Пригляделась, точно. Как же мужики вьются вокруг представительниц прекрасного и «не очень»! Юноши вообще глаз не сводят, чуть не кланяются. Рост, вес и возраст значения не имеют.
Не знаю, как там дальше, в тесных отношениях, они себя ведут, в семейных или наедине, возможно, все как у всех, и измены, и скандалы, но по первоначалу вассальное отношение бросается в глаза, потому как мы к этому совсем непривычные.
Сначала смотрим недоверчиво, немного завидуем, посмеиваемся над их любовью к мучному и шугаемся, когда мужская помощь приходит ниоткуда. И никто голоса не повышает в раздражении, и в автобусе место уступают. Впрочем, привыкается быстро. К хорошему всегда быстро привыкается.
Идем дальше, улица это один сплошной базар и в прямом и в переносном смысле этого слова, с засильем товаров и слов. Улицы ничем не отличаются друг от друга, перетекают одна в другую, по обеим сторонам тротуаров ассимилировались бесконечные прилавки, загруженные тоннами кроссовок, футболками всех цветов, шортами, лотки, усыпанные носками и трусами, с привязанными цепочками или приклеенными скотчем к уличным столбам желеггнскими полуманекенами «от талии и ниже», с натянутыми на круглые попки цветными леггинсами, или просто разложенные на земле на полиэтиленовых мешках спортивные товары, в виде каких-нибудь стеганных пуховых жилеток или шапочек с шарфиками.
Очень нравятся попки манекенов, но подходящих субъектов для их носки мы просто не видим, хотя вон идет одна стройная, но оказалась китаянкой-туристкой. Спрашиваем Фримена, почему такие толстые дамы здесь? Причем поголовно. Тот ржет и отвечает, что это действие мексиканского витамина Три Т: такос, торталес и томалес.
Мы с Людой, поцокав языками, немного пообсасывав непривычную расстановку, делаем вывод, что поскольку у местных дам нет конкуренции между собой, так как мужчин в достатке, то отсутствует необходимость слишком стараться быть привлекательными для мужчин, потому что и так востребованы и обласканы, и королевны, так чего зря себя удовольствия от еды лишать. И когда все толстые, то может быть, это и норма?
Санька по ходу рассказывает, что к мексиканкам так просто «на переспать» не подъедешь, надо обхаживать долго, общаться. А общаться не интересно, потому что грубоваты они, и в общем «ни о чем».
Интересно, что в последствии Джефф на наших вечерних посиделках за чайком повторял примерно то же самое. Будучи образованным и начитанным мальчиком, с хорошим воспитанием и языками наш все ищет в девушках глубину, эрудицию, нетривиальность и самобытность. И не находит. В мексиканских девушках это, говорит, редкость, слишком прагматичны и «не тонкие». Не тонкие это и в переносном смысле тоже.
Поэтому хотел бы с русской познакомиться или со славянкой, потому что читал и знает, и уверен, что они и так далее и тому подобное. Вроде и песня одна и та же про русских женщин, но, ведь именно одна и та же.
Мы с Людой вполне эти взгляды разделяем. Наши лучшие.
Может, брачное агентство организовать, заняться поставкой русских дам, вымуштрованных когда-то актуальным, послевоенным гендерным дисбалансом, приоритеты которого, к сожалению, уже генетически засели в русских мужских головах, в Латинскую Америку? воодушевленно хватаю за хвост идею выгодного бизнеса я.
Ага. Навстречу собственному счастью. Много таких было. Агентств. Но почему бы и нет, не обрубает крылья шутке с лету Людочка, Главное с душой.
Ну да! Правильно, не сдаюсь я, правда тут же призадумываюсь, Хотя, например, Джеффу, после его замечательной фразы «придут мамки и тетки, и все приберут», е-мейл дочери я бы давать не стала. Тоже знаете, все должно быть в разумных пределах.
Вот-вот, критерии подхода надо четко определить.
А меж тем, как говорится, наш вояж продолжается. И, как оказалось, Александру не терпелось завести нас в Тепито!
В сам этот притчевоязыцевский райончик, из которого, по его словам, и живыми-то не все выходят.
Конечно, в самое географическое начало колонии, и ясным днем, но и это, по его словам, «ого-го», событие мирового масштаба.
Поскольку Санина защита, возможно, даже против его желания в данной ситуации, вот реально, чувствовалась как броня, то на нас изначально эти страшилки не произвели должного впечатления.
Поэтому на вопрос: «Пойдете?».
Мы ответили просто: «Пошли».
Что не совсем понравилось Саше.
Поэтому на подходе к вожделенному месту он уже красочно расписывал нам, как в начале своего пребывания в столице зашел по незнанию в этот район, где ему была назначена одним шутником несостоявшаяся в конце концов деловая встреча, и прождал там до темноты, а потом выбирался оттуда, и это было крайне паршиво, на волоске для его жизни, потому что ночные наркодельцы шутить не любят.
Как бы ни было, но на меня, как человека крайне впечатлительного, «пугалки» к Саниному удовлетворению начали потихоньку воздействовать, не то что бы очень, но я стала прислушиваться к нашему пионервожатому. Смотрю, Пятачок тоже ухом водит, хотя она как раз не робкого десятка.
