Похоже, двухлетний мальчуган почувствовал, что ему уготована лучшая жизнь под этой темной навощенной бородой, чем под знакомыми седеющими клочьями волос.
Новая глава, новое приключение!
По крайней мере, он поднял сильный рев, когда красивый, знатный и пышноусый Копп попытался передать его носатому береговому мальчишке, чтобы тот добежал с ним до Эгмюндова дома. При этом ребенок крепко схватил торговца за бороду и не отпускал. Вот откуда, черт возьми, у такого маленького такая хватка? Торговец морщился от боли и хотел бы поскорее отделаться от этого грязного малявки, сына убийцы.
Но через некоторое время тот же мальчишка-носатик с тем же малявкой стоял на высоком крыльце дома торговца и сообщал, что у Эгмюнда дома никого не было, во всяком случае, никого старше семи лет: у них там младший обжегся, и родители повели его к врачу. Копп кое-как согласился, хотя и фыркнул, и взял этого Геста к себе на одну ночь, сказав, что наутро его отведет туда Малла. Но едва ношу перенесли через порог, тут же почувствовал: мальчуган пустит в этом доме корни так же быстро, как кошка выпускает когти. Так и вышло: через несколько секунд прискакали его дочери и давай нахваливать мальчика, качать его на руках и смеяться. Торговец стоял поодаль и наблюдал, как Сигрид и Теодора растворяются в этом большом белом широком детском личике с такими большими серо-голубыми вопрошающими глазками, которые зажглись словно две сияющие цветные сказочные луны на темном небосклоне этого дома и подняли их души, словно прилив. Гест появился здесь как раз в нужный момент, именно он и был нужен этой семье скукоистребительный комочек радости, который никому не желал зла, а себе желал всего.
У супругов Коппов родились четыре дочери, две из которых умерли еще в колыбели, а две выросли. Торговцу, конечно же, хотелось сына. В ливерпульском порту он много лет назад видел вывеску: Langley & Sons и пообещал себе, что такая же надпись однажды встретит всех приплывающих во фьорд: «Копп & сыновья» написанная громадными черными буквами на фасаде большого склада, который он задумал построить на самой оконечности косы. Но прибавлений в его семействе, очевидно, больше не предвиделось: схоронив двух детей, фру Ундина отлучила его от своего ложа.
Ее тело, судя по всему, не было расположено к дальнейшему плодоношению. В возрасте 35 лет она увяла словно растение. В этом было что-то ненормальное; два «тик-так» смерти тронули ее морозом и бледностью. Ее формы, прежде вызывавшие зависть, превратились в скрипучие прутья корзины. Она перестала чувствовать аппетит: к еде, к мужчине, вообще к чему бы то ни было. В отличие от нее, супруг с годами, напротив, все ширился и сейчас накопил себе на брюхе порядочную прослойку а все благодаря своему суровому подходу к бедноте. Хотя он был на добрый десяток лет старше жены, в нем было больше молодого задора, больше жажды жизни. Копп был человеком в расцвете сил. Торговля и рыбный промысел шли хорошо, планы большей частью осуществлялись, уважение к нему по-прежнему росло, что он и сам чувствовал, когда гулял по городу и ловил на себе то тут, то там взгляды, даже от самых юных барышень. Единственным, что омрачало его жизнь, было состояние супруги, ее безрадостность и молчание. Казалось, смерть объявила ее своей собственностью, но решила оставить на потом.
Супруги больше не соприкасались друг с другом, и виною тому был не только горестный холод, исходивший от жены. У Коппа не осталось к ней ни малейшего физического влечения, сколько бы он ни искал в самых дальних закоулках своего сознания. Его душа уподобляла ее бедренные кости углам стола, ребра стиральной доске, грудь краю полки. Его подсознание сейчас заполняло другое тело. Он порой слышал знаменитую строчку «Та единственная мягкость, что плоти твердость придает» и видел перед собой будоражащие контуры бывшей экономки, пышнотелой Октавии Пьетюрсдоттир с острова Хнисей, которую он обрюхатил на чердаке своей лавки и услал прочь, пока ее положение не стало заметным. О, какое тело, какой шар наслаждений, даже в свое отсутствие оно зачаровывало его через моря и страны. Экономка отправилась на остров рожать, но потом ее вновь отбросило с него, ребенка она отдала, а потом скрылась из виду на Западе. Копп разыскал этого ребенка девочку и отдал на воспитание верным Эгмюнду и Раннвейг это часом не она тогда обожглась? Зато, из чистой любви, ему удалось удерживать фру Ундину в неведении относительно внебрачного ребенка. У Коппа было еще двое таких, в разных концах фьорда, и обе дочери. А теперь, значит, появился и мальчик, малец, паренек сын?
