Не знаю, о чем ты.
Не успел Иона отвернуться, как Гевин схватил его за руку.
Хватит, Иона. Я знаю, что ты тут делаешь. Думаешь, ты один в курсе, что Стокса сегодня выпустили?
Иона вырвал руку.
Ты что, за мной следил?
Я знал, что ты решишься на что-то такое, и ждал у общежития. Господи, чем ты думал-то? Знаю, что тебе нелегко, но какой от всего этого толк?
Какой толк? дрожащим от ярости голосом переспросил Иона. Я вызнаю, что этот гад сделал с моим сыном, вот какой толк!
Черт подери, Стокс никак не связан со случившимся с Тео! И ты это знаешь! Если не веришь Уэллсу, так хоть мне поверь!
Ладно, верю. А теперь проваливай.
Не дури. Не стоит подставляться под пулю, нож или садиться за решетку из-за такого дерьма, как Стокс. Я тебе не дам.
А мне твое разрешение не нужно.
Хватит, Иона
Ты думаешь мне помешать?
Да, если придет
Гевин пошатнулся от удара в челюсть. В Ионе внезапно взорвались вся боль, ярость и чувство вины. Он резко замахнулся на стоявшего перед ним человека, уже не думая, кто он. Гевин поднял руки, чтобы защититься, но сдачи не дал.
Какого хрена, Иона, не будь
Он крякнул, получив по ребрам. Иону что-то ударило по лицу, и в глазах взорвались яркие молнии. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение, шагнул вперед и снова замахнулся. Но Гевин тоже шагнул, и Иона согнулся пополам, когда в его пах врезалось колено.
Боль была нестерпимой. Он рухнул на асфальт, и внезапно его безумие словно надломилось. Он смутно видел наклонившегося над ним Гевина, чувствовал обнимавшую его за плечи руку, и тут Иону сотрясли рыдания.
Прости, прости меня, говорил Гевин. Знаю, что это полная жесть, но в случившемся никто не виноват. Произошел страшный, трагический несчастный случай, и только. Несчастный случай. Стокс тут ни при чем. Господи, думаешь, я бы тебе не помог, если бы решил, что это его рук дело? Я бы сам порезал этого гада на ремни, но он не виноват. А глупостями Тео не воскресишь.
Говорить Иона не мог. Он так и лежал, скрючившись на асфальте и сотрясаясь от рыданий. Наконец он выплакался и смог заговорить:
Я не знаю, что делать, Гев. О господи, я Оглядываюсь вокруг, а его нет! Просто не могу представить его одного в этой гребаной черной дыре! Если бы я тогда не зас
Если бы ты не брал суточные смены, если бы Крисси не пошла работать, если бы гребаный муниципалитет починил трубу, тяжело вздохнул Гевин. Если бы да кабы. Иногда жизнь поворачивается к тебе задом, а ты ничего не можешь поделать. Всего не предусмотришь, так что хватит себя казнить. Тео был чудесным мальчуганом и любил тебя. Любил своего отца. И вот это нужно помнить.
Иона снова заплакал, но уже тише. Овладевавшее им в последние несколько недель безумие исчезло. Он чувствовал слабость, но в голове прояснилось, словно у него кончилась лихорадка. Он сел и протер глаза.
Извини, что врезал тебе.
Гевин потрогал челюсть и скривился.
Не парься. Ты всегда дрался как девчонка. Яйца-то болят?
У Ионы вырвался смешок, больше похожий на всхлип.
А ты как думаешь?
Он начал осторожно вставать на ноги. Гевин помог ему подняться.
Пошли, дружище, выпьем по маленькой.
Глава 9
Поздравляю! Вы прославились!
Флетчер просунул газету в приоткрытую дверь квартиры Ионы. Стоя в прихожей на костылях, тот возился с цепочкой. Газета уперлась в его грудь, страницы рассыпались, когда Иона попытался их подхватить.
Вам достался целый разворот, усмехнулся инспектор. Там ваше дивное фото в форме. Очень героическое. Вам захочется прикупить еще экземпляры, чтобы поместить их в рамочки и развесить по стенам.
Открыв дверь и увидев стоящих на лестничной площадке Флетчера и Беннет, Иона сразу понял, зачем они пришли. Он уже прочитал статью в интернете. В визитке Дели говорилось, что она штатный корреспондент одного из самых скандальных бульварных изданий, и каждый день после выписки из больницы он заходил на сайт газеты в ожидании, не появится ли там что-то. Почти через две недели он начал надеяться, что его миновала чаша таблоидной славы.
