Он издевался над тобой, сказала Хейзел. Он делал это намеренно.
И это было правдой. Но у Хейзел оставался ещё один нерешённый вопрос. Ей нужно было ещё кое-что сделать.
Это займёт всего секунду, успокоила она подругу. Мы встретимся за обедом.
Она потянула Аву со стула, и когда Ава скрылась за дверью кабинета, Хейзел проверила, действительно ли они с мистером Фернсби остались одни.
Девочка прошла вперёд. Она сгибала и разгибала пальцы.
Хейзел совершенно не знала, как начать. Она хотела сказать что-нибудь мистеру Фернсби о том, что он сделал. О том, как он издевался над Авой и как после этого решил её не замечать.
Он был одним из тех взрослых она много таких повидала, которые полагают, что они забавны, когда на самом деле ведут себя мерзко.
Но девочка не находила слов, чтобы сказать ему об этом.
Поэтому вместо этого ученица подошла к мистеру Фернсби и задала ему вопрос, который весь урок не давал ей покоя.
Где вы услышали о Них, мистер Фернсби? спросила она. Откуда вы обо всём этом узнали?
Не поднимая глаз, мистер Фернсби потряс книгой.
Я много читаю, ответил он. Мне нравятся старые книги. О которых большинство людей позабыли.
Хейзел кивнула. Она знала, о каких книгах он говорит.
Моя подруга Ава, начала девочка, но не знала, как продолжить. Она опустила глаза. Я просто хотела поблагодарить вас за урок, мистер Фернсби. И счастливого Хэллоуина.
Она протянула руку.
Мистер Фернсби секунду смотрел на неё. Должно быть, ему показалось странным, поняла Хейзел, что ему предлагает пожать руку кто-то на треть моложе его самого.
Или кто-то, кого он считает на треть моложе его самого.
Хейзел невинно улыбнулась.
«Ты двенадцатилетняя девочка, напомнила она себе. Просто двенадцатилетняя школьница».
И мистер Фернсби, должно быть, в это поверил. Потому что, несмотря на свою собственную историю и все те старые книги, которые он прочёл, он улыбнулся и сказал:
И вам счастливого Хеллоуина, юная леди.
И он взял Хейзел за руку.
Она сразу начала пить.
То, что рассказал мистер Фернсби, было правдой. Они не были убийцами. Лишь ворами. И Хейзел всегда была щедрой. Она всегда оставляла людям по меньшей мере десять лет. Или пятнадцать. Обычно больше.
Но пока Она пила, а тело мистера Фернсби замерло с приоткрытым ртом, Она вспомнила, как Ава съёжилась за своей партой, как она жмурила глаза пока мистер Фернсби говорил, как она притихла и так сильно боялась.
Так боялась Их.
И на этот раз впервые Хейзел забрала всё.
Идеальная девчонка
Это глупое правило, пожаловался Лукас, выходя из школьного автобуса. Весь день он пытался убедить всех вокруг с ним согласиться.
Ну, не знаю, ответил Коул, спускаясь вслед за ним по ступенькам автобуса. По мне, это не так уж и важно.
Лукас покачал головой. Иногда Коул был таким невеждой.
Это правило объявил утром на уроке физкультуры тренер Гонсалес. Оно касалось школьных танцев в честь Дня святого Валентина, который должен был состояться всего через неделю.
Поскольку мы отменяем физкультуру в День святого Валентина, чтобы освободить время для танцев, объявил тренер Гонсалес после того, как мальчики закончили разминку, все ученики должны будут танцевать пять песен. Это будет считаться вашей физической активностью на этот день.
Когда тренер объявил это, Лукас застонал.
И каждую новую песню вы должны будете танцевать с другой партнёршей, добавил тренер.
Когда тренер сказал это, Лукас застонал ещё громче.
Автобус загрохотал дальше, а Лукас с Коулом отправились пешком через два квартала до своих домов.
Разве мы не можем выбирать, танцевать нам или нет? возмущался Лукас. Разве это не нам решать? И разве мы не можем выбирать, со сколькими людьми танцевать?
Мальчики свернули на Крествью-Драйв.
Может, это не так уж плохо. Коул пожал плечами. Может, так танцы будут даже веселее, понимаешь? Если люди будут танцевать, а не просто подпирать стенки?
Но пять разных партнёрш? заныл Лукас. С кем я буду танцевать?
