Маленький бодрый кобель вынырнул из-под заляпанных грязью ворот какой-то, похоже, овощной базы и довольно дерзко, если не сказать больше, уставился своими блестящими глазками-бусинками на Андрея. Подобрался осторожно поближе, понюхал штанину, пошевелил ушами, повилял хвостом. Андрей скосил на него глаза, но не стал останавливаться и с молчаливым достоинством прошёл мимо. Он не очень любил собак. Кобель, возможно, это почувствовал, слегка внутренне расстроился, потоптался возле придорожного столбика, пометил его двумя капельками, энергично пошоркал задними ножками по земле и опять прошмыгнул под ворота.
Когда Андрей пришёл работать в журнал, то изначально радостное осознание своей способности легко и непринуждённо создавать красоту через пару месяцев уступило место тягостному долгу делать это денно и нощно. Вот и сейчас тоже Андрею не хотелось никуда лететь. Нечего на этой орбите делать нормальному человеку. Восемьсот километров над поверхностью Земли. Гигантский пусковой комплекс. Три пусковые команды сменяют друг друга. Наши, американцы и китайцы с индусами. Тридцать лет назад, когда эту станцию строили, был, конечно, массовый подъём, все как-то бурлили. Ну как же крупнейший международный проект, бла-бла-бла Президенты счастливо улыбаются и растроганно жмут друг другу руки Потом всё вошло в бытовую колею. Люди привыкли, процессы наладились, сам космос поднадоел. Это стало таким же привычным, как метро. Возили туда какое-то время экскурсии, потом перестали спроса не стало. Периодически по всеобщей сети проходили сообщения что-то там у космонавтов произошло такое офигенское. Андрей припомнил, что какой-то парень затерялся в космосе не так давно вместе со своим кораблём. Никак найти не могли. Улетел и с концами. Максимом его звали, кажется. Фамилия Андрею не запомнилась сложна какая-то. Ну а те, кому надо по работе на орбите находиться пусковые команды, специалисты по обслуживанию самой станции, они из героев превратились в обычных людей. Некий островок как будто возник, только не на воде, а в стратосфере. Или 800 км это уже не стратосфера? Этого Андрей точно не знал. Но островная аналогия хорошо тут работала. На Земле те искусственные острова, которые были насыпаны в океане за последние двадцать лет, тоже уже не вызывали былого подъёма. Некоторые из них, кстати, лет десять назад получили вообще полную независимость. Были ещё острова, насыпанные в частном порядке и заселённые людьми специального призыва. Был даже в Интернете набор жителей, помнится. Обещали отсутствие правительства, бесперебойную доставку продуктов и полную свободу творческого самовыражения. Андрей чуть было не подписался тогда. Недалеко от Австралии, 100 км всего. Насыпал, как всегда, «Донн-Инвест». Засыпщик-застройщик известный. Площадь 20 квадратных километров вполне нормально. Вид на жительство с гарантией занятости стоил тогда 25 000 кредитов. Но, впрочем, Андрей вовремя остановил свои воспоминания. Достичь в космосе сопоставимой с земными островами степени автономности далеко не так просто. Для начала это просто слишком дорого. Даже для «Донн-Инвеста». Поэтому пока строили такие вот орбитальные комплексы и гоняли туда-сюда пищевые ракеты. Ну и под заселение не отдавали, а нагружали какими-нибудь общественно полезными задачами. Типа особо чистых производств или вот запусков ракет в дальний космос как в нашем случае. Короче, последние лет десять все воспринимали это как некую промзону. И, похоже, всё-таки туда придётся лететь. Андрей от этой мысли даже скукожился.
