Первым делом отряд добрался по известным путям до той деревни, возле которой была сожжена малая усадьба Ордена. Как выяснилось, за это время орденцы еще никого не присылали разобраться, хотя весть им староста все же подал по цепочке селений. Уточнив дороги, группа двинулась дальше. На пути их ждала еще одна усадьба Ордена, в которой жило аж четверо бойцов. Это были не те пьяницы, которых епископ сослал в конец своей географии, но против двух десятков они ничего сделать просто не успели люди Ждана перекрыли округу (усадьба стояла рядом с деревней, но отдельно), а разведчики провернули трюк, который уже раз сработал подъехали к воротам и на немецком потребовали открывать. Двоих положили сразу у ворот, еще двоих практически тут же. Прислуга в этот раз не пострадала, и Гридя, который уже приспособился общаться со старостами, довольно быстро ввел выдернутого из деревни местного в курс дел, вывалив все новости об изменениях в их положении Но на полдня отряд все же задержался, пришлось еще и в самом селе (среднего размера, без церкви) речь произносить, и разъяснять, что к чему. Ну, и про дороги заодно уточнили. Это как раз позволило немного свернуть и выйти к Хапсалу с северо-востока, как бы от Ревеля, где шла дорога, условно повторяющая здесь уже близкую береговую линию.
По ней и выехал к городу Ждан с сопровождающими, на это время став в отряде главным. Ему играть самого себя и не надо было, так что в Хапсал они заехали спокойно, но остановились все же на окраине. День купец потратил на знакомство с торговой и складской частью города, а пара человек Гриди в это время выясняла нужные отряду сведения. Хапсал, как и Пернов, располагался на берегах большого залива, но, если в Пернове залив был образован рекой, здешний представлял из себя несколько довольно мелких отдельных озер, соединенных с морем протоками. Удобных мест для жилья здесь было не так много, а сам городок располагался на южном берегу этих заливов.
Епископский замок в Хапсале относился к постройкам времен завоевания Ливонии рыцарями, и был, пожалуй, даже больше Вейсенштайна. Были тут и стены, и башни, но расположен он был не на отдельном острове, а на берегу, в том месте, которое было чуть повыше окружающей равнинной местности. Близко к замку посаду города разрастаться не давали, он стоял практически отдельно, но чуть дальше шла довольно плотная застройка, через которую отряду никак бы не удалось пройти незамеченными. Помогла зима через замерзший залив кое-где были тропки, но мало, а с воды и стены замка были ниже, и вряд ли дозорные стояли Так что план у Гриди сформировался довольно быстро. Когда вернувшийся к ночи Ждан подтвердил, что в первом приближении городок он осмотрел, Гридя рассказал ему о своих задумках.
Они договорились все же разделиться, и на следующее утро купец с несколькими сопровождающими после плотного завтрака не торопясь уехал дальше на юг по дороге, которая так и шла примерно вдоль побережья. Их группа на подходящей развилке должна была свернуть на восток и вернуться на тот путь, которым они шли к Хапсалу. Гридя же, вроде как задержавшийся по поручению купца, с остальными уехали с постоялого двора лишь после полудня (улучив момент и подсунув вроде бы вменяемому хозяину описание суда над орденцами, шепнув, что то весть тайная, но своим, кто понимает, рассказать о том можно), но по дороге обратно, с которой они свернули к морю, и уже в сумерках, пройдя по северному, почти не заселенному берегу залива, вышли напротив замка. Именно там все и ободрали морды лиц побережье заросло густым кустарником, и надо было продраться сквозь него, да еще и не зажигая огня и не нашумев, чтобы все же не привлечь внимания орденцев. Залив был в этом месте шириной чуть больше версты, и в сумерках (а тем более в темноте) их заметить уже не могли, что позволило выйти к замку с воды, установить и нацелить направляющие и отправить три ракеты, как на учениях. Гридя волновался (да и Федот, и все бойцы тоже), и поэтому рискнул, кроме первой разведки, на всякий случай отправить поближе к замку пару своих с «бензином», кувшинчики с которым они тоже везли с собой, но меньше, чем группа Петра.
