Вы Каз Земекис?
Каз кивнул.
Я Фрэнк, сказал тот и протянул руку: Добро пожаловать на «Ранчо Полли»! Вы без труда нас отыскали?
Каз пожал руку мужчины.
Да, спасибо, вы дали отличные указания.
Секундочку, произнес Фрэнк и исчез в своем доме. Вышел он уже с блестящим, бронзового цвета ключом, потом повел Каза вниз по ступеням и по молодой траве между домами. Отпер переднюю дверь дома, предназначенного Казу, отступил на шаг и передал тому ключ, позволяя войти первым.
Длинный, постепенно понижавшийся потолок объединял под собой гостиную, столовую и кухню. Пол вымощен терракотовой плиткой в стиле сальтильо, много окон и в передней, и в задней части, повсюду темные деревянные панели, коридор ответвляется влево надо полагать, к спальням. В воздухе еще держался запах лака. Дом полностью меблирован, идеально подходит под его потребности. Казу понравилось. Он так и сказал.
Давайте посмотрим на лучшую комнату этого дома, предложил Фрэнк. Пройдя в дальний конец гостиной, он отворил здоровенную деревянную дверь и щелкнул выключателем.
Они шагнули в полноразмерный ангар: шириной пятьдесят футов и длиной шестьдесят, с потолком четырнадцатифутовой высоты. Впереди и позади гаражные двери, наверху ряды флуоресцентных ламп, пол гладкий, бетонный. В центре ангара, под сияющими светильниками, расположилась безукоризненная, бело-оранжевая, полностью металлическая «Сессна-170B», легко опираясь на консольное переднее шасси и хвостовое колесо.
Фрэнк, какой прекрасный самолет! Вы уверены, что доверяете мне летать на нем?
Учитывая ваши навыки? Да что за вопрос! Хотите, поднимем его сейчас для проверки?
Единственным возможным ответом был утвердительный.
Когда Фрэнк нажал кнопку и отворил гаражные двери, Каз загнал арендованное авто в заднюю часть ангара, и они вытолкали «Сессну» наружу, а потом на дорогу.
Вместе быстро все проверили. Каз занялся топливом, сцедил немного в прозрачную пробирку нет ли примеси воды? Аккуратно вылил в сорняки на обочине. Залезли в кабину, Фрэнк зачитал вслух простой перечень пунктов проверки: завели двигатель, проверили давление и температуру, панель управления. Каз дал задний ход, выруливая в дальний конец дороги, где та упиралась в рощу. Коснулся левого тормоза, потом поддал газу, и самолет плавно развернулся, выравниваясь по длинной узкой полосе.
Проверив зажигание, Каз выжидательно вскинул брови и посмотрел на Фрэнка; тот кивнул. Плавно нажав на дроссельный рычаг до упора, Каз окинул взглядом приборы; ноги его плясали на педалях руля направления, удерживая самолет точно посередине двадцатифутовой полосы. Голова и туловище его постоянно раскачивались влево-вправо: так Казу удавалось обозревать оба края полосы единственным здоровым глазом. Он удерживал штурвал управления на полный вперед, отрывая хвост от земли, потом плавно отклонил его назад; «Сессна» без труда поднялась в воздух на скорости пятьдесят пять миль в час. Они летели.
Куда? спросил он, вынужденно повысив голос, чтобы перекричать шум двигателя. Фрэнк махнул рукой, показывая вперед и вправо, Каз выполнил разворот с креном, уходя в сторону от двух домов, и полетел на восток. Прошел над FM528, возвращаясь поперек магистрали I-45, и во второй раз за день увидел на горизонте коричневый залив Галвестон-Бэй.
Вон там вы будете работать! крикнул Фрэнк, показывая вперед и влево. Каз покосился в ту сторону через боковое стекло и впервые увидал Центр пилотируемых космических полетов НАСА опорную базу программы «Аполлон», тренировочный центр для астронавтов и ЦУП. Комплекс оказался намного крупнее, чем он ожидал: сотни акров зелени тянутся к западу, десятки прямоугольных зданий, белых и бледно-голубых, в окружении парковок преимущественно пустых, ведь дело было на выходных. В центре всего этого раскинулся длинный зеленый парк, расчерченный перекрещивающимися прогулочными дорожками, которые соединяли между собой все окрестные постройки, и утыканный круглыми прудами.
