Марта Роми
Господин Порок
1
Одевайся, бросает мой брат, пряча взгляд.
Зачем? хмурюсь, не понимая, что с ним вообще происходит в последнее время. Ходит мрачнее тучи и все поглядывает на меня как-то странно.
Поедешь к Давиду, он снова отворачивается, а я подскакиваю.
К Давиду? Зачем?
Я знаю, что брат работает на него. И знаю, что он очень его боится.
Поторопись, за тобой уже приехали, уходит от ответа он.
Влад, я не понимаю, что происходит, страх сковывает меня по рукам и ногам.
Твой брат «потерял» мой товар, слышу тихий голос и резко оборачиваюсь.
Давид высокий, кареглазый брюнет, в черной узкой рубашке и таких же узких брюках стоит, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди.
Дрожь пробирает до костей, будто я несколько часов провела на холоде. От одного его взгляда хочется бежать, но я не могу даже пошевелиться.
Я согласился не убивать его, если он отдаст долг, лениво протягивает глава чертовой банды, в которую по глупости влез мой брат.
Мы все отдадим, мой голос жалкий и плаксивый. Мы все-все отдадим.
Ты не поняла, кривая усмешка касается его губ. Он уже отдал долг. Тобой.
Сердце падает будто с обрыва. Я перевожу взгляд на брата, но он не смотрит на меня. Конечно, это правда. Каждое слово этого страшного человека правда, иначе, он не пришел бы сам. Вообще, непонятно, почему все же он пришел сам.
Пожалуйста Не надо блею я.
Будешь послушной девочкой, тоже уйдешь живой, этого человека не трогают мои слезы. Его вообще ничего не трогает.
Я не хочу! Не хочу! истерика накатывает на меня волной, накрывает с головой. Я пытаюсь отодвинуться, сучу ногами по дивану, забиваюсь в самый его угол.
Милана, пожалуйста, смеет говорить Влад. О чем он просит? Чтобы я добровольно отдавала натурой его долги?
Как ты можешь так? Как ты можешь отдавать меня ему? вою я.
Давид, двигаясь медленно, словно зверь, подходит ко мне, опускается передо мной на корточки, и от этого мой пульс подскакивает далеко за сотню.
Т-ш-ш, он протягивает ко мне руку, и я дергаюсь от страха, но он всего лишь касается пальцами моей щеки, стирая слезы. Ты будешь делать все, что я скажу, и уйдешь живой. Даю тебе слово, он придвигается, резко притягивает меня за шею, шепчет тихо: А виновник будет наказан. Хочешь?
Хочу, проговариваю практически ему в губы так близко я сейчас к нему. Я никогда не чувствовала такой злости на брата, как сейчас. Он и раньше творил всякое, но это просто последняя капля.
Тогда поднимайся и иди за мной, его язык вдруг проскальзывает по моей нижней губе. Я замираю, смотрю на него широко открытыми глазами, и, кажется, даже слезы высыхают.
Встаю, будто во сне, тянусь за халатом, лежащим с другой стороны дивана, чтобы хоть как-то прикрыться на мне только тонкая пижама из майки и свободных коротких шортиков.
Иди так, командует Давид, проскальзывая взглядом по моей фигуре.
От этих недвусмысленных взглядов меня сильнее начинает колотить, но я иду, как он приказал. Истерика немного отступила, и в голове бьется одна-единственная мысль: «выжить».
Мы выходим из нашего дома на окраине, и я вижу, что к самому порогу уже подогнали большую, черную машину.
Почему вы приехали сами? вдруг спрашиваю я.
Чтобы напугать тебя, хмыкает он, приглашающим жестом указывает на машину.
Тогда зачем вы потом меня успокоили? забираюсь в машину, смотрю на его расслабленное красивое лицо.
Что ж Я человек контрастов. Пристегнись, он усаживается рядом, смотрит, на меня внимательно.
Что теперь со мной будет? снова едва сдерживаю всхлип я.
Все, что я захочу, легкая кривая улыбка задевает его губы и снова слетает.
Меня пугает эта фраза. Я никогда не чувствовала себя настолько беспомощной. Мы с Владом давно живем без родителей и привыкли рассчитывать только на себя, а теперь Мне не на кого рассчитывать. Потому что даже сама я полностью во власти этого человека.
Нам далеко ехать, произносит он. Я хочу на тебя посмотреть.
В каком смысле «посмотреть»? дрожащим голосом спрашиваю я.
В том самом, он слегка приподнимает бровь, демонстративно устраивается поудобнее. Я хочу, чтобы ты кончила. Поласкай себя.
Кровь приливает к щекам с такой скоростью, что, кажется, из ушей сейчас пойдет пар. Я, конечно, понимала, что меня ждет что-то но абсолютно не была к этому готова.
Я не Я не могу так, севшим голосом проговариваю я.
Почему? снова усмешка.
Потому что вы здесь И я не смогу расслабиться, я уже не говорю о том, что через тонкое затемненное стекло впереди едет водитель.
Давай я помогу, он перетекает ближе ко мне, кладет горячую ладонь мне на колено, скользит выше, к самому краю шортиков, обжигая кожу.
Я зажмуриваюсь, сжимаю ладони в кулаки и сцепляю зубы. Мне безумно стыдно и страшно оттого, что это происходит со мной. А еще страшнее оттого, что его прикосновения отзываются тяжестью в животе, огнем и бешеным потоком крови к половым губкам.
