Мама тяжело вздыхала и принималась, как могла, успокаивать:
Нортон, ну что мы можем поделать? Мнение таких, как мы, никому не интересно. Надо смириться
На что отец реагировал привычной презрительной усмешкой:
Валери, тебе-то, может, и легко смириться ты всю жизнь терпишь! Вкалываешь сутками в своей больнице для бедных, а «Успех» и рад платит тебе три цента! Как ты вообще можешь ходить на ночные дежурства за такие деньги? Почему ты не сменишь работу? Или хотя бы не уйдешь в клинику для богатых?
Взгляд матери становился печально-виноватым
Нортон, я уже много раз объясняла тебе Мне их жалко, понимаешь, ну кто еще будет с ними, бедными, возиться? А ведь они тоже люди. А сменить работу я не могу. Я ее люблю. Это мое призвание
Тут отец уже уничижительно закатывал глаза.
Жалко, призвание Что за бред! Работать надо там, где лучше платят, вот и все! Все остальное наивная чушь! Призвание
К счастью, большую часть времени Кейн-старший все-таки был занят либо готовился к процессам, либо участвовал в них закрыв дверь в свой кабинет, расположив ЛВЭ по центру и расширив его до максимальных размеров, так, чтобы вместить изображения всех «присутствовавших» на заседании. И подобные разговоры между родителями случались редко; поэтому Тайлер и не придавал словам отца большого значения.
Он жил, как все обычные дети. Учился в школе, конечно, онлайн, наблюдая учителей и одноклассников только на экране. В остальное время играл в компьютерные игры, смотрел кино, видео популярных блогеров или общался в соцсетях и чатах. Гулял очень неохотно, после долгих уговоров матери. Словом, весело развлекался и не интересовался чем-то особенно впрочем, как и большинство его друзей.
Пока не познакомился с Фрэнком и с валторной.
Однажды, в 13 лет, он возвращался домой с прогулки, и вдруг из открытого окна на первом этаже одного из близлежащих домов услышал необычные звуки. Это была музыка но совсем не такая, к которой он привык. Он, конечно, и раньше часто слушал разные композиции ведь хел по голосовой команде мгновенно находил и запускал любой трек. Музыка и песни разных жанров, с разнообразными текстами, в огромном количестве синтезировалась и размещалась в сети искусственным интеллектом. Но та, что звучала сейчас была необыкновенной, невероятной. И потрясающе красивой
Этот звук был каким-то живым. Смелым, ярким, свободным, торжествующим. Неизвестный инструмент самозабвенно, ликующе «пел» о том, как прекрасна жизнь. Мелодия летела, расправив широкие, упругие крылья, и не оставалось сомнений: именно на таких крыльях летает счастье. Музыка не просто заполняла пространство она преображала его, словно расцвечивая, обновляя красочными оттенками заурядную будничную действительность
Никогда раньше Тайлер не слышал ничего подобного. Он остановился и замер, приоткрыв рот от восхищения. А когда музыка стихла, из окна выглянул худощавый голубоглазый старик с густыми взлохмаченными прядями седых волос и с улыбкой спросил:
Что, нравится?
Тайлер, не закрывая рта, только молча кивнул, с благоговением воззрившись на музыканта.
Старик снова улыбнулся.
Потому что это настоящая музыка, а не синтетическая дрянь Ну заходи, напою тебя чаем!
Тайлер обрадовался. Не прошло и минуты, как он уже снимал обувь в коридоре маленькой опрятной квартиры
Меня зовут Фрэнк Фоултон, представился хозяин, протягивая руку. Тайлер в ответ назвал свое имя, пожав ее, и робко поинтересовался:
Мистер Фоултон, а что это за инструмент?
Он называется валторна, при этом слове глаза старика засветились какой-то особенной нежностью. Проходи, я тебе покажу.
Тайлер прошел в комнату и осторожно, бережно принял в руки от мистера Фоултона медную трубу со множеством замысловатых, хитросплетенных изгибов и широким раструбом. Труба была старенькой, но аккуратно, тщательно начищенной. Блестящая медь приятно холодила ладони.