Рядом с ним Коул рассмеялся.
Да с кем угодно, сказал он. Танцуй с кем угодно.
Лукас закатил глаза. «Невежда», подумал он.
Нельзя танцевать с кем угодно на танцах в честь Дня святого Валентина.
Коул пожал плечами.
Почему нет?
Потому что танцы Лукас не знал, как объяснить. День святого Валентина нужно проводить Ну с кем-то, кто тебе нравится. Сильно.
Ну так танцуй с Хироми Лин, предложил Коул. Она тебе нравится.
Она мне нравится не в этом плане, отмахнулся Лукас. Мы друзья. Кроме того, она слишком высокая. Мы будем смотреться по-дурацки, танцуя вместе.
Ну а Эмили Роджерс?
Ну она милая, но ты слышал, как она смеётся? растолковывал Лукас. Будто пароходная сирена. Если я случайно расскажу анекдот во время танца, у меня в ушах потом будет звенеть несколько часов.
Бриттани Кук?
Она играет на укулеле.
Какое это имеет отношение к делу? недоумевал Коул.
Лукас не ответил. Коул, решил он, просто неспособен этого понять. Невежда.
А вот Лукас не был невеждой. Он понимал в танцах на День святого Валентина и не хотел тратить время, танцуя с кем попало. Он хотел провести его с девчонкой, которая была бы идеальной.
Он стал перебирать в голове девочек в своём классе.
Майли Армстронг? Нет. Она читает слишком много сопливых любовных романов.
Майя Хименес? Она красит ногти в странные цвета. Эбби Хаммари? У неё гнездо на голове.
Он добрался до дома и вскарабкался по трём ступенькам на крыльцо.
Почему бы просто не потанцевать в удовольствие? крикнул Коул с тротуара. Ты ведь тоже не безупречный, знаешь ли.
Лукас повернулся и уставился на Коула. Затем, не отвечая, он вошёл в дом и закрыл входную дверь.
«Просто потанцевать в удовольствие», негодовал мальчик. Пфф.
Лукас пошёл на кухню, чтобы перекусить. Он достал из холодильника сыр, салями и горчицу и вывалил их на кухонный стол.
И тут он увидел её.
Идеальную девчонку.
Её фотография лежала поверх стопки почты, сложенной на кухонном столе. Она была на рекламной листовке какого-то магазина одежды, о котором Лукас никогда не слышал, под названием «Дженсон Треворс».
Он отодвинул заготовки для бутерброда в сторону и взял листовку.
«Вау», пронеслось у него в голове.
Потому что эта девочка действительно была идеальной.
У неё были тёмные волосы, тёмные глаза и гладкая кожа, на губах красная помада. Одета она была в чёрную толстовку с капюшоном на молнии и в красную юбку. Волосы у неё были кудрявые и растрёпанные, но так, как надо, она стояла прислонясь плечом к исписанной граффити стене. На вид ей было около тринадцати почти столько же, сколько и Лукасу.
У него затрепетало в груди.
Вау, прошептал он.
Обычно дети в рекламе одежды выглядели нелепо, позировали с фальшивыми улыбками и идеально зализанными волосами. Но в глазах этой девчонки было что-то, этот взгляд в камеру, который говорил: «Да, знаю. Это довольно глупо, правда?»
Лукас не сводил с неё глаз. Он сосредоточился на вишнёво-красных, слегка надутых губах девочки.
У него было такое ощущение, что его грудь вдавливали со всех сторон.
Мальчик держал листовку осторожно, стараясь не помять её.
Он уселся за кухонный стол, позабыв про бутерброд.
«Вот с кем я хочу танцевать», подумал Лукас. Всё в этой девочке её волосы, её однобокая улыбка, выражение её глаз было совершенным. Он знал, что она умная. Он знал, что она забавная. Он знал, что она не играет на укулеле, не читает слишком много сопливых любовных романов и не смеётся так громко, что потом часами звенит в ушах.
В голове Лукаса мелькнула странная мысль. Может, он мог бы написать в «Дженсон Треворс» и попросить имя и адрес электронной почты этой девочки. Может быть, он мог бы отправить ей сообщение, и, может быть, она бы ему ответила.
Нет. Он встряхнулся.
Он сошёл с ума.
