Разве нам не следует подождать?
Но я не могла. Было так приятно обниматься и быть единым целым. Хотя нас должно было быть трое.
Когда все рождественские украшения были упакованы, я обнаружила, что снова беременна.
Еще слишком рано. Нам следовало подождать подольше, прежде чем пытаться, сказала я Тому.
Чепуха, сияя, ответил он. У нас на подходе еще один ребенок. Разве это не замечательно?
Я не хотела признаваться, что напилась водки перед тем, как мы занялись сексом (чего он, казалось, не заметил в порыве страсти), поэтому больше не упоминала об этом.
Потом как-то утром, заканчивая набросок площади углем, я почувствовала внизу ноющую боль. Пошла в ванную, и вот оно. Ярко-красная кровь на моих трусиках. Меня захлестнул гнев.
Говорила же тебе, сказала я Тому по телефону. Говорила же, что надо было подождать, как советовала медсестра.
Прости, тихо произнес он на другом конце. Я поеду с тобой в больницу.
Нет, отрезала я. Одна съезжу.
На самом деле я расстроилась не только из-за него, но и из-за себя тоже.
Возможно, причина была в выпивке.
Я взяла такси до отделения скорой помощи, где меня просканировали.
На этот раз в кюретаже нет необходимости, сказали мне. Плод вышел сам. Ваша матка совершенно чиста.
Они говорили так, будто это повод для гордости.
Я не позволяла себе расплакаться, пока не ушла. Подумала о паре маленьких белых ботиночек, которые, не сказав Тому, купила в сувенирной лавке на островах Силли (на всякий случай), и зарыдала еще сильнее.
С вами все в порядке, милая? спросила женщина, стоявшая рядом в переполненном автобусе. Остальные пассажиры болтали, смеялись, обсуждали то, что купили для своих детей на январских распродажах. Несли огромные свертки и переполненные пакеты из «Хэмлис»[3].
Я кивнула, не в силах ответить. Но мне так захотелось спросить, есть ли у нее дети и случалось ли с ней когда-нибудь что-то похожее. Вот бы у меня была мама или подруга, с которой можно поговорить.
Ты должна была позвонить мне, сказал Том, когда вернулся домой. Он обнял меня, но я вывернулась. Я не заслуживала его любви.
Мы попробуем еще раз, сказал он позже, после ужина, который я даже не смогла проглотить, настолько была расстроена. Ты знаешь, что одна из трех беременностей
Не хочу больше слышать никаких чертовых статистических данных! закричала я.
Мы были на кухне. Он старательно вытирал каждый столовый прибор на подставке для сушки, и его взвешенные действия и слова вызывали у меня желание взорваться.
Цифры не заставят меня почувствовать себя лучше, когда на одной неделе моя грудь ноет, а на следующей уже нет. Они не помешают мне разглядывать на улице женщину на шестом месяце беременности и думать: «Вот какой я надеялась стать к этому сроку».
Я безудержно разрыдалась.
У тебя еще будет ребенок, неуклюже сказал Том.
Но мы этого не знаем, так?
На это у него не было ответа. Да и откуда? Ведь никто не знал.
Мы попробовали снова. И снова. У меня случилось еще два выкидыша. Каждый примерно на одиннадцатой неделе.
Я пыталась отвлечься, украшая дом. Купила в киоске сине-оранжевый коврик, но Тому тот не понравился.
Слишком яркий, сказал мне муж.
В том-то и заключался весь смысл. Это место необходимо пробудить. Здесь все хромированное или бежевое. Поначалу дом выглядел роскошным по сравнению с теми помойками, в которых я жила. Но теперь он казался враждебным.
Почти ничего тут не принадлежало мне. Даже тело ощущалось как чье-то чужое.
Позже, когда магазины снова развесили плакаты «С Рождеством!», это наконец случилось. Синяя полоска, которая означала, что я жду ребенка.
На этот раз все может быть хорошо, заверил меня Том.
Не хочу об этом говорить, отрезала я. Ты не должен никому рассказывать. Особенно Хьюго и Оливии. Мы будем вести себя так, будто я не беременна, чтобы у меня не было пустых надежд, когда все пойдет не так.
Но
Том! Пожалуйста, уважай мои желания.