Напоминает университетский кампус! прокричал он, отвечая Фрэнку.
Они его специально так спроектировали, чтобы можно было вернуть Университету Райса после окончания лунных полетов, откликнулся Фрэнк.
Не-не, не спеши, сказал себе Каз. Если все сделать правильно и «Аполлон-18» выполнит задачу, то, как знать, не уломают ли Военно-воздушные силы Никсона и на «Аполлон-19»?
* * *
Каз поставил дроссельный рычаг на холостой режим, выключил впрыск топлива двигатель «Сессны» покашлял и затих, а впереди внезапно стал виден деревянный пропеллер. Каз принялся отключать электронику, щелчки казались неестественно громкими.
Чудесный самолет, Фрэнк, проговорил он.
Вы его пилотировали лучше, чем я. Полоса узкая, а вы с первой попытки справились, будто и нет никаких сложностей. Рад, что пташке найдется применение я-то слишком часто отсутствую. Для двигателя так будет лучше.
Фрэнк показал Казу, где у гаражной стены находится топливный резервуар, они вставили в него длинный шланг и наполнили крыльевые баки. Сразу за дверью висел планшет, на котором Каз записал дату, время полета и количество израсходованного топлива. Они посмотрели на затихший самолет, разделив в это мгновение безмолвную радость полета. С тех самых пор, как стал летчиком, Каз проникся мнением, что место не понять, не увидев его с воздуха, точно ожившую карту под собой. Словно третье измерение добавляло ключевую компоненту, выстраивало в голове интуитивное ощущение пропорций.
Фрэнк произнес:
Я вас оставляю, обустраивайтесь, и пошел к себе. Каз опустил дверь гаража за ним и принялся разгружать машину.
Тяжелый чемодан он перетащил по Г-образному коридору и поставил на кровать в большей из спален, с удовлетворением отметив ее «королевские» габариты. Покосившись влево, он обнаружил рядом большую ванную комнату.
Ощущение было странноватое, точно после заезда в гостиницу; он расстегнул чемодан и стал вытаскивать вещи. Два костюма, серый и черный, и клетчатую спортивную куртку повесил в шкаф. Туда же отправилось полдюжины рубашек с воротничками белых и светло-синих, а также слаксы и два галстука. Пара вечерних туфель и пара кроссовок «Адидас». Повседневную одежду и тренировочный костюм сложил в низкий комод, туда же носки и трусы. Две книги и дорожный будильник расположил на столике у кровати. Наборы для бритья и ухода за глазами на столике в ванной комнате.
Последними он извлек из чемодана выцветший оранжевый костюм летчика ВМФ и кожаные ботинки. Коснулся черно-белой нашивки на плече: ухмыляющийся череп и скрещенные кости эмблема эскадрильи VF-84 «Веселые Роджеры», из тех времен, когда он летал на F-4, стартуя с палубы авианосца «Индепенденс». А сразу под нею гораздо более формальная нашивка курсанта школы летчиков-испытателей, которую он окончил лучшим на курсе. Он провел большим пальцем по золотистым крылышкам авиатора добытая тяжким трудом, неотменяемая мера самооценки. Потом поднял летный костюм, водрузил на плечики, повесил в шкаф и поставил под ним коричневые летные ботинки на шнуровке.
* * *
Каза разбудило тарахтенье будильника на столике у кровати; когда он заморгал на рассвет, ему показалось, что стеклянный глаз будто бы засыпан песком. Первое утро на берегу Мексиканского залива в Техасе.
Каз поднялся с кровати и пошлепал по холодившему босые ноги каменному полу в ванную. Справив нужду, он посмотрел на себя в зеркало и постарался оценить увиденное. Шесть футов, сто семьдесят три фунта (ох, нужно бы весы прикупить), темно-каштановые волосы, бледная кожа. Родители его были литовскими евреями и бежали из своей страны от надвигающейся угрозы нацистской Германии; в Нью-Йорк они эмигрировали, когда Каз был еще младенцем. Лицом он походил на отца: широкий лоб, крупные уши, массивная челюсть, сужавшаяся к подбородку с легкой ямочкой. Густые темные брови над бледно-голубыми глазами: один глаз настоящий, один фальшивый. Окулист славно потрудился, подбирая его цвет. Повернув голову вправо, Каз придвинул лицо к зеркалу и слегка оттянул кожу на щеке. Шрамы все еще видны, но почти зажили. После нескольких операций (пяти? шести?) пластический хирург добился почти идеальной реконструкции глазницы и скулы.