Эта девочка модель в рекламе магазина одежды, а он Лукас Роулинс, обычный шестиклассник в средней школе Каньонс. Он никогда не встретится с этой девочкой.
Ни-ког-да.
От этой мысли мальчик обмяк на стуле.
По крайней мере, у меня есть её фотография, успокаивал себя Лукас. Медленно, он начал отрывать её от листовки. Он отрывал осторожно. Он не хотел порвать Идеальную девчонку. Оторвав фотографию, он сложил её пополам и сунул в задний карман.
Он огляделся, чтобы убедиться, что родители не вернулись и его не видели. Он вспомнил про сыр, салями и горчицу на столе, однако встал и дотронулся до своего кармана, чтобы убедиться, что Идеальная девчонка по-прежнему там.
Затем он убрал всю еду, так и не сделав бутерброд.
* * *
Следующие несколько дней Лукас повсюду носил с собой Идеальную девчонку. Каждый раз, когда кто-то упоминал танцы на День святого Валентина, он думал о ней.
Она начала немного мяться в его заднем кармане, но мальчик всё равно держал её там. Ему нравилось, когда она была рядом.
Когда Лукас думал, что никто не смотрит, он вытаскивал фотографию и любовался ею.
Ему особенно нравилось, как была наклонена её голова к стене с граффити. Это было прям как надо. Хитрая, ловкая и умная.
А ещё ему нравились её губы.
Её вишнёво-красные, слегка надутые губы.
Однажды мальчик достал её фотографию и развернул под партой, пока миссис Уоллес рассказывала всем о свойствах показателей. Он долго смотрел на неё, не моргая, и вдруг ему захотелось узнать её имя. Лукас уже много дней думал о ней как об Идеальной девчонке, но теперь он хотел, чтобы у неё было настоящее имя. Идеальное имя.
Он сосредоточился на её лице и пробежался по списку имён в своей голове.
«Райли. Оливия. Саманта».
Он легонько фыркнул. Нет. Недостаточно хорошо. Не для неё.
«София. Бриджит».
Он снова фыркнул. Даже не близко.
«Диана. Бобби. Валери. Селеста».
Он остановился.
«Селеста».
Да, решил он. Вот оно.
Это было её имя. Селеста. Оно было красивое. Сильное. Лёгкое для произнесения. И оно было необычное. Уникальное, но не слишком странное.
Селеста, прошептал он, и Идеальная девчонка на фотографии, казалось, склонила голову немного ближе к исписанной граффити стене и улыбнулась.
* * *
Накануне танцев в честь Дня святого Валентина Лукас любовался Селестой во время свободного рабочего времени на уроке химии мистера Бартона, как вдруг чья-то рука метнулась под его парту и вырвала фотографию.
На что это ты там постоянно смотришь?
Это был Коул. Невежда Коул.
Эй, возмутился Лукас. Это моё. Он попытался выхватить фотографию, но Коул уклонился. Лицо Лукаса залила краска. Он не знал, как сможет объяснить Селесту.
Коул прищурился на фотографию.
Кто это?
Лукас пожал плечами.
Подожди-ка. Коул присмотрелся. Это что, фотография из журнала?
Лукас молчал.
Серьёзно, не унимался Коул. Он помахал фотографией. Я видел, как ты постоянно на неё пялишься. В чём дело?
Эта девчонка замялся Лукас. Она
Он пытался придумать, что сказать.
Что? сказал Коул. Кто она?
Это из-за неё я не хочу выполнять глупые правила тренера Гонсалеса на завтрашних танцах в День святого Валентина, наконец нашёлся Лукас. Она моя девушка.
Вот так запросто эти слова вырвались наружу. «Моя девушка».
Быть не может, не поверил Коул. Он замотал головой. Твоя девушка? Коул поднял фотографию перед собой. Это твоя девушка?
Лукас едва заметно кивнул.
Тогда почему это вырезка из журнала? спросил Коул с сомнением в голосе. Ты явно её откуда-то вырвал. Коул ощупал рваные края.
Она из рекламы, ответил Лукас, наконец выхватывая её обратно. Для магазина «Дженсон Треворс».
Коул поднял брови.
Селеста вроде модели.
Селеста? переспросил Коул.
Лукас сложил фотографию и сунул её обратно в карман.
Быть не может. Коул уставился на него.
Лукас не ответил.
Коул показал на карман Лукаса и нахмурился.
