Земля, на которой жили и работали крестьяне либо изначально становилась принадлежащей сюзерену (при захвате виллы бывшего хозяина), либо постепенно по тем или иным причинам сводилась от свободно принадлежащей крестьянину к принадлежащей господину. Крестьянин получал земельный надел в пользование, а не в собственность. Собственно, привязка к земле как гарантия ее обработки, запрещающая крестьянину уходить с нее, возможно изначально имела вид гарантии того, что крестьянин не будет с нее изгнан и сможет передать право пользования ею своему наследнику. Впрочем, говоря о бывших рабах положение привязки к земле было изначально таковым как запрет ее покидать, имея по сути только право пользоваться, хотя и являясь формальным владельцем дворянин не мог ни продавать ни покупать крестьян, равно как и землю к которой они привязаны. Такое положение делало крестьянина ни так уж сильно отличающимся от своего господина. Крестьянин был обязан обрабатывать землю. Господин был обязан защищать своих крестьян и служить своему королю (или сюзерену другого уровня).
Славянские племена изначально обитали на территориях до которых Римская Империя так и не дошла, как минимум не смогла установить там власть. Если западные славяне еще частично оказались на землях Византии, то восточнее славяне поддерживали с ней контакт лишь на расстоянии. В равной степени они поддерживали контакт и с новыми государствами Европы. Видели как процесс образования крепостного права со стороны так и остатки рабовладельческого строя сохранявшиеся в Византии вплоть до ее падения. Византия имела значительное влияние на восточных славян, как и на Русь в более поздний период. Отношения менялись были войны, было мирное сосуществование и торговля. Неоднократные набеги славян, а потом и Русичей на Византию носили больше военно-демонстрационный и грабительский характер, без попыток осесть на ее землях или отобрать участок территории себе. Экспансия Византии в сторону Руси так же носила скорее культурно-экономический характер, в том числе в виде религиозной экспансии, делались попытки получить влияние и контролировать манипуляциями ради сохранения мира и участия в качестве союзника в войнах Византии, попыток завоевания Руси Византия не предпринимала, как минимум достаточно значимых. К тому времени, думать о расширении границ на север, да еще за счет попытки присоединения свободолюбивых и воинственных соседей, было делом неблагодарным, учитывая наступающих Турков-сельджуков, а затем и Турков-османов, которые так и положили конец существованию Византии, после разорения Константинополя европейскими крестоносцами.
У древних славян, как и с возникновением Руси, собственных рабов было не так уж много. Большинство крестьян были свободны да и общественное устройство было ближе к родоплеменному, с выборными князьями получавшими временные полномочия военных вождей. Если процесс разложения родоплеменного устройства на западе, у тех же германских племен был связан с разрушением Римской Империи, и выпал на 2-3 века нашей эры, то на востоке прежнее положение сохранилось дольше. Устоявшая Византия будучи достаточно консервативным государством сохранявшим остатки традиций Римской Империи, хотя и уже в видоизмененной форме, консервировала и преобразование северных соседей для которых не было значимых причин менять привычный образ жизни. Аналогичное положение было и у скандинавов, которые оказались географически оторваны от остальной Европы и долгое время сохраняли и свой обычный образ жизни и свою религию. Тем более, что единственным сухопутным, да и ближайшим морским путем связывающим их с остальным миром была Русь (в том числе через Финляндию).