До того утра.
Ну-с? Войти не пригласите? спросил Флетчер.
Иона неохотно отступил.
Это надолго? Днем у меня дела.
На столько, на сколько понадобится. Флетчер протопал мимо него, от быстрого шага брюки болтались вокруг его тонких голеней и худых бедер, когда он прошел к ближайшему стулу. Не переживайте, вы не опоздаете на прощание с другом.
Сегодня должна была состояться заупокойная служба по Гевину. Церемония обещала стать довольно мрачной, и Ионе не очень хотелось спешить, чтобы успеть точно вовремя. Однако он знал, что напрасно потратит слова, попросив перенести разговор на потом. Иона не доставит Флетчеру удовольствия ответить «нет».
Беннет вошла в прихожую и жестом пригласила Иону пройти в квартиру.
Дверь я закрою.
К моменту, когда Иона доковылял до гостиной, Флетчер уже устраивался в кресле, выставив вперед торчавшие, как шипы, коленки. Иона бросил газету на журнальный столик и шагнул к соседнему креслу.
Я знаю, что все это выглядит паршиво, но я решил, что она психолог, сказал Иона, усаживаясь. Беннет вошла следом и присела на диван рядом с инспектором.
Ах, психолог. Обожженное лицо Флетчера пылало от злости. Документы она вам показала, нет? Предложила в жилетку поплакаться?
Хорошо, я совершил ошибку
Ошибку? Инспектор схватил газету и начал яростно листать страницы, прежде чем зачитать: «Никогда не забуду того, что произошло в пакгаузе», говорит герой-спецназовец Иона Колли. Герой, слышали? «Разумеется, я испугался, но я не считаю себя храбрецом. Просто делал то, что должно». И это ошибка?
Лицо Ионы вспыхнуло.
Я вовсе не это
Я еще не закончил. Сержант Колли все еще лечится от ран, полученных при случившемся в том, что источники в полиции отказываются признать секретной операцией по борьбе с нелегальными перевозчиками мигрантов, потерпевшей трагический провал. Четыре человека погибли в заброшенном пакгаузе на набережной с очень подходящим названием Скотобойная. Одним из них стал сержант уголовной полиции Гевин Маккинни, чье тело до сих пор не найдено. Этот пользовавшийся большим уважением офицер лондонской полиции был близким другом сержанта Колли. «Гевин был шафером у меня на свадьбе и отличным полицейским», говорит Колли.
Я ничего подобного не говорил, вставил Иона.
Ладно, а вот тут просто красота начинается, продолжал инспектор, не обратив внимания на слова Ионы. Ни одну из трех жертв не опознали, но теперь мы знаем, что по крайней мере одна из них, молодая женщина предположительно с Ближнего Востока, известная полиции лишь под именем Надин, еще оставалась жива, когда ее обнаружили. При воспоминаниях об этом Колли явно не может скрыть своих чувств. «Очень жаль, что мне не удалось сделать больше, чтобы ее спасти».
Флетчер опустил газету.
Не шедевр журналистики, но за красочность и эмоции пять баллов, вы не находите?
Я же сказал, что ничего подобного ей не говорил, возразил Иона. Его лицо горело. Как только я понял, что происходит, сразу выставил ее за дверь. Ладно, я проговорился, что девушка назвала мне имя, глупость сморозил. Но и только. Она уже и так все знала о Гевине и явно успела еще с кем-то переговорить.
И только? Голубые глаза инспектора сверкнули ледяной злобой на обожженном лице. Вы обсуждали расследование убийства с неизвестной журналюшкой!
Да ничего я не «обсуждал»! Господи, вы что, серьезно думаете, что мне хочется, чтобы все это полоскали в бульварных газетенках?
Лицо Флетчера выразило неприкрытое презрение.
Именно в этом я и пытаюсь разобраться.
Что вы хотите этим сказать?
Вместо ответа Флетчер развернул газету и поднял ее над столиком. Со страницы на Иону смотрело смеющееся лицо Тео. Иона и раньше видел это фото в интернете, и каждый раз у него до сих пор перехватывало дыхание. Он помнил, как фотографировал Тео в его четвертый день рождения, всего за несколько недель до исчезновения. Ионе по-прежнему слышался восторженный смех сына.
Улыбочку пошире, Тео! Скажи «кукушка кукушонку купила капюшон».
Нет! Так не бывает!