Дома Андрей покормил кота и завалился на диван. Положил себе на живот ноут и вывел на потолок всю информацию об этой орбитальной станции. Просто тупо лежал и читал. «Так, построена в сдана в эксплуатацию в перечень успешных пусков, перечень неуспешных пусков фотки состав экипажа капитан Йос Ферстаппен, старший инженер Алекс Кобзев, старший телеметрист Елена Ивлева, заправщик Пелле Йоккинен, КИП-инженер Евгения Пупова, врач Ясунори Идомимури, программист Джошуа Андерсен»
Палец уже почти нажал на клавишу скроллинга, но глаз за что-то зацепился. Андрей ещё раз пробежал последние строчки. Елена Ивлева! Тох-тибидох!!! Знакомое сочетание. А не она ли это? Хм У Андрея была в институте подружка с таким именем. А что почему нет? Бывают же чудеса на свете! Андрей испытал некое томление в области желудка Хотя ей же тоже под полтинник уже Он внутренне понял, что не будет откашивать от полёта хотя бы потому, что есть маленький шанс, что это окажется именно та Лена Ивлева, на которую много лет назад он с обожанием смотрел и по поводу которой по ночам грыз подушку и регулярно орошал простыню. Отличница, староста их группы. И попутно звезда студенческой эстрады, кстати. Не ровня ему, обычному студенту. У нее в те годы была тугая попка, замечательная челка и серьёзные кавалеры. Он набрал на своём коммуникаторе мессагу главному редактору: «Еду, всё срослось».
Горит настольная лампа. Кот сидит неподвижно, как статуэтка, и глядит на муху. Андрей надел наушники, включил медленную музыку, забрался под свой любимый коричневый в шашечку плед, и его унесло в воспоминания
Эта Лена Ивлева мусолила Андрея целых три года. По-другому и не скажешь Ни туда ни сюда Потом на её горизонте появился какой-то аспирант (в те времена аспиранты были ещё в большом респекте), и Андрею только и оставалось, что предаваться фантазиям, помогая себе рукой. Такова жизнь Потом он с горя ушёл в армию. Как раз тогда была очередная горячая точка, он туда стремился, чтобы все забыть. Но его туда не взяли по зрению. А ещё чуть потом в стране всё вообще радикально переменилось. Надо было элементарно выживать. Или уезжать из страны. С тех пор прошло уж тридцать лет. Так что лучше сделаем погромче звук в этом месте хорошие басы Когда тебе уже накатил полтинник, становишься очень требовательным к басам. Никто, кстати, не может объяснить почему
3
Назавтра с утра он приехал в Шереметьево, прямо в грузовой терминал. Именно оттуда уходил грузовик, немного презрительно называемый пищевой ракетой. На вахте сидела нахохлившаяся бабуся в платке и читала какую-то пёструю книжку. Её помещение было изнутри обклеено фотографиями поп-звёзд. Андрей посмотрел на стены с нескрываемым скепсисом. Мало того что он не переваривал звёзд как таковых, так ещё и считал верхом безвкусицы вешать пёстрые вырезки из журналов на стенки.
«Читатель хочет знать» под таким восхитительно наглым лозунгом журналисты и фотографы сдирали и продолжают сдирать все покровы с жизни звёзд. Но в отношении звезды не может быть этики. Именно потому папарацци и не ходят голодными, собственно говоря. Надо иметь мужество быть популярным человеком и понимать, чем за это придётся платить. Такова природа вещей На самом деле многим людям странно, что есть другие люди, главная цель в жизни которых быть узнаваемыми и обсуждаемыми. Быть на экране, на обложке, в Интернете. Главное светиться. Популярность для них это некий допинг. А для других, обычных людей это, наоборот, отсос энергии. Между людьми первого и второго типа не будет согласия. Они образуют некую загадочную систему циркуляции эмоциональной энергии. Одни потребляют, другие генерируют. В общем, мутная тема с этими субъектами для поклонения
Андрей вздохнул, перевёл взгляд опять на старушку и протянул ей своё редакционное удостоверение. Уютный оренбургский платок на её плечах, пластиковый беджик с буквами «Служба ГП. Инспектор Никитина А. В.», приколотый к её вязаной кофте, настольный сканер отпечатков и эти дурацкие фотки по стенам создавали вместе довольно занятную комбинацию. Бабушка подняла на Андрея уже мутноватые глаза, вздохнула и аккуратно заложила карандашом книжку, которую читала до этого (опять вездесущая Дарья Кузина, отметил чуткий к таким вещам Андрей). Потом поставила на книжку чашку с торчащей наружу ниточкой от чайного пакетика, артритными пальцами медленно потыкала в клавиатуру, сверила его идентификатор с тем, что был в базе данных, затем, явно стараясь быть изящной, пододвинула ему сканер и сказала c лёгким акцентом: «Your finger, please». Потом бабуся вручила ему пластиковую карточку. «Это для входа», пояснила она и погрузилась обратно в чтение. Андрей больше для неё не существовал.