Но постепенно князья опираясь на пример западных королей, поддерживая с ними отношения и заключая династические браки, начинают укреплять собственное положение опираясь на дружину и оттесняют Вече, преобразовывая устройство управления в монархию. Об этом процессе мы еще поговорим более детально несколько позже. Не только князья, но и выделившиеся с ними дружинники-бояре, новые дворяне стремятся не только к укреплению номинальной власти, но и к обогащению как основе финансирования собственного положения. Русь вступает в период формирования империи, и города-государства вступают в борьбу за право преобладания над остальными. В междоусобных войнах формируется новая система, в том числе и экономических отношений. Крестьяне ведутся к закрепощению. Основой закрепощения становится не освобождение рабов, как на Западе, а долговая привязка и закабаление собственных свободных крестьян. Междоусобные войны активно способствовали разорению и обеднению крестьян, значимым ударом по свободному крестьянству становится нашествие Татаро-монголов. Но окончательное закрепощение происходит значительно позже. Поэтапно следует привязка к земле тех, кто еще остается свободным. Так же снижается право на освобождение через выкуп. Принципы положения крепостных берутся не с примера европейских стран, а в большей степени на примере византийского рабства. Положение в России несколько иное, чем на Западе. Здесь нет ленного деления, в той степени жесткости как это было на Западе, формирование государства имело изначально несколько иную основу и больше соответствовало принципу построения античных империй, хотя и в более поздний период, владение землей помещиков более напоминало владение виллами патрициев, нежели лены средневековой Европы. Вполне логично, что империя принимает рабовладельческий строй как свою основу и становится возможным не только продажа земли с "привязанными" к ней крестьянами, но и просто торговля людьми перепродажа "душ". Это позорная страница нашей российской истории не менее позорная, чем история рабовладения в США, да и закончившаяся примерно одновременно с нею. Но, если в США велась торговля захваченными в плен представителями другой нации и другой расы, что не уменьшает позорность этого явления и не оправдывает поведения рабовладельцев, но делает еще более позорной нашу собственную историю, в которой наши предки обратили в рабство не чужаков, не иноплеменных, а сделали рабами, полноценными рабами собственных соотечественников. Положение крепостного в России, конечно имело определенные отличия от положения, скажем, рабов в Древнем Риме, но эти отличия были значительно меньше, чем в сравнении с положением крепостных средневековой Европы. Впрочем, средневековым европейским крестьянам тоже особо завидовать не приходиться.
Стремление к абсолютизму.
Ранее средневековье становится пиком индивидуализации, ее предельным воплощением, финальным этапом развития линии индивидуализации как таковой. Если период античных империй является отклонением в сторону социализации общества, создания общественных структур, укрупнении структур производства, объединения сельхозугодий, создания больших производственных структур на основе применения рабского труда, то раннее средневековье полностью разрушает все принципы установленные античными империями. Идет тотальное дробление земель с максимальной индивидуализацией управления этими землями, идет дробление сельского хозяйства превращая плантации, фазенды и виллы в мелкие участки обрабатываемые отдельными крестьянскими семьями. На фоне всеобщего дробления и развала единственным сплачивающим звеном становится религия. Причем примерно аналогичные процессы происходят как в случае организации структуры буддизма, в случае формирования ислама, так и в случае создания и укрепления христианской церкви. Монотеистические религии вытесняют повсеместно язычество, причем зачастую в крайне агрессивных методах. В среде верующих активно культивируется фанатизм. Религиозный фанатизм становится той силой, которая объединяет достаточно разрозненные между собой индивидуализированные до предела территории в некую общность глобальных территорий. Что не мешает, конечно, ведению локальных междоусобных войн и возникновению различных конфликтов, но становится стержнем удержания цивилизации в каком-то общем русле. Позволяет поддерживать какую-то общность культуры и некую общность науки или хотя бы ее подобия. Вторым объединяющим фактором является наследие античных империй. Особо значимую роль оно играет в культуре Европы. Религиозный фанатизм, с одной стороны, скрепляя воедино европейскую цивилизацию и не давая развалиться ей окончательно, с другой стороны несет в себе множество негативных факторов. В частности к этим факторам можно отнести чрезмерную увлеченность "богословием", которое отодвигает все науки на задний план и тормозит развитие технического прогресса, скидывая Европу еще в более глубокую пропасть дикости и невежества. В том числе и вводя прямые преследования ученых, чьи научные открытия противоречат церковным постулатам и церковной трактовке библии.