Нужно это говорить, когда тебя фотографируют в день рождения.
Нет, не надо!
Ну хоть попробуй.
Кукушка кукушпила пюшон, выговорил сын и залился смехом.
Щелк.
Флетчер швырнул газету обратно на журнальный столик.
Отличный пиар, если хотите, чтобы снова заговорили о том деле. Это планировалось? Использовать расследование происшествия в пакгаузе с целью напомнить о случившемся с вашим сыном и посмотреть, может, хоть клочок шерсти получите. Кто знает, если повезет, то можно даже добиться возобновления дела.
Дела? Вы о деле Тео? Иона словно споткнулся на полном ходу. Что вы такое говорите?
По-моему, настала пора честной беседы, ответил Флетчер. Вы ведь не до конца поверили, что ваш сын утонул, так?
У Иона мгновенно пересохло во рту. Он было захотел что-то сказать, но обнаружил, что понятия не имеет, что говорить.
А какое это имеет отношение ко всему? с трудом выдавил он.
Одну секунду, произнес Флетчер. Мне интересно знать, верите ли вы в то, что он утонул в коллекторе. Потому что это означало бы, что во всем виноваты только вы.
Виноват только я, прохрипел Иона. Я заснул и позволил ему убежать. И с тех пор мне приходится с этим жить.
Но нашли только кроссовку, а не тело. В глубине души вас наверняка мучили сомнения. Вдруг обувь не его, может, следствие ошиблось. Или случилось что-то еще. Что-то такое, в чем можно кого-то обвинить.
Мне не нужно, чтобы кто-то мне говорил, что мой сын погиб. Или что во всем виноват один я.
Иона стушевался, не в силах понять, зачем Флетчер муссирует эту тему.
Значит, по вашим словам, вы никогда не сомневались? продолжал инспектор. Вы просто приняли официальную версию, подумав: «Ладно, теперь я знаю, что случилось, и стану жить дальше»?
Иона отвел глаза. Его бесил этот разговор, бесило то, что приходится выворачивать душу наизнанку. Особенно перед Флетчером. Однако он знал, что инспектор не отступится.
Конечно, нет. Если Тео утонул, я хотел получить доказательства. А мне дали только кроссовку. Иона умолк, пытаясь взять себя в руки. Простой разговор снова вызвал в памяти жуткое отчаяние тех дней, ужасную зияющую пустоту. Даже теперь она не отпускала, таилась под тонким покровом повседневности. Он откашлялся и продолжал: Однако то, что мне требовалось, не имело значения. Я увидел все, и мне ничего не оставалось, кроме как все признать и смириться.
Флетчер скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Иону.
Смирились? Или не совсем?
Не понимаю.
Вы служите в спецназе. Вам известно, в каких клеточках ставить галочки, дабы убедить всех, что вы вполне можете вернуться к своим обязанностям. А признание в том, что вы не верите в заключение судмедэксперта, к таким клеточкам не относится.
Иона почувствовал, что едва сдерживается.
Я ни перед кем и ни в чем не притворялся, если вы об этом. Все остальное отпало. Это было единственное объяснение случившемуся.
Флетчер посмотрел на него змеиным взглядом или словно ящерица на муху.
Это не совсем верно, так?
Иона почувствовал еле заметный холодок.
Вы о чем?
О том, что сначала все решили, что вашего сына похитили. Даже подозреваемый появился.
Ненадолго, ответил Иона. Недоумение и тревога продолжали расти. Он предъявил железное алиби, и следствие его исключило.
А вот лично вы этому поверили? Даже если кого-то лишь подозревали в похищении вашего сына, всегда оставались бы смутные сомнения. Полагаю, что вам отчаянно хотелось добраться до него и выжать из гада всю правду.
У Ионы сдавило грудь.
Куда вы клоните?
Инспектор кивнул Беннет. Ни слова не говоря, та вынула из сумочки фотографию и положила ее на столик перед Ионой. Он взял снимок в руки. Это оказалось полицейское фото мужчины с бритой головой и грубыми чертами лица, которого Иона видел у детской площадки в то утро, когда исчез Тео.
Узнаёте его? спросил Флетчер.
Это тогдашний подозреваемый, Оуэн Стокс, ответил Иона с бьющимся сердцем. Зачем вы мне его показываете?
Мы нашли в лэптопе Маккинни фотографии Стокса. Причем недавние. Судя по всему, Маккинни вел за ним наблюдение. Следил, вычислял, где объект обитает. Флетчер вскинул брови. Вам, случаем, ничего об это не известно?