Не успел Гест провести в доме и суток к неописуемой радости дочерей семейства как торговец начал подумывать оставить его себе. Его разум, быстрый в финансовых делах, уже принялся составлять фразы для Эйлива, к его возвращению из первого рейса в акулопромышленном сезоне, в счет отработки форельного долга. «Я также могу предложить тебе обеспечивать мальчика. И тогда мы в расчете». Но, конечно же, ему не стоило беспокоиться, ведь по осени этого долговязика ушлют в датскую тюрьму.
Во время утреннего мочеиспускания торговец дивился тому абсолютно нелогичному обстоятельству, что он так крепко привязался к этому сыну преступника. Но едва он вновь вошел и посмотрел на щеки юного Геста, все его сомнения улетучились: было ясно видно, что в этой головушке свет, а не мрак. Однако поделиться своей идеей насчет сына с женой Копп не решался. Фру Ундина в основном обреталась на верхнем этаже дома, где скользила по половицам как привидение, бормоча обрывки библейских текстов, а Геста только мельком видела на руках у экономки Маульфрид, когда та водворила его в кухню перед началом обеда в столовой.
Мама, Гест с утра кофе у папы выпил!
Кто что ест с утра?
Да нет же! Гест! Мальчик!
Да? Его Гест зовут?
Ну мама. Ты же Вы же это знаете! И с тех пор у него понос не прекращается! Кофейного цвета! Ха-ха-ха!
Тедда. Ну не за столом же! сделал замечание отец.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком ложек, достигающих дна в супе, чиркающих по фарфору с железным звуком, и громким чавканьем мальчика, доносящимся из кухни. Затем фру оставила свою ложку в ополовиненной тарелке, вытерла рот салфеткой, коснувшись лишь самой вершиной белоснежного треугольника той трубочки, в которую она вытянула свои сухие запекшиеся губы, и произнесла сильно подытоживающим тоном:
А кто его мать?
Это вы о чем? послышалось в ответ из-под усов.
Кто его мать?
Примечания
1
Это имя означает «Вечный». (Здесь и далее примечания переводчика. Более подробные комментарии приведены в конце книги.)
2
Так по традиции называется 23 декабря. Изначально это был день гибели епископа Торлаука Тоурхатльссона (11331193), канонизированного католической церковью; после Реформации день памяти этого католического святого не забылся благодаря своей близости к Рождеству и стал осмысляться в первую очередь как день последних предрождественских приготовлений.
3
В старинных постройках на исландских хуторах стены складывались из дерна и камней, деревянным были только фасад и детали внутреннего убранства. (Так как своего строевого леса на острове не было, полностью деревянные дома были доступны только состоятельным людям.) Крыша была земляная, и на ней росла трава. Обычно в крыше располагалось окно (оно могло быть единственным). Такие домики были тесными и низкими (боковые стены фактически были скатами крыши). Внутри землянки по обеим сторонам вдоль боковых стен стояли кровати, на которых хуторяне сидели, когда ели или занимались рукоделием. Кухня, хлев, кладовая и другие постройки, необходимые на хуторе, размещались в таких же землянках, которые лепились друг к другу; обычно между жилой землянкой и землянкой-хлевом был коридор, в который вела входная дверь. В жилом помещении на таком хуторе могло не быть отопления (особенно если речь шла о жилище бедняков).
4
«Черт раздери мои брамсели!» (датск.)
5
Имеется в виду кровяная колбаса.
6
Старинное деление Исландии по географически-административному принципу деление на Четверти страны.
7
Бреннивин крепкий (37,5 %) исландский алкогольный напиток, выгоняемый из картофеля, часто приправленный тмином.
8
Городок в Дании.
9
Исландский молочный продукт, по консистенции и вкусу напоминающий нечто среднее между творогом и несладким йогуртом.
10
Человек не хуже людей (датск.). Калька с исландского Mađurinn međ mönnum, значение которой и есть: «не хуже других».