Какая она сложная, выдохнул Тайлер. И красивая
Изящная, кивнул мистер Фоултон. И поверь, валторна раскрывается не каждому
Тайлер вернул инструмент мистеру Фоултону и огляделся.
Жилище его нового знакомого было полным-полно непонятных, диковинных вещей, назначения которых подросток не знал. Но наибольшее его внимание привлекли странные бруски разных цветов и размеров, вплотную друг к другу стоявшие на полках.
Мистер Фоултон, что это? не сдержавшись, полюбопытствовал он.
Книги, усмехнулся старик. Бедный ребенок, ты же их никогда не видел Смотри, он взял с полки один из брусков и раскрыл его; внутри оказалось множество тонких бумажных листов, испещренных буквами. Раньше литературные произведения прозу или стихи печатали на бумаге. Страницы сшивали, помещали между картонными обложками для прочности и получалась книга. Если листать вот так, по порядку, текст продолжается. Попробуй сам.
Тайлер взял с полки другую книгу она была непривычно увесистой и полистал ее. Небольшая тяжесть, гладкость поверхностей страниц, их рассыпчатая мягкость все эти ощущения неожиданно отозвались где-то глубоко внутри, наверное, в сердце, приятным, уютным теплом
Тексты, записанные буквами, он до сих пор читал только на экране, да и то редко: информацию обычно либо смотрел, либо слушал. Собственно, как и все вокруг. Предмет «книга» упоминался однажды на уроке истории, но только как что-то безнадежно устаревшее и канувшее в лету. Совершенно лишнее и ненужное. А оказалось, все-таки еще существующее у кого-то
Сколько у Вас всего интересного, зачарованно вздохнул он.
А ты заходи в гости, не стесняйся.
Мистер Фоултон, Тайлер ненадолго замялся, но все же решился. А научите меня играть. На валторне.
Ты и в самом деле этого хочешь? изумился старик.
Да, заверил Тайлер. Очень
Признаться, я не ожидал, чтобы современный ребенок увлекся живым инструментом мистер Фоултон развел руками. Но если ты искренне хочешь, я очень этому рад. Мы можем начать заниматься завтра. А сейчас идем пить чай, я же тебе обещал. И зови меня просто Фрэнк.
Спасибо, поблагодарил Тайлер.
Глава 4. Фрэнк
С того дня Тайлер стал приходить к Фрэнку почти каждый день.
Фрэнк жил один и был уже на пенсии, но когда-то давно работал музыкантом в настоящем симфоническом оркестре. Он родился в конце 20 века, и глобальные экономические преобразования непреклонно и властно вплелись в его судьбу, выстроив ее по своим правилам. Иногда старик рассказывал о том, что видел воочию и пережил лично.
Да, мне довелось наблюдать, как постепенно умирали литература и искусство, поделился он воспоминаниями как-то раз зимним вечером, неспешно размешивая чай после окончания занятий музыкой. И не скажу, чтобы это меня радовало. Книги сначала совсем перестали издавать в бумажном виде только в электронном. А вскоре тексты полностью заменили аудиоформаты ведь слушать намного проще, чем читать. Но и звук стремительно вытеснило видео то, что еще проще. Люди все больше предпочитали смотреть либо фильмы, либо короткие видео. Писатели же, сочинявшие сюжетные тексты разных жанров от реализма до фантастики остались не у дел. Самые удачливые из них переквалифицировались в сценаристов для кино, но таких были единицы. Остальным просто пришлось оставить свою фантазию при себе примерно к 2035 году книги уже никого не интересовали. Зачем напрягать мозг чтением, создавая образы в голове самостоятельно, если тебе их в считанные секунды покажут готовыми на экране?
А еще лет через 10 в киноиндустрии вообще полностью отпала необходимость в сотрудниках-людях не только в сценаристах, но и актерах, режиссерах, продюсерах. Поскольку киностудии теперь принадлежали экосистемам, они для экономии на зарплате полностью отдали процесс производства кино искусственному интеллекту. Нейросети, анализируя гигантский объем литературных произведений и сценариев, а также героев, созданных человечеством за две тысячи последних лет, успешно генерировали сюжеты; актеров заменили реалистичными компьютерными образами и зрители этого даже не заметили.