А Саня приступает к точным инструкциям:
Если подойдут, говорить буду я. Скажу, что вы русская мафия и интересуетесь культом Santa Muerte Святая Смерть, чтобы рассказать об этом в России. Ваше дело изображать солидность и кивать иногда головой.
Короче, главное для матерей русской мафии «надувать щеки и делать умный вид». Ладно, слышали, надуем, чего там.
Немного странно, что границы района оцеплены полицейскими. Машины не пропускают по залитой солнцем улице, а прохожих, после беглого взгляда, пожалуйста.
Это чего? Всегда так? Или мероприятие какое? интересуюсь я у гида Сани.
А фиг его знает, отвечает он, раньше такого не было. Может и правда, праздник какой или митинг.
Просочившись через кордон, начинаем углубляться в колонию.
Зашли.
И вот ведь, удивительное дело, по мере продвижения в глубь стихает гул мегаполиса и безмерной благодатью втекает тишина. Прям как отрезано после той границы, где оцепление полицейскими на дороге.
Уши начинают разворачиваться из трубочек. Спокой на районе! Самое опасное место начинает стремительно нравиться.
На входе встречает полуразвалившийся кирпичный дом с покрашенным в темно-коричневый цвет вторым верхним этажом и полуразвалившимся, когда-то синим, сгнившим прилавком перед заколоченным входом. Дальше какие-то задернутые рольставнями гаражи или, возможно, маленькие магазины. Немного проходим дальше, а вот и сами кварталы.
Вглядываемся вдаль прямых почти пустынных улиц. Поперек них, как на Первое мая, густо в вышине развешаны, куда видит глаз, сотни гирлянд из разноцветных тряпичных треугольных флажков, ветерок перекатывает легкий мусор. Никого, за редким исключением, нет в обозреваемом пространстве. По бокам стоят припаркованные автомобили.
Кварталы будто спят. Будто вчера был всенародный праздник. А сейчас там спящее царство. Тогда мы удачно зашли.
Следуя Саниным инструкциям, не привлекая внимания и придерживая на лице благожелательную улыбку, добираемся до импровизированной, будто самодельной, часовни-павильона, сотворенной из полупрозрачных плексигласовых листов с металлической дверью из профлиста. Дверь настежь распахнута.
Значит, приглашает во внутрь. Еще на подходе к сооружению выставлены целые шеренги безумно красивых свежайших живых цветов в вазах и подставках. Ближе к церквушке эти цветы уже сплетены в погребальные венки, тоже дивной композиционной красоты и благоухания. Смотрится почему-то жутко. Спрашиваем Сашу, можно ли фотографировать, говорит, да, но аккуратно, с уважением типа.
Подбираемся к церквушке этой, куда ведет всего одна большая ступенька, облицованная белой, как и весь остальной пол в помещении, крупной, немного обколотой от частого запинания ступеньке, плиткой. Чистенько.
Заглядываем с любопытством, но без какого-то восторга. Осторожно просачиваемся внутрь небольшого помещения. Пока никого нет.
Алтарь с Санта Муертой, который мы уже издалека заприметили, стоит прямо напротив входа и обнесен стеклом, как витриной. За ним она и стоит. Собственно, Санта Муэрта это скелет женщины с черепом вместо лица, одетый в желтые длинные одеяния, как балахон, и сверху украшенный париком с длинными черными распушенными космами и короной.
Вокруг на задней и боковой стенке много всего блестящего, изображающего драгоценности. А внизу у ног божества расставлена целая куча статуэток этих самых, безносых с косами в руках, на все лады напоминающих о самом главном. Горят свечи и зажженные сигареты, таким вот образом здесь отдается святая дань.
Сверху витрины прилажен большущий портрет в раме, изображающий очень миловидную женщину, обнимающую, как ребенка, прижатый к сердцу скелет. И цветы, восхитительной свежести цветы у подножия и по бокам. В них все утопает.
Собственно, культ Санта Муэрте, существует уже больше трехсот лет и распространен по всей Мексике. Но не активно. Набирает обороты только в последнее время.
Что вычитали в умных сетях:
«Первые упоминания о культе относятся ещё к XVII столетию. Он возник в результате сплава католичества с остатками местной ацтекской религии, в которой поклонялись Венере (планете) как могущественному божеству смерти. Как считается, она охраняет от мучительной или преждевременной кончины и особо почитаема среди представителей мексиканских наркокартелей».
Саша говорит, что это «работает» и для представителей остальных опасных профессий, связанных с ночью. Судя по Тепито, где вроде как оказалось, что мессы проводят каждый месяц по полной программе, помимо полицейских и таксистов, поклоняются ей те, кому стандартные привычные боги уже не помогли, или как их называют, разнообразные асоциальные личности.
«Муерта очень справедлива и одинаковой мерой всех оделяет равноправно: богатых и нищих, тех кто прозябает и тех, кто стоит на вершине власти, больных и здоровых, умных и глупых».
Ну, понятно. Справедливо, как при коммунизме, и равноправно. Да, эти мечтания у всех у нас внутри неискоренимы.
«Дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой и отдохнем.
Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка.
Я верую, верую (Вытирает ему платком слезы). Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь (Сквозь слезы)».
Чехов А.П. Дядя Ваня
Знаете, мне вдруг хочется высказаться, Если честно, то с самой сутью культа, которую я бы охарактеризовала, как «memento mori», то есть «помни о смерти», я согласна. Просто не люблю излишне показного поклонения. Знание приходит тихо. И добавляю: Иначе, как показывает жизнь, будет не небо в алмазах, а очередной передел власти и материальных благ. Да?
Никто не отвечает. Взгляд цепляется за надпись LIMOSNA на белом ящике с дыркой подле витрины. Спрашиваю у Саши, что такое LIMOSNA, оказывается «милостыня», что в общем я и так подозревала.
Учитывая, что самые значимые «таланты» Санта Муерты, это способность даровать просящему деньги и удачу в любви, немного расплачиваемся за визит, оказывая помощь наркоторговцам, проституткам и людям, которые с ними борются, и потихоньку выходим, чтобы не мешать двум зашедшим посетительницам, скрестившим руки в молебне перед алтарем.
Еще немного глазеем по сторонам. Невдалеке потихоньку начинают выкристализовываться проспавшиеся к обеду субъекты.
Никто пока не пристает.
Через пару минут Sunny, который ведет эту экскурсию по запретной территории и явно чувствует ответственность за нас, тихо произносит: «Уходим», и мы аккуратно сматываемся.
Оказавшись за пределами досягаемости своеобразного райончика, наш предводитель улыбается и резюмирует: «Теперь можете гордиться. Вы побывали в Тепито».
Таки, конечно а то.
Я не такая
Если бы мне кто ранее сказал, что я буду бегать по местам в Мехико, где Кастанеда гулял с доном Хуаном, со своим индейским учителем, тем самым, что поведал ему о наследии древних толтеков в виде их умопомрачительных знаний, я бы сильно обиделась. Не уважаю я это, по чужим следам бегать.
Всегда была уверена, что это стремление поднять свою значимость таким дешевым способом, вызвано отсутствием собственного достоинства. Я не такая.
Я совершенно не напоминаю нашему проводнику о такой возможности, и даже уверена, что обойдусь мне это не особо интересно. Но, когда Саня говорит, что может показать святое место, историческую скамейку, где сидел Кастанеда с доном Хуаном, с возможностью опробовать ее своими чреслами, я почему-то думаю, что, наверно, такую возможность упускать нельзя.
Не, не то что бы я фанатею, нет, конечно, как вы могли подумать но просто побывать, на месте силы, где все происходило, наверно, интересно. Почему нет, все равно гуляю?
«А может я тоже чего увижу, затаенно мечтаю я, и, выдержав мою доброкачественную паузу, символизирующую, что «не больно-то и хотелось», мы дружной толпой направляемся к метро.
Симпатичный парк Аламеда, симпатичная аллея с кованными скамейками. Марево летнего вечера над дорожками.
Наверно, это здесь, говорит Саня, указывая на одну из них.
А ты что, точно не знаешь? изумляюсь я.
Так что мне говорили, то и я.
Никто ничего не знает в точности. Но вот видишь напротив церковь, и скамейка лицом туда направлена. Значит, это здесь. А вон там, похоже, машет рукой немного влево на бордюр дороги, тот парень умирал, чью смерть как энергетического тела они наблюдали.
Помнишь?
Помню, помню этот момент в книге.
Так это здесь было?
Пусть так. Собственно, действительно совсем точное место не важно. Так просто, как есть.
Короче, и на скамейку я взгромождаюсь, и задумчивый вид отрешенного воина принимаю, о вечном думаю. Хорошо. Не упустила. Хочется больше, прошу сфотографировать, меня на лавке, наверно доказательство хочу. Непонятно кому только, самой себе?
Я тем временем чувствую умиротворение, и, кажется, осознаю непреодолимое желание продолжить путешествие по местам литературных героев.
Причем, когда я слышу свой вопрос, а не знает ли Саша, где тут тот знаменитый ресторан Такуба, куда Кастанеда с доном Хуаном ходил, вдруг начинаю понимать, что мое истинное желание все это лично посетить и надышаться сказкой настолько мощное, что непонятно, как я умудрялась так тщательно скрывать его под толщей праведных суждений о том, как неприлично вестись на такие дешевые уловки собственной значимости.
Ведусь, даже не то что ведусь, а скачу вприпрыжку, когда Саня объявляет, что искомое место недалеко.
Понятно, мы направляемся туда, тем более уже и перекусить охота. По дороге я еще раз, уже более проникновенно, пытаюсь объяснить «не очень» находящемуся в теме толтекских практик Пятачку, в каком уникальном месте он сейчас находится, и на какой он скамейке посидел! И что это значит для человечества. Пятачок не спорит, потому что это бесполезно, находясь рядом с двумя древними последователями древнеиндейских знаний, пытается делать уважительный и глубокомысленный вид, но понятно, что это не более, чем дань вежливости интеллигентного человека и желание сохранить здоровье.