Он согласился. Мы не рассказали о беременности ни одной живой душе. Даже Хьюго. По крайней мере, так утверждал Том, хотя кто знает, о чем они говорили друг с другом, когда играли в теннис по воскресеньям. Интуиция подсказывала мне не доверять этому человеку. Я была уверена, что это он подначивал Тома в той ужасной истории с издевательствами в школе.
Удивительно, но я доходила до двенадцати недель. Сделала сканирование, и вот он, двигается на экране передо мной.
Выглядит совершенно здоровым, сказал доктор.
В шестнадцать недель мне стало нелегко застегивать джинсы. В саду расцвели нарциссы. «С тобой все будет в порядке», весело кивая, говорили их маленькие головки.
Вскоре Оливия и Хьюго пригласили нас на ужин. Я отказывалась от всех их приглашений после второго выкидыша, но теперь решила, что могу принять предложение. Когда мы пришли, Оливия что-то помешивала на плите. От запаха меня едва не стошнило.
Это желтая пелотрета[4], пояснила Оливия. Надеюсь, вам понравится.
Извините, выпалила я и бросилась в туалет.
А когда вернулась, по выражению лица Оливии поняла, что Том ей все рассказал.
Какие замечательные новости, сказала она, обнимая меня.
Мы еще какое-то время собирались ничего не говорить, многозначительно парировала я.
Но теперь все в порядке, сказал Том. Большинство выкидышей происходит до двенадцати недель.
Он произнес слово «выкидыш» так, будто это научный термин. А не мучительная потеря живого, дышащего ребенка. Нашего ребенка.
Мамочка, прозвучал на лестнице тихий голосок, я не хочу спать.
Я с завистью посмотрела на старшую дочь Оливии и Хьюго. У нее были красивые светлые волосы оттенка клубничный блонд, как у матери, и маленький вздернутый носик.
Хорошая попытка, Клемми. Хьюго подхватил дочь на руки. Но тебе нужно выспаться, а мы хотим побыть наедине.
Привет, сказала я.
Кто вы? требовательно спросила девочка.
Меня зовут Сара.
Ее глаза расширились.
Сара, которая ищет талоны на питание?
Наступило неловкое молчание.
Клемми! едва слышно окликнула девочку Оливия. Это ужасно грубо.
Но папа всегда так о ней говорит. Поэтому нам не разрешили быть подружками невесты.
Ерунда! Хьюго выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, только не здесь. Дети частенько все неправильно понимают. На самом деле это довольно забавно.
Я так не считаю, жестко сказал Том. И довольно скоро мы ушли.
Не обращай внимания на Хьюго.
Я понимала, что он в ярости, и солгала:
Я и не обращаю.
В его реестре любой, кто не ходил в частную школу или не разговаривает как Оливия, не один из нас.
А как насчет тебя? Ты считаешь меня чужой?
Том замер посреди улицы. Затем обхватил ладонями мой подбородок, притянул мое лицо к своему и просто сказал:
Ты глоток свежего воздуха. И я обожаю тебя за это.
Мне сделали еще одно сканирование на двадцатой неделе. Я действительно слышала сердцебиение! Наш малыш сосал большой палец. Или малышка. Все было реальным. Это не была выдумка или надежда. Я носила ребенка!
Могу сказать вам пол, если хотите, предложил доктор.
Да, ответил Том.
Нет, ответила я.
Но если мы будем знать, нам станет гораздо легче покупать одежду и украшать детскую, заметил мой муж.
Я бы предпочла сюрприз, перебила я. Хотя на самом деле я просто не могла себе позволить слишком сильную привязанность. Если придется потерять и этого, то пусть лучше потеряю просто ребенка, а не сына или дочь.
В двадцать две недели я решила, что время пришло. Пока Том был на работе, я начала делать набросок фрески на одной из стен третьей спальни. С нашей свадьбы не могла рисовать или писать, как прежде. Просто не выходило. Но теперь первым появилось дерево. Потом солнце. Парк обретал очертания. Мои руки работали недостаточно быстро. Я наклонилась немного вправо, чтобы набросать пруд с утками. Стул закачался. Я на секунду выпрямилась. Стул снова качнулся. А потом рухнул на пол.
Меня колотило. Что-то было не так. Я почувствовала внутри тяжесть, которой раньше не было. Внизу тянуло.