С музыкой все происходило аналогично. Сначала все концерты как классических, так и эстрадных произведений полностью переместились в онлайн. Слушателям усиленно, неотвязно твердили, что тратить время и деньги на посещение реальных мероприятий глупо, расточительно и несовременно. Продюсеры разорялись и продавали экосистемам права на интернет-ресурсы и музыкальные коллективы за бесценок. А став собственниками, экосистемы устранили лишние издержки распустили музыкантов, закрыли производства инструментов и вновь успешно подключили к делу искусственный интеллект. Он же, в свою очередь, быстро научился удовлетворять потребность людей в приятных незамысловатых мелодиях и примитивных стишках. Уровень музыки и поэзии опустился чудовищно, искусство превратилось в кощунство, но кто в наше время в этом разбирается? Разве что старики, такие, как я, которых скоро просто не будет
А уж печальная судьба театра и живописи в контексте всех описанных процессов, думаю, тебе очевидна.
Ваш оркестр тоже распустили? спросил Тайлер. И что же Вы тогда делали?
Да, нас всех уволили. Я умел только играть, поэтому выбор у меня был невелик: либо умирать с голоду, либо соглашаться на любое предложение. Я пошел на завод, рабочим, и, конечно, не голодал, но и счастлив больше никогда не был. А играл только для себя, дома
А в целом о трансформации человеческого творчества можно сказать так: оно стало нерентабельным. И скончалось тихо, спокойно и мирно. Не было никаких костров для сожжения книг, о которых фантазировали писатели-футуристы 20 века. Не было никаких насильственных запретов. Просто экосистемам стало невыгодно оплачивать труд авторов, актеров, исполнителей. Ведь благодаря искусственному интеллекту доход можно получать от суррогатов и с нулевыми затратами. Достаточно оформить пользователю платную подписку, а бесплатных платформ давно не осталось. Легкая прибыль это первая причина смерти искусства и литературы.
А вторая причина склонность человеческого мозга к минимизации расхода энергии. Мозг среднестатистического обывателя не любит размышлять о смысле, вникать в скрытые идеи и создавать образы. И в былые времена зрителю или слушателю приходилось работать над собой, чтобы понять глубокий фильм, мудрую книгу, многомерную красоту симфонии и таким образом получить подлинное наслаждение от произведения. Сейчас экосистемы освободили людей от этого. К радости подавляющего большинства, синтетическое «искусство» стало лишь легким, бездумным развлечением. Никаких усилий для его потребления не требуется.
Ненужное всегда отмирает. Ведь даже и в школе вам уже не преподается ни литература, ни музыка, верно?
Да, подтвердил Тайлер. Таких предметов у нас нет. Есть математика, физика, химия, биология. А еще основы юриспруденции и экономики. Истории очень мало, и в основном она про политические события, войны
Вот-вот, кивнул Фрэнк. Только то, что практично. А искусство? Оно лишь эмоции Эмоции же интересуют экосистемы исключительно с точки зрения денег сколько за них можно выжать с клиента. В идеале эмоции самые простые, потому что развивать потребителя тоже невыгодно А от немудреных фильмов и незатейливых песенок упростились и сами люди. Многогранные чувства, переживания, осмысления теперь можно найти разве что в старых бумажных книгах
Тайлер понимал, о чем говорил Фрэнк: этих старых бумажных книг к тому времени он успел прочесть уже немало. Брал у мистера Фоултона по одной, а дома погружался в их невероятные миры всецело, забывая обо всем на свете. И буквально растворялся в водовороте многообразных, причудливых, запутанных страстей, захлестывавшем и героев, и его самого