Вой первой ракеты и огненный хвост за ней все же заставили всех присесть (а кое-кого и испуганно перекреститься), но теперь пора было торопиться, и две остальные были выпущены четко и без задержек. Звук от разрывов был не сильный, а вот попали ракеты неплохо, по крайней мере одна там сразу начало разгораться яркое зарево. Надо было срочно уходить с заснеженного льда, на котором они стали хорошо видны, и группа ушла обратно, по тем же кустам, быстро разобрав направляющую следов остаться было не должно. Вернувшиеся следом бегом лазутчики подтвердили, что все три ракеты ушли за стены, и добавили, что они и сами подпалили несколько небольших орденских лодей, которые, как оказалось, были вытащены на зимовку как раз на берегу возле замка. В итоге первую версту бойцы уходили снова в темноте по кустам, правда, в этот раз со спины им подсвечивал разгорающийся и в замке, и на берегу пожар. Тут, пока не продрались до чистого места, где оставляли коней, их морды пострадали снова. По темноте, хоть и с факелами, но все равно почти шагом, группа смогла по дороге на Ревель добраться до того отворота, где они выходили на нее же, и вернуться на свой путь. А через день обе группы соединились (Ждан, свернув в леса с дороги на юг, к Пернову, тоже ускорил движение), и двинулись обратно. Федот всю обратную дорогу принимал поздравления, а группа, запускавшая ракеты, похоже, уже записала себя в постоянные метатели огненных стрел. Особо они на обратном пути не мешкали, но и расстояние было больше, и дороги хуже, так что и вышло несколько дней разницы.
Милана, которая в приказном порядке загнала всех с оцарапанными мордами на осмотр (хоть они и говорили, что промывали царапины настойкой), выловила двоих покашливающих, и отпаивала их пару дней своими отварами то ли пока бегали ночью по заливу, застудились, то ли после в дороге расслабились. А Федот с Гридей долго и подробно рассказывали всему руководству, как именно отработали ракетами. После чего все снова стали пытать старче, и он постарался выжать из своей головы о ракетах все, что помнил, и что могло быть применено прямо сейчас. Готовые направляющие на повозках возить, хотя бы легкие щиты для расчета заранее сделать, если в поле воевать, тренировку расчета установки на нужную дальность и возвышение по проставленным заранее меткам на направляющих он вспомнил даже про то, что можно лошадей специально приучать как к выстрелам, так и ко взрывам, хотя, конечно, свист от ракеты был такой, что все равно придерживать лошадок придется, даже если они будут не рядом Все слушали и мотали на усы, но для Димитрия через Федота был наказ один: надо бы этих «стрел» побольше!
Федот, разумеется, обещал все рассказать хозяину, как было, сам попросил кое-что записать для памяти из рассказов старца, и очень тепло распрощался с бойцами Гриди, уезжая вместе со Жданом. Сам купец имел перед отъездом долгий разговор с князем, и наедине, и попозже с приглашением Петра, Семена и Седова. Вел он себя, как показалось Николаю Федоровичу, как будто Хапсал был уже его (точнее, их с Твердом), и осталось доделать лишь какие-то досадные мелочи, все оттягивающие и оттягивающие момент вступления во владение городом. Да и вообще, купец торопился, так как вся его поездка в целом довольно сильно затянулась. Так что Ждан выпросил у них еще одну карту Ливонии, с реками, портами и дорогами, а также карту (скорее, схему) самого Хапсала (Гридины ребята делали заметки). Зато он оставил пятерку своих бойцов, для обучения всех их новым приемам. Они должны были потом стать учителями-инструкторами уже для купеческих людей, а пока, в случае, если ливонцы пойдут большими силам, князь получил разрешение задействовать их в своих операциях.
В общем, купец уехал, увозя новые заказы от отряда (Гридиным диверсантам очень понравился «бензин» в деле, и армянам придется снова раскочегаривать свои котлы), а с ним уехал один из людей Петра, увозя грамоты в Иван-город, Псков и в саму Москву. Пакет документов к московскому князю получился приличный, для него пришлось делать специальный тубус, а вот грамоты в города были всего на паре листов каждая. Ждан обещал помочь с быстрой доставкой их нужным людям в Иван-город и напрямую во Пскове, а вот с Москвой дело было сложнее, но Петр заверил князя, что нужные люди есть и все получится.