Пятна крови.
Нет! завопила я. Исчезни!
Кровь текла все быстрее. Я похолодела. Покрылась потом. Подползла к телефону. Никак не могла вспомнить номер офиса Тома. От ужаса не могла вспомнить даже номер экстренной службы.
Помогите! кричала я. Пожалуйста, кто-нибудь. Помогите мне!
Глава 9. Том
Если бы сосед не услышал и не вошел через незапертую заднюю дверь, не знаю, чем бы все закончилось.
В больнице сказали, что падение тут ни при чем. Похоже, выкидыш начался еще до него.
Может быть, сказал я, когда Сара, бледная и измученная, вернулась домой, нам следует забыть о детях.
Она пробыла в больнице больше недели, и я боялся, что никогда до конца не оправится от травмы, которую вызвало рождение мертвого ребенка.
Сара уставилась на меня с ужасом:
О чем ты говоришь?
Я подозревал, что она может так сказать. Поэтому был готов.
Выслушай меня. Пожалуйста. Мы же можем прекрасно жить вдвоем. Подумай об этом. Сможем делать все то, что не смогли бы, будь у нас дети. Например, путешествовать и
Я замолк. Правда заключалась в том, что путешествия никогда не стояли у меня на повестке дня. Я из тех людей, кому нравятся знакомые вещи. Но предположил, что подобное может понравиться Саре.
Ты просто не понимаешь, да? Ее темно-карие глаза стали дикими. Я бы даже сказал, что она пронзала меня взглядом. Мне необходимо забеременеть! закричала она. У меня должна быть семья!
Она выглядела почти обезумевшей. Это напугало меня. Неужели я женился на сумасшедшей?
У меня тоже не было настоящей семьи, отметил я нарочито спокойным голосом. И я был бы вполне счастлив, если бы в моей жизни была только ты.
У тебя есть твой драгоценный друг Хьюго.
Мы столько раз это обсуждали. Я был очень зол на Хьюго после комментария Клемми о «талонах на питание».
Наверное, ты произнес при ней эту фразу, сказал ему я.
Но он уверял, что дочь все неправильно поняла:
Ты же знаешь детей. Они подхватывают слова и используют их в другом смысле.
Я знал, что он лжет, но после Чэпмена потребовалось бы нечто большее, чтобы мы перестали быть друзьями.
И вот теперь Сара разрыдалась. Она выглядела ужасно. Тенью самой себя.
На секунду я вспомнил свою мать. Никто даже не говорил мне, что она болела. Смутно припоминаю, что ей приходилось много лежать. Но потом меня отослали погостить к тете. А когда я вернулся, ее уже не стало.
У твоей матери был рак, сказал отец. Такие вещи случаются. Мне очень жаль.
Это было самое близкое к эмоциям, что он проявлял.
Мужчины должны выглядеть сильными, даже если ничего подобного не ощущают, сказал мне отец после того, как мы увидели маму в гробу с восковым лицом. После смерти мышцы ее челюсти ослабли, поэтому она походила на одно из вытянутых отражений в ярмарочных зеркалах.
Я следовал этому совету так, словно он по надежности не уступал таблице умножения. Поэтому никому не сказал о своих чувствах, увидев опустевший туалетный столик мамы, с которого исчезли все ее маленькие безделушки. Он теперь был совершенно пуст. А из шкафа исчезла одежда.
Как будто моей мамы никогда и не существовало.
Что, если я и Сару потеряю? Я потянулся через кухонный стол, попытался взять ее за руки, но она отстранилась.
В отличие от предыдущих консультантов, которые ее осматривали, последний обнаружил, что у моей жены рубцы на фаллопиевых трубах. В клинике предположили, что это может быть связано с удалением аппендикса в детстве. «Возможная» причина ее выкидышей.
Сара была в ярости. По правде говоря, ее лицо напугало меня.
Если бы тетя послушала, когда я сказала, что плохо себя чувствую, этого бы не случилось.
«Если бы этого не случилось»
«Если бы мы этого не сделали»
Обе фразы часто звучали в моей группе по средам.
Сейчас я попытался сосредоточиться.
Мне очень жаль. Но дело в том что теперь это в прошлом. Мы должны реалистично смотреть в будущее. Он сказал, что для тебя это везение зачать столько раз.