11
Торговая монополия была введена в североатлантических владениях Датского королевства в Исландии и на Фарерских островах (в Исландии с начала XVII по конец XVIII в., на Фарерских островах до середины XIX в.). Она подразумевала торговлю местных жителей исключительно с датскими купцами; торговля с иностранными судами строго каралась. Отсутствие конкуренции часто приводило к тому, что датские торговцы позволяли себе продавать местным жителям некачественные товары втридорога. Оплата датских товаров обычно производилась не деньгами, а вязаными изделиями или продуктами рыболовного промысла.
12
Область, округ (датск.).
13
Да, девяносто девять форелей! (датск.)
14
Сислюманн представитель высшей налоговой, судебной и административной власти в сисле (единица административного деления страны, существовавшая в Исландии до ХХ века).
15
Бадстова жилая комната в землянке на традиционном исландском хуторе.
16
Традиционная исландская обувь цельнокройные башмаки из кожи (обычно овечьей, но иногда и из кожи других животных и рыб). Такая обувь изготовлялась самими хуторянами, была непрочной и пропускала влагу.
17
Стихотворение в традиционной исландской поэтической манере с обязательной рифмой и аллитерацией.
18
Хрепп наименьшая территориальная единица в старинном административном делении Исландии.
19
Йоун Арасон (14841550) последний католический епископ Исландии, обезглавленный в эпоху Реформации.
20
Йоун Сигюрдссон (18111879) лидер движения за независимость Исландии от Датского королевства в XIX веке, одна из крупнейших фигур в истории Исландии.
21
Снорри Стурлусон (11791241) великий древнеисландский литературный и политический деятель. Справедливо ли утверждение автора в его отношении, сказать трудно, т. к. о внешности Снорри сведений не сохранилось.
22
Хатльгрим Пьетюрссон (16141674) крупнейший исландский поэт XVII века, пастор и автор псалмов.
23
Персонаж «Саги о Ньяле», жена Гуннара из Хлидаренди, своим поведением спровоцировавшая развитие конфликта, в т. ч. гибель Гуннара. Один из вариантов значения ее прозвища «Длинноволосая». Отношение исландцев к этой героине действительно много веков было резко отрицательным.
24
Это название (как и все место действия романа) вымышлено но недвусмысленно отсылает к североисландскому городку Сиглюфьорду (Siglufjörđur), с которым у места действия романа совпадает географическое положение и основные события в истории рыболовного промысла.
25
Fy faen! Тьфу ты, черт! (норв.)
26
В лютеранских церквях скандинавских стран тексты псалмов и гимнов идут в псалмовниках под номерами, и номера псалмов, предназначенных для исполнения хором во время того или иного богослужения, выставляются на стене перед скамьями прихожан.
27
«Нет, что за черт» (норв.).
28
Аллюзия на начало «Саги о Гисли», в котором отец заглавного героя, находясь в доме, подожженном его недругами, укрывается от огня в бочонке с кисломолочным продуктом.
29
Псалом авторства Хатльгрима Пьетюрссона, который в Исландии обычно исполняется на похоронах.
30
В сельской Исландии минувших веков осиротевший ребенок обычно помещался на какой-нибудь хутор, и местная сельская община платила хозяевам этого хутора за его содержание; при выборе хутора предпочтение отдавалось тем хозяевам, которые соглашались приютить сироту за наиболее скромную сумму (часто выбор по этому критерию происходил в ущерб всем другим необходимым условиям жизни). Находиться на иждивении сельской общины считалось позором.
31
В старинном исландском календаре четвертый месяц зимы, длящийся с конца января до середины февраля, самый суровый зимний месяц.
32
Земля обетованная не просто обещание! (англ.)
33
Отсылка к поэмам великого древнеисландского скальда Эгиля Скаллагримссона.
34
Имеются в виду «Страстные псалмы» Хатльгрима Пьетюрссона.
35
Исландский термин «lausamađur» человек, не связанный узами батрачества ни с одним крупным хутором, возможно, бродяга. В годы действия романа подобный социальный статус, строго говоря, был вне закона.
36
Морской бог древнескандинавской мифологии.
37
Старинная датская монета.
38
Тун на исландских хуторах сенокосный луг перед жилым домом или вокруг него.
39
В описываемое время Исландия входила в состав Королевства Дании, и датский был там языком высших сословий, торговцев и чиновников (среди которых действительно преобладали датчане). В исландских семьях, близких к этим кругам, было заведено по воскресеньям говорить по-датски.
40
Большинство исландских переселенцев в Америку было бедняками, находящимися на попечении сельских общин. (Некоторых из них эти общины отправляли на новые земли, стремясь избавиться от нахлебников.)
41
На этом корабле преступник! (искаж. англ.)