда у тебя возникает чрезвычайно ситуация в семье, мы тебя поддерживаем.
По какой-то причине слова «чрезвычайная ситуация в семье» расстроили меня еще больше. Это потому, что они уже использовались в этом контексте раньше.
Ты и правда поддержала меня, поспешно заметила я ей. Или это сделала Конси? Она спасла жизнь моей сестре. Проблема решена.
На самом деле, проблема не решена. Почему я не сходила за своими антидепрессантами? Почему я не нашла другого врача?
И мы гордимся этим. Но мы можем сделать для тебя еще кое-что. Я подумывала о том, чтобы дать тебе дополнительный отпуск, сказала она. Чтобы ты могла навестить свою семью.
У меня челюсть отвисла.
Нет, нет, нет, нет, нет. Ты не можешь так поступить со мной.
Дать тебе дополнительный отпуск? с любопытством спросила она.
Я не хочу отлынивать от работы, ответила я ей. В этом я была непреклонна.
Разве ты не хочешь быть со своей семьей? удивилась она.
Они не моя семья, сказала я, тяжело вздохнув. Я имею в виду, они семья, конечно, но мы не близки. Теперь у меня было прерывистое дыхание. Я чувствовала, что не могу дышать. Я пыталась вдохнуть на четыре счета, но не смогла, и начала кашлять, и мой кашель, кажется, отдавался эхом в моем теле, как будто я находилась внутри пещеры.
Кэррин ответила что-то, но я перестала слышать. Я зажмурилась и будто снова увидела комментарий. Комментарий, который заставил меня подумать: «О, еще одна угроза самоубийства, и что не так с этими людьми? Почему я вообще это вижу?» А потом перед глазами всплыли ник моей сестры и ее милая маленькая фотография в профиле, и ее реальное лицо, ее всегда дрожащий смех, дразнивший меня по поводу моей одежды каждый год, начиная с сверкающих кроссовок в 11 лет и заканчивая сандалиями, обутыми на носки, в годы аспирантуры.
Мой лихорадочный разум припомнил, как редко я вижу Джессику, что я никогда не звоню ей и не навещаю ее, хотя знаю, какой может быть жизнь с нашей мамой, и знаю генетическую химию мозга, которую мы, скорее всего, разделяем. И я была уверена, что Кэррин ошибается. Она сказала, что никто не винит меня за то, что я вышла из Сети, за то, что проигнорировала крик моей собственной сестры о помощи.
Но, в конце концов, кто-то меня все же винил. Я сама.
Пейдж? Пейдж, ты в порядке? У тебя паническая атака?
Я чувствую себя прекрасно, ответила я.
Но это было не так. У меня вспотели руки. Я поднесла их к лицу. Кажется, я умираю.
Перед глазами проносились картинки. Я снова была в доме своей мамы, дрожала и плакала, пряталась, кашляла и глотала таблетки. Я падала со стула на пол и думала, что боль скоро пройдет, но вот я уже находилась в этом ужасном месте, между мостом и водой, пытаясь заткнуть себе рот, пытаясь спровоцировать рвоту, но уже слишком поздно, а потом я снова в кабинете Кэррин, пытаюсь встать, чтобы выбраться отсюда как можно быстрее.
И когда я встала, то почувствовала, как у меня подкосились ноги, и подумала настолько отрешенно, что мне показалось, будто я наблюдала за собой с большой высоты: «Этого не может быть».
Я думала, что я тверда как скала. Я неуязвима. Та версия меня, которую можно было так легко задеть, давно исчезла. Уничтожена благодаря эффективному сочетанию практики и фармакологии. И все же, как бы я себя не убеждала, это все равно происходило. И вот я снова шла по тропинке, по которой уже ходила раньше, и думала, что никогда больше не пойду, вниз, в место, где все кажется слишком громким, слишком страшным и слишком опасным.
Я услышала, как Кэррин снова зовет меня по имени. Но я не могла ей ответить. Угол моего обзора сузился Все стало размытым Свет погас, а затем я почувствовала, как пол приближается мне навстречу. Комната превратилась в размытое пятно фигур. Я дышала, а где-то кто-то звал на помощь. Я пыталась разобраться в размытости, в шуме, но мои глаза закрылись, и в комнате стало темно. А потом, с громким звоном в ушах, я отключилась.