Мне продолжать, или ты сама? тихий, вкрадчивый голос звучит словно в моей голове, а его дыхание шевелит волосы у моего уха.
Продолжайте, выдыхаю, не открывая глаз, судорожно хватая воздух.
Плохая девчонка, хрипло шепчет он, прикусывает кожу на моей шее.
Его пальцы сдвигают тонкую ткань шортиков, под которыми ничего нет, касаются моего лобка, а потом проскальзывают между моих складочек, задевая клитор, размазывая мою уже обильно текущую смазку.
Мой вполне отчетливый стон оглушительно звучит в тишине салона.
2
Кровь стучит в висках, тело дрожит, как будто его пальцы бьют меня электрошокером.
Готовая девочка, чуть усмехается Давид, надавливает подушечкой пальца на мой клитор, потирает его восьмерочками.
Так порочно, пошло, и так возбуждающе. Все нервные окончания будто бы сошлись к одной точке, подрагивают и ждут освобождения этой неудержимой сексуальной энергии. Откуда только во мне это? Его палец то ныряет между моих складочек, почти вталкиваясь в меня, то выскальзывает и снова ласкает чувствительную горошину.
Скажи, что хочешь кончить, говорит он, проскальзывает языком по изгибу моей челюсти.
Пожалуйста, бесстыдно двигаю бедрами, закусываю губу, впиваю ногти в ладошки.
Он склоняется к моей шее, втягивает в рот кожу, оставляя засосы, а я выгибаюсь, хаотично шарю рукой по дверце машины, оставляю свои отпечатки на стекле.
Давид жестко сжимает пальцами мой подбородок, поворачивает к себе мое лицо и впивается в губы поцелуем, проталкивая язык в мой приоткрытый рот, кусая нижнюю губу. Я стону ему в рот, отвечаю на поцелуй так, как никому не отвечала.
В тот же момент его палец резко входит в меня сразу на все фаланги. Острая боль прорезает низ живота, и я непроизвольно вскрикиваю.
Ты целка, что ли? отстранившись, глядит на меня Давид.
Да я хватаю воздух, все еще не понимая, что этот крышесносный поцелуй прекратился, как и его развратные движения.
Ты мне нравишься, почти деловито говорит он. Но на этот счет у меня пунктик. Не люблю я это.
Что не любите? все никак не дойдет до меня.
Быть первым в этих делах, усмехается он и отодвигается от меня, убирая ладонь с моего лобка.
Вы меня отпустите? почему-то чувствую себя отверженной.
Позже, он коротко стучит в матовое стекло, и машина тормозит. Есть мужчины, которых заводят девственницы.
Меня прошибает холодный пот.
Вы меня отдадите кому-то? едва сдерживаю всхлип, потому что вдруг он кажется мне единственным более-менее близким человеком.
Только на время, он касается моей щеки костяшкой пальца, а я позволяю себе взглянуть в его глаза. Абсолютно мертвые. Ничего живого.
Страх сжимает горло, и я начинаю мелко дрожать. Боже, я буду не только его секс-игрушкой! Это же ужасно, совершенно противоестественно и я не хочу, чтобы так
Дверца открывается, и я дергаюсь.
Кир, тут по твоей части, усмехается Давид, и я понимаю, что ничего, что я себе успела придумать, в нем нет. Ни жалости ко мне, ни благородства. Ничего.
Не надо, пожалуйста, прошу я, скатываясь в истерику.
Эй, все будет хорошо, он перехватывает мою ладонь, тянет из машины. Ты отсасывала кому-нибудь?
Он спрашивает противные вещи, меня передергивает от одной мысли об этом.
Нет, упираюсь я. Пустите! Я прошу вас!
Мы припарковались у обочины. Мимо по трассе на большой скорости летят другие машины, а холодный ветер сразу заставляет кожу покрыться мурашками.
Я не хочу! обнимаю себя одной рукой, пряча от взглядов мужчин торчащие от холода соски.
Кир смотрит на меня почти без интереса. Словно я часть его работы, и не больше. И скорее всего, так и есть.
Чего ты испугалась? Давид снова сжимает мой подбородок, заставляет посмотреть на себя. Все будет хорошо, я же обещал.
Я не хочу так, тихо проговариваю, глядя на него, глотая стыдливые слезы.
А я хочу, говорит он непререкаемым тоном. Таким, что я понимаю, просить бесполезно. Нагнись и покажи себя Киру, детка.
Я словно в страшном сне. Слушаюсь его, медленно наклоняюсь так, что Киру стоит только чуть отодвинуть и так промокшие шортики, и все будет видно.
Умница, хвалит меня Давид.
Медленно, давая мне прочувствовать каждую секунду этого ужасающего момента, Давид расстегивает молнию на брюках, распускает ремень.
Открывай ротик, хорошая девочка, низким, вибрирующим голосом говорит он.
Я дергаюсь в сторону, скорее непроизвольно, но сильные руки удерживают за бедра. Пальцы проскальзывают под резинку моих шортиков, почти до боли сжимают тазовые косточки. Я хнычу, пытаюсь подняться, но мои запястья быстро перехватывают, заводят за спину до боли в лопатках. Кир неожиданно нежно сдвигает в сторону ткань и проскальзывает по моим половым губкам пальцами.