Спустившись по эскалатору и пройдя по системе тоннелей, он вышел в предстартовый зал. Там было пусто. Моргал указатель: «Москва Шереметьево 8 МКС32 Луна Западная». Буква «в» в слове «Москва» не горела. Андрей завернул за какую-то ширмочку и увидел обычный турникет. Как в метро. Андрей хмыкнул, порылся в карманах, достал выданную карточку, приложил. Зелёный свет не загорелся. Андрей покрутил карточку в руках, озадачился и пошёл обратно искать кого-нибудь из служащих. Услышал гулкие шаги в соседнем тоннеле и поспешил туда. Нагнал бредущего сотрудника в комбинезоне. Тот не особо подгрузился Андреевой проблемой, только махнул рукой куда-то в сторону и сказал: «Не, это по линии Ерофеева, это не к нам». И пошёл дальше, громыхая сапогами по настилу. Андрей ещё какое-то время метался в поисках загадочного Ерофеева Никого, разумеется, не нашёл и вернулся через пять минут обратно к турникету. Непонятно зачем опять приложил свою карточку. Загорелся зелёный свет. Андрей тихо, но с чувством матернулся и прошёл в следующий зал.
Там по периметру стояли стульчики, и он уселся на один, ожидая погрузки. Из скрытых динамиков шла трансляция какой-то старинной песни. «Это ж прошлый век», догадался Андрей. «Закатай меня в асфальт своей любви», гнусаво, как тогда было модно, пел народный акын Макар. Хоть песня и была прошлого века, но Андрей нашёл эту метафору суперской. Это гораздо более ёмко и ближе к сути, чем глупое «поразить стрелою сердце» или тем более to fall in love. Ну или «вздёрни меня на виселице своей любви» ещё можно сказать. Или «расстреляй меня из пулемёта своей любви». Но это явно менее удачные варианты. Впрочем, в плане разрушительности любви для обычного человека это всё едино. Андрей это понял на собственном опыте, когда внюрился. Был в его жизни и такой эпизод уже в зрелые годы. Ну как может нормальный мужчина выдержать сладкую пытку присылаемыми фотографиями в стиле «Нюраs ню фор ю», скажите на милость? Стоп, эту тему лучше сегодня обходить стороной Андрей усилием воли прогнал сладкое, но явно неуместное видение и переключился на внимательное изучение носков собственных ботинок.
Наконец позвали в ракету. Секьюрити с пустым лицом и в роскошном мундире, как у капитана викторианского фрегата, поводил по Андрею рамкой, немного брезгливо осмотрел содержимое карманов, попросил Андрея продемонстрировать в развёрнутом виде свой клетчатый носовой платок, потом взял его идентификационную карточку и некоторое время зачем-то списывал с неё разные коды в свой гроссбух. «Сервер грохнулся», ответил он на незаданный, но логичный вопрос. Потом служащий попросил Андрея расписаться, что он прошёл предполётный инструктаж, после чего, уже порядком раздражённый этой бодягой, Андрей прошёл-таки в кессон. Там он выкурил последнюю сигарету (на станции не курят в принципе), пошарил глазами по комнате и увидел, как загорелся один из двух указателей, ведущих в расходящиеся тоннели. This way, please. Ага, понятно