Церковь удерживает индивидуализированный мир от окончательного развала на кучки дерущихся между собой племен, но церковь хочет доминировать сама. Церковь пытается оттеснить светскую власть повсеместно. Церковная власть превозносится выше светской. Церковная власть благословляет светскую и может отказать в благословлении и в принятии наследуемого трона. Церковная власть повсеместно вмешивается в дела светской и пытается руководить ею. Церкви и монастыри зачастую оказываются богаче и влиятельнее королей. Естественно королям это не нравится. Не нравится им и чрезмерная свобода и самостоятельность их вассалов, некоторые из которых становятся богаче и влиятельнее, сильнее в военном плане, чем их сюзерены и сюзеренам приходится считаться со своим вассалом более чем с собственным мнением. Но вассалам, как и королям не нравится превосходство церковной власти над светской. Поздняя часть раннего средневековья превращается в ярую арену борьбы и стремления к абсолютизму. Короли пытались укрепить свою власть как над вассалами, так и выйти из под "опеки" церковников. Во многом процесс становления абсолютизма был схож с процессом возникновения первых империй. Пик индивидуализации сменился уклоном в сторону социализации, в частности социализации территорий. Короли маневрировали между поддержкой со стороны церкви в укреплении своей власти над вассалами, и поддержкой со стороны вассалов в укреплении своих позиций как независимых королей над которыми не стоит религиозная власть. Впрочем, в ранние годы средневековья короли даже не задумывались о противостоянии церкви в подавляющем большинстве случаев, видя в ней только способ укрепления собственной власти. К моменту вторжения варварских племен на территорию той же Римской Империи, на ее землях, уже успело распространиться христианство вытеснив языческие религии. Те германские племена, которые непосредственно контактировали с империей тоже многие приняли христианство, так как проповедники активно проникали на их территории и вели свою деятельность. Те же которые пришли с более отдаленных земель, но осели на захваченных территориях империи, принимали новую религию охотно и достаточно быстро. Причин для этого было много. Во-первых, для языческих представлений принять еще одного бога к существующим, и воспринять веру местного захваченного населения как действительную для данной территории было нормой. Во-вторых, христианство с его призывами к смирению, покорности и непротивлению было идеальным инструментом как успокоения местного населения завоеванных территорий, так и для укрепления власти конунгов-королей. Христианство сделало много для усиления власти вчерашних вождей и превращения этой власти в полноценную монархию.
Первые шаги абсолютизма так же были на руку церкви и всячески поддерживались ею. Во-первых, феодальная раздробленность раннего периода означала частые войны между раздробленными группировками, продолжавшими дележ территорий между собой и выяснявших вопрос превосходства и влияния на этих землях. Эти войны затрагивали и интересы хотя бы по той причине, что снижали количество паствы, а следовательно и церковные доходы, а кроме того, далеко не все рыцари и бароны были слишком "богобоязненными" и некоторые не гнушались пограбить не только соседние деревни, но и монастыри на землях барона конкурента. Укрепление и централизация власти снижала конфликты на местах, переводя любые споры баронов в обращение к монарху на "суд", а не в вооруженные конфликты. Во-вторых, церковь стремилась к распространению единой системы на всех территориях, которую проще было устанавливать на больших землях, чем на раздробленных и мало контролируемых участках. Да и договориться о тех или иных привилегиях и об установлении тех или иных правил проще с одним монархом, а не с десятками баронов, каждый из которых имеет собственные представления.
На первых шагах к абсолютизму короли имели поддержку своих крупных вассалов. Чем крепче общая "вертикаль власти", тем меньше у них самих проблем с собственными вассалами. Но сам принцип абсолютизации являлся "палкой о двух концах". Для знати всех уровней всегда возникала дилемма, с одной стороны, укрепление власти в целом и жесткая регламентация структуры власти, способствовала им самим опираясь на законы принятые монархами и на общее укрепление системы, решать вопросы с собственными вассалами и устанавливать свои правила на подвластных им территориях, не допуская возражений и самовольства вассалов, с другой стороны, им приходилось уступать свои вольности и принимать подчиненное положение в адрес сюзерена. Но любому было понятно, что более крупное государство, с устоявшимися законами, с общими правилами и с общей денежной системой, с общей экономикой, опирающейся не только на натуральное хозяйство, дает больше возможностей и создает более стабильную жизнь на всей территории. Шаг за шагом монархи укрепляли свое положение, в том числе и за счет добровольного верноподданничества своих вассалов.