Для правительственного служащего сойдет.
Он методично проделал утренний ритуал: пять минут растяжек, приседаний, упражнений для спины и отжиманий, напрягая тело, пока мышцы не заныли. Что инвестируешь, то и получаешь.
Ему стало полегче, он принял душ и побрился, потом почистил зубы. Полез в несессер для ухода за глазами, вытащил бутылочку с дозатором и откинул голову, выдавливая на искусственный глаз несколько искусственных слез. Быстро заморгал. Здоровый глаз продолжал смотреть на него из отражения: зрение 20/12.
Давным-давно, на отборе в летную школу, это немало впечатлило врачей. Ястребиный глаз.
2
Центр пилотируемых космических полетов
Хьюстон, у нас проблема с электроснабжением ЛМ. Пилот лунного модуля «Аполлона» Люк Хемминг говорил сдержанно, спокойно, докладывая о сути сбоя.
Принято, Люк. Мы этим занимаемся. Голос руководителя полетов, доносившийся из ЦУПа в 30-м здании Центра пилотируемых космических полетов, отличался таким же спокойствием, и в нем, как у Люка, звучала бесстрастная оперативность.
На приборной доске перед Люком горел ярко-красный индикатор сигнала общей тревоги у самого иллюминатора, при посадке на Луну такой ни за что не пропустишь. Он нажал на индикатор, сбросив сигнал на случай дальнейших сбоев. На индикаторной панели в зоне отказов и предупреждений продолжали светиться разными оттенками еще несколько.
Что ты наблюдаешь, Люк? Командир экспедиции Том Хоффман наклонился посмотреть, и плечи их в тесной кабине соприкоснулись.
Думаю, проблема в датчике напряжения, предположил Люк. Показывает нулевое напряжение или ниже предела чувствительности, но с усилителями вроде бы все в порядке. Том глянул через его плечо на циферблаты и кивнул.
Экипаж не отключил микрофон, так что в ЦУПе их услышал капком[1] старший оператор связи:
Принято, Люк, мы согласны. Продолжайте подготовку к переходу на траекторию лунного полета.
Том и Люк снова стали возиться с оборудованием лунного модуля, пользуясь относительным спокойствием трех дней после запуска, в течение которых им предстояло преодолеть двести сорок тысяч миль в пространстве между Землей и Луной.
Люк вытащил карандаш из наплечного кармана и сделал быструю пометку в маленьком блокноте, который прикрепил к приборной доске. Он отслеживал ошибки по мере накопления, и регистрировать каждую было совершенно необходимо: иначе из головы вылетят, в особенности при отказе нескольких систем. Взрыв на «Аполлоне-13» лишь подчеркнул сложность хозяйства космического корабля и то, как быстро все может пойти наперекосяк.
Том сверился с набросанным от руки списком.
Так. У меня тут клапан аварийного сброса залипает, размыкатель цепи не в той конфигурации, биомедицинская телеметрия шалит, а тут еще и датчик напряжения закапризничал. Думаю, нам все же НАДО продолжать выполнение программы полета целиком. Хьюстон, вы согласны?
Принято, «Бульдог». Мы посмотрим, что можно сделать с напряжением, и, наверное, вам потом что-то посоветуем, но да, вы по-прежнему следуйте по траектории выведения на лунную орбиту и высадки.
Это Люк, капитан морской пехоты, присвоил маленькому модулю название «Бульдог», в честь давнего талисмана Корпуса морпехов.
Том и Люк закончили проверку по контрольному списку, отключили ЛМ и выбрались через туннель, закрыв за собой шлюз.
Майкл Исдэйл, сидевший в пилотском кресле командного модуля, приветствовал их широкой улыбкой. Ему предстояло остаться на окололунной орбите, а Тому и Люку спуститься на поверхность.
Я уже и перестал надеяться, что вы двое вернетесь, сказал он. Закуску приготовил. Подумал, вы наверняка проголодаетесь, это ж столько времени тяжелыми переключателями щелкать.