Если это твоя девушка, то где ты с ней познакомился?
Лукас понимал, что это проверка. Он попытался отвечать естественно.
Мы познакомились два месяца назад в торговом центре напротив «Джуси Строз».
Коул не сводил с него взгляда.
Во что она была одета?
Рваные джинсы и чёрная куртка, невозмутимо ответил Лукас.
Коул снова покачал головой.
Дай посмотрю фотографию, попросил он.
Лукас медленно вытащил Селесту из кармана и передал её.
Коул прищурился. Лукас видел, что его одноклассник начал что-то обдумывать.
«Невежда Коул», думал он про себя.
Какая у неё любимая еда? Коул продолжил допрос.
Арахисовое масло, тут же ответил Лукас. Он тут же понял, что это глупый ответ, но старался не дрогнуть.
Когда у неё день рождения?
Третьего августа.
Какую музыку она любит?
Она называет это инди-поп.
В какую школу она ходит?
Ист Джордан на другом конце города, но она ненавидит её и хочет перевестись сюда.
Ответы давались на удивление легко, но он провёл столько часов, думая о Селесте, размышляя о ней, что чувствовал, будто он не лжёт Коулу, а скорее делится подробностями, которые уже были в его голове, которые уже воспринимались как правда.
Вы с ней держались за руки? выспрашивал Коул.
Ну да, отвечал Лукас, пытаясь говорить непринуждённо. Она же моя девушка.
Коул наклонился вперёд и понизил голос.
Ты её целовал?
Лукас выдержал паузу. Он не был уверен, как отвечать на это. По правде говоря, он думал о том, каково это целовать Селесту. Он никогда раньше не целовал девочку, но как мог он не думать об этом, когда её голова была наклонена, а её вишнёво-красные, слегка надутые губы всегда тянулись вверх к нему.
Но он почти убедил Коула. Он это понимал. Он знал, что ответ на этот единственный вопрос может всё решить. Если Лукас скажет, что целовал Идеальную девчонку, Коул может ему никогда не поверить. Это было бы уже слишком. Но если Лукас скажет, что они не целовались
Лукас выпрямился на стуле. Он посмотрел Коулу в глаза.
Я не целовал её, наконец признался мальчик. Пока нет.
Коул поднял бровь.
Мы ждём, когда будет подходящий момент, заявил Лукас.
«Подходящий момент».
Лукас вообразил встречу с Селестой в реальной жизни. Он представил, как наклоняется к ней, закрывая глаза, и взаправду
Он встряхнулся.
Подумать только, изумлялся Коул. Он передал Селесту обратно Лукасу. У тебя действительно есть девушка! И она модель! Коул откинулся на стуле. Почему ты мне не сказал?
* * *
У Невежды Коула, как оказалось, был очень длинный язык. На следующее утро, в День святого Валентина, о девушке Лукаса знали все. О его девушке-модели.
Брэкстон Мур, футболист, который никогда даже не разговаривал с Лукасом, дал ему пять в коридоре, когда Лукас входил через главный вход. Через несколько секунд Луис Перес восьмиклассник, который называл шестиклашек неприкасаемыми, подкатил к Лукасу в коридоре и спросил, можно ли ему взглянуть на фотографию, которую Лукас держит в кармане.
Пока он шёл в класс, вокруг него шептались люди, обрывались разговоры, и ученики сворачивали головы.
Кровь прилила к лицу Лукаса.
«Я не этого хотел, думал он, усаживаясь в кабинете алгебры миссис Уоллес, я хотел совершенно не этого».
Однако он знал, что делать. Он позволит этому продолжаться пару недель слухам, вопросам, поворотам головы и начнёт хранить её фотографию в верхнем ящике комода дома. Вскоре все забудут о Селесте. В конце концов это средняя школа. Сплетни постоянно закручивались, гудели в воздухе и угасали. Его одноклассники, вероятно, забудут о Селесте уже через пару часов, когда танцы в честь Дня святого Валентина разожгут множество новых тем для разговоров.
«Танцы в честь Дня святого Валентина», ужаснулся Лукас. Что ему делать с этим?
Прозвенел звонок. Заговорила миссис Уоллес.
Класс, она призвала к вниманию. Прежде чем мы начнём, я хотела бы представить новую ученицу, которая только что к нам присоединилась. Её перевели сюда из Ист Джордан на другом конце города.