Кстати, именно из-за грамот в эти дни был быстро, как-то даже походя, решен вопрос с переименованием замка. Никто до того этим не заморачивался, ни Вейсенштайном, ни Пайде (как он назывался у чудинов), его не называли замок и замок. Но в грамотах на Русь надо было указать, где и кем они писаны. И если с «кем» вопросов не было, то вот «где» Немецкие названия князь указывать не хотел, и верхушка их Ордена была срочно собрана в башне. Сам князь коротко озвучил необходимость переименования, и попросил всех высказать свои предложения. Но народ, услышав задачу, впал в ступор до того города и замки называть никому как-то не доводилось Ефима попытали было, как называлась столица у того самого пресвитера Иоанна, но он ничем не помог если и было где в старых хрониках то название, то он сам его не знал Посматривали и на старца, но тот лишь развел руками, сказав, что жить-то здесь дальше им, и выбрать, значит, надо для себя, а как оно тут все называлось через пятьсот лет, при нем, он и не знает, да и жили тут совсем иные люди, и за ними повторять смысла нет. Народ потихоньку все-таки расшевелился, и кто-то из десятников предложил назвать замок по озеру, на котором он стоит. Оказалось, что и озеро никак особо не называется, тоже озеро и озеро, но князь зацепился за эту мысль и предложил назвать замок и селение при нем Озерском. Все сразу согласились, и дело было решено.
Правда, после, покопавшись в памяти, Седов предложил князю в документах именовать замок и город «Озерск-40». На закономерный вопрос князя, к чему это, он рассказал ему и Ефиму (которого тоже позвал, так как все это связано было с картами и документами, в общем, с писаниной, по его части), что в его время, правда, совсем в других землях, был создан почти на пустом месте такой город. И в нем жили и работали те, кто создавал для страны особое оружие и особую мощь. Именно их успехи (и случавшиеся там потери и жертвы) в свое время позволили стране встать вровень с сильнейшими того времени (а кое в чем даже всех опередить), и предотвратить продолжение Второй мировой войны, уже против России, которое вполне серьезно рассматривалось тогда в планах самых сильных стран. Очередной рассказ о будущем, которыми давненько старче их не баловал, выслушали с полным вниманием. Все же князь попросил повторить его пятерке совета глав их Ордена (Ефим потихоньку заканчивал уставные и прочие документы по Ордену и доводил их до людей), Николай Федорович рассказал еще раз, никто не был против, и на карту и в документы Ефима были внесены изменения.
Конечно, так просто совпало, но именно после отъезда Ждана началось то, что потом Седов мог с полным правом назвать черной полосой для отряда. Правда, свести все события в кучу он смог только гораздо позже, почти к лету, а первое время отряд, замок и люди в деревнях под его началом жили довольно спокойно. Ушел через леса к Дерпту Грек. Отправили Пимена с вроде выздоровевшим Торгашом в Ревель, аккуратно, без лишних глаз впрочем, Пимен особо не светился нигде, а Торгаша как привезли в бессознательном состоянии, так он из замка и не выходил. По их следам, буквально через день (точнее, через день в ночь), отправили диверсионную группу в Ревель же, собрав ее в основном из тех, кто ездил с Петром в Пернов они успели отдохнуть, да и незачем было привлекать внимание к оцарапанным и пока не зажившим мордам второй группы. Сам Петр тоже ушел с ними ему надо было оценить нынешнее состояние города лично. Еще через пару дней отпустили торговцев, живших до того на постоялом дворе. Они рванули по тому же ревельскому тракту, торопясь разнести такие важные и срочные новости, но не успели. В Ревеле и без них хватало срочных и важных новостей.