Иона почувствовал, как мир покачнулся перед его глазами.
Конечно нет!
Значит, вы понятия не имеете, почему Маккинни проявлял такой интерес к Оуэну Стоксу?
Нет, я же вам говорил. Господи, вы же изучили мой телефон и убедились, что я не контактировал с Гевином. Иона положил фотографию обратно на стол, вдруг ощутив жуткую брезгливость. А Стокс имел отношение к расследованию, которое вел Гевин?
Флетчер закачал головой, прежде чем Иона договорил.
Стокс вообще не попадал в поле нашего зрения. Последние два года он старался избегать неприятностей. Ни предупреждений, ни арестов. Насколько нам известно, ни с какими бандами он не связан. Он одиночка, сам по себе. Держать его под наблюдением не было никакой официальной причины, как не было ее для того, чтобы Маккинни оказался в том пакгаузе. На самом деле единственная видимая нами связь между Маккинни и Оуэном Стоксом это события десятилетней давности. Флетчер поглядел на Иону, опустив веки. Иными словами вы.
Нет. Настала очередь Ионы покачать головой. Во рту у него сделалось горько. Нет, это бессмыслица. Зачем Гевину теперь следить за Стоксом?
В этом-то и вопрос, нет? Однако этот факт может хоть как-то объяснить, почему в тот вечер Маккинни позвонил именно вам, а не кому-то еще. И почему он хотел, чтобы вы подъехали к пакгаузу.
Иона отказывался верить тому, к чему клонил инспектор.
Ничего не понимаю.
Флетчер постучал пальцами по колену и продолжил:
Кровь из пакгауза, которую мы не могли идентифицировать. Мы получили совпадение ДНК. Кровь принадлежит Оуэну Стоксу.
У Ионы перехватило дыхание.
Это невозможно
О, уверяю вас, очень даже возможно. Анализ ДНК исключает ошибки.
Оуэн Стокс?.. Гостиная поплыла перед глазами Ионы. Господи, вы пытаетесь мне сказать, что в пакгаузе был именно он? Оуэн Стокс?
Знаю, мне самому трудно в это поверить, ответил Флетчер. Особенно тому, что, по вашим словам, вы, сами того не зная, дрались с подозреваемым в похищении вашего сына.
Иона балансировал на грани обморока. В ушах шумело, перед глазами все дергалось и плыло.
Все нормально? спросила Беннет, когда Иона подался вперед. Принести воды?
Иона покачал головой. Господи, этого быть не может.
Вы думаете, что поэтому Гевин за ним следил? Поэтому захотел, чтобы я подъехал к пакгаузу? Из-за того, что произошло с Тео?
Флетчер развел руками.
Если у вас есть версия получше, я весь внимание.
Но почему, зачем? С тех пор прошло десять лет, теперь-то Гевину зачем начинать следить за Стоксом? Недоверие сменялось паникой. Господи, вы хотите сказать, что гребаное следствие ошиблось? Следователи настаивали, что Стокс не имел к инциденту никакого отношения, твердили, что это невозможно! И теперь вы сидите и заявляете мне, что именно он убил в пакгаузе Гевина и еще троих? И чуть не убил меня?
Флетчер выглядел обескураженным.
Нет, я этого не говорил. Но Маккинни в лучшем случае не до конца обосновал свои выводы, а с учетом его профессиональных достижений нам ни в коем случае не стоит спешить с итогами. А вам нужно успокоиться
Успокоиться? Вы огорошиваете меня подобными заявлениями и хотите, чтобы я успокоился? Гевин держал Стокса под наблюдением, блин! Зачем ему было это делать или звонить мне, если он не накопал что-то о Тео?
Беннет плавно вступила в разговор, быстро взглянув на Флетчера, словно попросила его сдать немного назад.
На этой стадии мы все еще пытаемся установить, что же произошло, сказала она. Необходимо помнить, что даже если Маккинни и думал, что Оуэн Стокс как-то причастен к исчезновению вашего сына, это отнюдь не значит, что так оно и есть. Главный инспектор уголовной полиции Уэллс, возглавлявший тогда расследование, умер несколько лет назад, но мы говорили с его заместителем, инспектором Конуэем. Нас удовлетворило, что ничто не указывает на какие-либо ошибки или упущения в ходе поисков Тео. Мы лично в этом убедились, прежде чем начали обсуждение с вами, и поэтому