А еще он вместе со своим учителем слушал старую классическую музыку. У Фрэнка сохранился допотопный, древний потрепанный аппарат для проигрывания доисторических же носителей записей дисков. Своими сухими длинными пальцами старик осторожно извлекал из футляра тонкую блестящую пластину, вставлял в прорезь прибора и звучание настоящих инструментов, сделанных когда-то из металла и дерева, заполняло комнату. Заполняло магией и красотой
Но самым любимым занятием Тайлера было, конечно, обучение игре на валторне. Начав с азов нотной грамоты, через два года он исполнял уже сложнейшие пьесы и соло
Валторна практически стала его продолжением. Теперь он знал, что ее «голос» может быть разным. Не только звонким и светлым, как радость, но и напористым и резким, хриплым, как гнев; мягким, певучим и бархатным, как печаль; туманным, как смутная, безотчетная тоска но всегда сочным, сильным, благородным. Звук словно открывал в окружающем пространстве другое измерение в котором все вокруг было лучше, чище, прекраснее и это ощущение пленяло и очаровывало, захватывало и не отпускало. Валторна разделяла с Тайлером все его чувства и переживания: она утешала, она вдохновляла
Словом, вскоре он отчетливо осознавал, что жить без валторны, наверное, больше не сможет никогда. И однажды, закончив играть очередное произведение, вдруг заметил на глазах у своего учителя слезы
Тайлер, растроганно произнес Фрэнк. Это великолепно. Ты сам-то хоть понимаешь, что рожден для валторны?
Понимаю, Тайлер тяжело вздохнул. Но теперь еще и понимаю, что это никому не нужно. Так говорит мой отец, и он, похоже, прав.
Глава 5. Призвание
Да, отец Тайлера был, похоже, прав; более того, мистера Кейна-старшего всерьез беспокоило странное увлечение сына.
Поначалу отец не обратил особого внимания на визиты Тайлера к Фрэнку и его обучение музыке, очевидно, решив, что это детская блажь, которая скоро пройдет. Но наблюдая за тем, как сын все больше времени посвящает игре на каком-то нелепом уродливом инструменте, все чаще нервничал и хмурился.
Из всех бесполезных занятий ты выбрал самое бесполезное! несколько раз с нескрываемой досадой восклицал он.
Наконец терпение отца, по-видимому, лопнуло, и, незадолго до того, как Тайлеру исполнилось 16, он вызвал сына на решающий разговор.
Тайлер, сверкнув исподлобья мрачным взглядом, начал он. Уверен, ты понимаешь, что пора уже определяться со своим местом в жизни. И, соответственно, определяться с колледжем Итак, кем в будущем ты хотел бы работать? Что тебе нравится?
Играть на валторне, не задумываясь, мгновенно ответил Тайлер.
Но это какой-то абсурд! сорвался в крик отец. Дудеть на старой облезлой трубе Ну можно еще в детстве, от нечего делать. Но взрослый должен зарабатывать на жизнь!
Она не облезлая, упрямо возразил Тайлер. Совсем не облезлая, потому что я ее берегу И чищу аккуратно.
Ты еще скажи, как твоя мать что это твое призвание.
Тайлер на минуту погрузился в раздумья, вспоминая свое состояние во время игры.
Думаю, да, кивнул он. Это мое призвание. Потому что, когда она звучит, я счастлив. И вообще мне очень нравится настоящая живая музыка.
Отец тяжело выдохнул и потер виски.
Ну все, с меня хватит. Я не намерен больше слушать эту чушь. Даю тебе месяц на принятие решения. И если ты его не примешь, я сделаю это за тебя.
Мама на этот раз тоже поддержала отца.
Тай, это, конечно, и вправду красиво, мягко сказала она, послушав соло из симфонии Моцарта. Но ты ведь уже достаточно большой, чтобы понимать, что в наше время за игру тебе никто не заплатит. Симфонических оркестров давно не существует Пожалуйста, выбери какое-нибудь реальное направление. И чем скорее, тем лучше.
И в глубине души Тайлер действительно понимал заработать любимым делом он никогда не сможет. Но до беседы с родителями внутренне словно отмахивался от этой мысли, намеренно загоняя в дальние уголки сознания. Думать ее, принимать ее совсем не хотелось это было болезненно и мучительно.