Как потом выяснилось из первых, так сказать, полевых допросов захваченных орденцев, и их более глубокого потрошения специалистами Петра и Гриди позже, а также из сбора слухов, примерно в это самое время независимо друг от друга произошли следующие события: орденское руководство в Нарве, обеспокоенное отсутствием комтура, решило послать гонцов до Везенберга, а если и там ничего не известно о причинах задержки начальства с капитула, то и до Ревеля. Гонцы, добравшись до Везенберга, выяснили, что кратчайшая дорога в центр Ливонии перекрыта, и оттуда только что вернулся лазутчик, сообщивший, что якобы там полно чьих-то чужих воинов, захвативших чуть ли не все земли юга. Лесами вокруг засек туда сейчас ушло сразу трое с четким заданием выяснить, что там за люди, и хорошо бы непосредственно у этих самых воинов Немного успокоили местных, везенбергских, орденцев, сведения о том, что у русских, в Иван-городе, все тихо и спокойно, и это явно не они. Но тогда кто?! Может ли быть захвачен весь юг, так, чтобы тут, на севере, об этом ничего не было известно?! Рыцари совместно решили, что вряд ли, но в Ревель ехать надо. Гонцы поехали туда, прихватив пару человек уже из Везенберга
Тем временем в самом Ревеле тоже беспокоились о задержке руководства, а еще и полностью прекратился приток хоть каких-то новостей с тракта на Дерпт, а уехавшие, наоборот, в ту сторону купцы не возвращались, хотя вроде уже должны были. За сам Ревель местные не боялись и укрепления хорошие, и до любых границ далеко, да тут сперва стало известно, что эзельский епископ давно вернулся с капитула в Хапсал (приехали торговцы по дороге, идущей вдоль побережья), а потом и гонцы с востока подоспели
Совместно было решено отправить сразу две группы вдоль побережья в Хапсал, к епископу, уточнить, что там прошло на капитуле, мало ли И усиленный дозор прямо по тракту, до Вейсенштайна, а если и там ничего не известно то до самого Феллина. Но решение это принимали, не торопясь, в самом городе дозоры не усиливали, в крепости увеличенные караулы не поставили
А зря. Так совпало, что в ближайшую же ночь, ближе к утру, в крепости, куда днем можно было попасть каждому (не везде, правда), в трех местах вспыхнули пожары, а еще загорелись склады ордена в портовой части. Надо сказать, что ревельская крепость в это время была, конечно, побольше тех же Вейсенштайна с Везенбергом, но даже до Пскова ей было далеко, и была она недоделанной. Нет, не так: был более старый участок (старый замок), небольшая цитадель обычного размера с крепкой стеной (окруженной рвом), внутренним двором и башней. Здесь был арсенал, хранились огненные припасы и жило орденское руководство. Сюда чужих не пускали никак. Более новые пристройки к этому самому старому куску, хотя среди них и были отдельные крепкие башни, пока не были замкнуты новой общей стеной и в основном несли хозяйственные функции, так, здесь были казармы городской стражи, подчинявшейся уже не Ордену, а городскому совету, различные склады, запас провизии и прочее, и сюда можно было днем попасть довольно свободно. При этом кое-какая строительная работа в крепости велась, но, опять же, неспешно ливонцы не считали положение Ревеля опасным.
Три двойки бойцов под командой самого Петра с небольшим запасом горючки смогли вплотную подобраться к казармам стражи, внутренним складам и близко (через стенку) к арсеналу. Труднее всего было согласовать время, и Петр сильно пожалел, что у них нет тех самых часов, про которые рассказывал старче. Зато были зажигалки, и каждая из двоек быстро закинула по четыре зажженных кувшинчика Получилось все примерно в одно время, и спящая в казарме стража не успела оцепить и прочесать окрестности крепости. Правда, это не уберегло группу от потерь по городу было несколько точек, где стояли ночные караулы, и выскочившие при шуме на улицы стражники из ночной смены столкнулись с одной из возвращавшихся двоек, и арбалет (снова!) унес жизнь одного бойца, а второму пришлось отрываться от погони по переулкам, оставив тело товарища Но он ушел, и вернулся к месту сбора хоть и последним (и заметно подавленным), но все же до того, как вся группа собралась и уже спокойно, без беготни и шума, добралась до окраины города, где оставила лошадей.