Тогда нет причин, почему я не могу сделать это снова, огрызнулась она в ответ. В следующий раз все будет хорошо. Я знаю.
Но проходили недели, а затем и месяцы. К ноябрю ничего не произошло. Сара стала вялой и рассеянной. Снова начала рисовать. Большие жуткие серые абстракции.
И вот однажды, вернувшись вечером с работы, я нашел жену сидящей на полу в нашей спальне. Ее красивые длинные черные волосы стали короткими и колкими. На ковре лежали неровные пряди рядом с парой кухонных ножниц.
Зачем ты это сделала? спросил я.
Она уставилась на меня, словно ответ был очевиден.
Либо их, либо запястья, сказала она. Не хочу продолжать, если у нас не может быть ребенка.
Я опустился на ковер и обнял ее.
Да ладно тебе. Все будет хорошо.
Одна попытка ЭКО, ответила она. Это все, чего я хочу. Пожалуйста. Подумай о детях Хьюго и Оливии. Разве тебе не хотелось бы такую, как Клемми или Молли?
Я вспомнил те первые дни, когда с таким нетерпением ожидал отцовства. Но даже не представлял, как трудно может оказаться произвести на свет ребенка.
Дело не только в деньгах, медленно произнес я. Хотя нам придется взять их из отложенного на непредвиденные расходы. Я волнуюсь за тебя. И не знаю, насколько хорошо для нас снова проходить через все это.
Она отодвинулась от меня.
Что ты имеешь в виду под «хорошо для нас»? Думаешь, мы расстанемся?
Нет. Конечно, не думаю. Я люблю тебя.
Тогда позволь мне это. Пожалуйста.
Хорошо, неуклюже ответил я. Мы попробуем ЭКО. Но только один раз.
Спасибо.
Сара обняла меня. И мир мгновенно был восстановлен. Ко мне вернулась моя добродушная жена. Как может разумный человек за такой короткий промежуток времени превратиться из настолько несчастного в настолько счастливого? Из-за этого я чувствовал, что совсем не знаю эту женщину мою жену. И впервые задумался, не совершил ли ошибку.
Глава 10. Сара
Когда раздался звонок в дверь, я лежала на кровати, все еще расстроенная очередной ссорой с Томом. Мы попробовали ЭКО, и попытка провалилась. Я умоляла попробовать еще раз, но он отказывался.
Том действительно не понимал моих чувств. А почему он должен был? Я влюбилась в мужчину, которого с детства приучили скрывать эмоции.
В дверь снова позвонили. Кто это? Ни один из моих старых друзей не знал, где я живу. Я об этом позаботилась.
Я потащилась вниз по лестнице. На пороге стояла красивая женщина с безупречным цветом лица, ярко-голубыми глазами и светлыми волосами клубничного оттенка. Она держала в руках огромный букет лилий «старгейзер». От удивления я не сразу ее узнала. Оливия.
Тебя послал Том? требовательно спросила я.
Она кивнула.
Да. Но, честно говоря, я все равно подумывала зайти. Это тебе.
Она протянула цветы, а затем совершенно неожиданно заключила меня в крепкие объятия, чуть не раздавив букет.
Мне так жаль, пробормотала Оливия. Тебе выпали дерьмовые времена. И еще мне жаль, что я не была с тобой дружелюбнее.
Она уже переступила порог, хотя я и не приглашала ее войти. Почему такие женщины, как Оливия, считают, что от природы обладают правом делать то, что им хочется?
И то, что ваша дочка заявила, будто я ищу талоны на питание, делу не помогло, заметила я.
Это все Хьюго, не я. Он может быть невыносимым мудаком. Она зажала рот ладонью.
Что-то в ее грубости и ужасе ситуации заставило меня рассмеяться. Похожий на вопль хохот вырвался из моего горла.
Мгновение Оливия выглядела потрясенной, а затем тоже рассмеялась. Скоро мы уже бились в истерике, привалившись к стене, чтобы не упасть на пол.
Наконец она схватила меня за руку.
Вот что я тебе скажу. Давай отправимся в город и напьемся. Я знаю один крохотный бар в Сохо. Сможем поболтать по-девичьи и вылить всю грязь на наших мужчин.