Том протиснулся мимо Майкла к своему месту слева, а Люк устроился справа.
Как дела у «Персьют»? спросил Том.
Работает как швейцарские часы, отвечал Майкл. Он, на правах летчика-испытателя ВМФ США, окрестил командный модуль. И, на правах первого в мире темнокожего астронавта, решил отдать должное пилотам-афроамериканцам Второй мировой, «летчикам из Таскиги», и их 99-й истребительной эскадрилье «Персьют».
Закуска у тебя незамысловатая, сказал Люк, закидывая в рот крекер с квадратиком сыра.
В НАСА это вместо армейских тостов с мясным соусом, ответил Майкл. Может, «Тангом» запьешь? Телерекламе верить не стоило: астронавты перестали пить порошковый напиток «Танг» в космосе еще со времен полетов по программе «Джемини» в середине 1960-х. Один из первопроходцев как-то, умученный космической болезнью, выблевал его и доложил, что «Танг» еще мерзостнее, когда лезет обратно.
Том нажал кнопку передачи.
Хьюстон, что у нас дальше?
Пятнадцатиминутный перерыв, пока мы симуляцию перезапускаем. Потом повтор тренировки перехода на окололунную орбиту.
Звучит соблазнительно, ответствовал Том. Повернул заводную головку на часах, и команда «Аполлона-18» начала вылезать из тренажера командного модуля.
* * *
Каз, наблюдавший за их действиями через множество панелей поста инструктора в соседнем помещении, позволил себе на единственный миг задуматься, каково им там в тренажере готовиться к экспедиции «Аполлона-18». Они с Люком и Майклом летали с Патаксент-Ривер, все в ту пору были летчиками-испытателями; до несчастного случая он их почти ежедневно встречал и почти ежевечерне пил с ними пиво. Следя, как эксперты создают команде одну проблему за другой критически важно, чтобы Том, Люк и Майкл еще до старта проработали все возможные сбои и научились их устранять, он с легким сожалением подумал, что подкинет сейчас им самую крупную пакость.
После душа Майкл и Люк направились прямиком обратно в тренажер, а Том задержался с инструкторами. Заметив Каза, он подошел к нему и расплылся в улыбке:
Какими судьбами? Казимирас Земекис! А ты стал еще уродливей, чем мне помнилось.
Каз пожал ему руку и улыбнулся в ответ. Тома он не знал так же хорошо, как двоих других, но он с ним учился на одном курсе в школе летчиков-испытателей на базе ВВС Эдвардс, что в калифорнийской пустыне Мохаве.
Рад встрече, Том, проговорил он. Вы трое хорошо поладили.
Ага, мы доберемся туда. Эти наши мучители уж позаботятся нас натаскать.
Каз произнес:
После тренировки мне нужно поговорить с вами. Он сделал паузу. Новая инфа из Вашингтона.
Том нахмурился. Сюрпризы ему не нравились, особенно как командиру будущей экспедиции. Он посмотрел на часы и резко кивнул:
Хорошо. Но мне пора возвращаться. Увидимся на разборе полета.
* * *
Покидая тренажер и выходя из 5-го здания, Каз на мгновение остановился запутался, где находится. Посмотрел на парковку перед собой и девятиэтажное прямоугольное здание справа, сличил это с увиденным сверху при пролете «Сессны». Повернул направо через открытый четырехугольный двор и направился к Центру управления полетами.
Снаружи ЦУП выглядел непримечательным трехэтажным зданием из оштукатуренного цемента, с затемненными от техасского солнца окнами. Каз прошел по дорожке к входу: архитектор там не сильно напрягался выразить запрос нации на величественную космическую программу. Угловатые бетонные формы втиснуты между постмодернистскими кубами в стиле брутализма. Фирменное правительственное уродство.
Каз полез в карман спортивной куртки и вытащил новый бейджик НАСА, который ему выдали этим утром. Сидевший перед тремя тяжелыми серебристыми дверями охранник взял бейджик, сличил код здания и вернул.
Добро пожаловать в ЦУП, любезно проговорил охранник, нажав кнопку.
С громким щелчком открылась ближняя дверь. Точно банковское хранилище, подумал Каз. Поглядим, что у них тут за сокровища.