Наверное одним из основных принципов построения абсолютизма стал принцип государь владыка всего государства и все кто живет в нем его подданные. На более ранних стадиях существовал совершенно иной принцип: вассал моего вассала не мой вассал. Естественно, построение государства на таком принципе делало короля лишь номинальным правителем больших территорий, по факту оставляя его всего лишь наследственным вождем имеющим право приказывать лишь небольшой группе вассалов высшего уровня, да и то если они окажутся согласными с его приказами. Такое положение делало королевскую власть слишком шаткой, а необходимость постоянно удерживать своих вассалов в подчинении и постоянные войны с соседями отодвигали все прочие дела в сторону, тормозя и без того упавшее ниже некуда развитие общества, экономики, науки.
Абсолютизм можно назвать полным аналогом построения античных империй, происходящим даже в среде несколько большей индивидуализации территорий. Если в античные времена основными действующими единицами можно было назвать города, именно между ними шла конкурентная борьба за преобладание и именно на основе подчинения одним городом другого строились империи, прилегающие к городу территории по сути не имели своего значимого деления и априори были частью земли принадлежащей городу. В раннем средневековье значение городов снижается до минимума. На первое место выходят персоны, вернее скорее роды дворянские фамилии. Большинство городов античного времени находятся в упадке и запустении, в лучшем случае становясь ленным владением того или иного сюзерена. Максимальная индивидуализация отражается на экономике, превращая каждое владение в структуру соборных в кучку независимых владений объединенных только военной силой сюзерена. В экономическом плане это ведет к разрушению системы торговли, к обособлению каждого минимального феода, как самостоятельной единицы существующей независимо от окружающего мира и подвергающейся более военному влиянию, чем экономическому.
Типичный феод первичного уровня тех времен это замок владеющий одним-двумя, реже большим количеством крестьянских поселений. Собственно, сам замок это далеко не те каменные крепости с башнями и подъемными воротами и мостами, с рвами и прочими укреплениями, которые мы привыкли подразумевать под словом "замок". Чаще всего это просто укрепленный, может быть обнесенный прочным забором, с парой вышек для стражников, дом местного феодала. Располагался такой дом либо реже в одном из поселков, либо чаще в непосредственной близости от него, но несколько в стороне, еще реже мог стоять где-то в отдельности, в стратегически удобном месте, но в таком случае неподалеку от него все равно начинал образовываться призамковый поселок. Укрепленное жилище феодала, в котором кроме его семьи обитала его дружина или реже наемные стражники. Они контролировали крестьянские поселения собирая с них долю урожая выращенного крестьянами, и отбивая атаки соседних феодалов пытающихся разграбить эти поселения -кормушки или отобрать себе. В экономическом плане это натуральное хозяйство крестьяне на самообеспечении и кормят феодала и его дружину. Более крупные феодалы сюзерены более мелких, мало чем отличались от своих вассалов. Это скорее более сильный сосед, заставивший более слабых подчиняться себе и помогать ему в войнах, получать доход с владений других вассалов он по большому счету не мог, за редкими исключениями, обходясь таким же натуральным хозяйством со своих собственных владений. Учитывая еще и презрительное отношение к ростовщичеству и торговле в среде дворян, мы получаем картину раннего формирования протогородов, именно на этот уровень оказались отброшены в историческом плане жители раннего средневековья. Разница конечно все же имеется. Несмотря на фактическую раздробленность и экономическую самостоятельность, пусть и упавшую на самый низкий и примитивный уровень, все феоды входя в структуру более крупных формирований объединяющих значительные территории, речь не идет о полной самостоятельности, как минимум обязанностью любого феодала является служение своему сюзерену, что формирует достаточно сильные армии на уровне королевских знамен.