Чайка дорого за это поплатилась.
Обычная попытка уйти от расспросов с доктором не сработала. Дж. У. продолжал дружелюбно допытываться, и Каз обнаружил, что рассказывает ему о несчастном случае так, как не рассказывал никому другому, делится личными подробностями перенесенных операций и странностями жизни со вставным глазом.
Вы отличный собеседник, доктор, сказал он в заключение. Ваш черед. Расскажите мне о себе.
Дж. У. усмехнулся:
Да особо нечего рассказывать. Я со Среднего Запада, ВВС оплатили мою учебу на медика в университете, я немного поработал в травматологии, а последние четыре года служу в НАСА летным хирургом.
Какой университет?
Стэнфорд.
Лучшей рекомендации не найдешь.
А травматология?
Я восемнадцать месяцев в кливлендской клинике работал. Но по всему штату на вертушке мотался.
Каз негромко присвистнул.
Готов побиться об заклад, вы такое видели, что волосы дыбом
Так точно. Автокатастрофы, пожары, перестрелки. Даже утопленников на озере Эри.
А что привело вас в Хьюстон?
Я люблю космос. Дж. У. снова усмехнулся: Четыре года с «Аполлоном» были чудесны.
Каз повернулся при резком, громком взрыве хохота. И увидел невысокого загорелого лысеющего человека с крупной щелкой между передними зубами, душу компании за столиком у стены.
Дж. У. проследил его взгляд.
Это Пит Конрад, командир «Аполлона-12», человек, ходивший по Луне. Он тоже флотский. Вы его знаете?
Думаю, я его «корвет» снаружи приметил. Он в НАСА ушел, когда я еще на курсах летчиков болтался. Я никогда не встречался с ним, но мне всегда казалось, будто я по его стопам следую, с разницей в десяток лет. Ну, пока чайка не прилетела.
Он в прошлом году из T-38 катапультировался, сказал Дж. У. Ночью, в плохую погоду, потерял генератор, топливо кончилось при попытке дотянуть до базы Бергстром. На парашюте опустился в ста ярдах от главного здания базы. Ни царапинки.
Лучше быть везучим парнем, чем хорошим. Или, как в случае Пита, совмещать.
Дж. У. бросил пристальный взгляд на стеклянный глаз Каза.
И как же ты оказался в прекрасном приморском Хьюстоне?
После несчастного случая флотские думали меня на транспортниках юзать, а я сказал: хрена с два и попросился назад в школу. Каз передернул плечами. Меня послали в Массачусетский технологический, потом я в Вашингтоне кое-где зависал и, в общем, теперь тут, с экипажем Восемнадцатого буду работать.
А что именно ты изучал в МИТ?
У меня уже был диплом магистра по летному оборудованию, я его в Монтеррейском университете ВМФ получил. Мне очень нравилась наука, стоящая за сенсорами и электрооптикой, этим я и занялся в бостонской лаборатории имени Линкольна.
Погоди-ка, у тебя, что ли, диссер в МИТ защищен?
Каз пожал плечами.
И ты про Вашингтон еще говорил. А там ты чем занимался?
Детали засекречены; короче, я к Агентству национальной безопасности прибился. Каз допил пиво. Выяснилось, что директор АНБ в войну летал на P-38 и возглавлял лунную программу НАСА все шестидесятые. Он заинтересовался моей работой.
Дж. У. уставился на него:
Мать моя женщина! Ты говоришь о Сэме Филлипсе. Он настоящая легенда! Ты ему напрямую подчиняешься?
Каз с улыбкой кивнул:
Но, тсс, не разболтай. Я для них всего лишь одноглазый недоастронавт, который попытается помочь «Аполлону-18» добраться до Луны.
Принесли чизбургер, и Каз осознал, как сильно проголодался. Но, прежде чем откусить, спросил:
Будешь?
Нет, мне домой пора. Ферни мне ужин горячим придержит. И двоих наших малышей уже покормила. Дж. У. допил остаток кофе и слез со стула. Приятно было с вами познакомиться, доктор Земекис.
Каз рассмеялся и занялся бургером.
Взаимно, Дж. У.
7
Лунная карантинная лаборатория, Хьюстон
Каз чувствовал себя по-дурацки. Он запросил встречи с экспертами НАСА в восемь часов утра, желая обсудить вопрос о том, что именно Советам понадобилось на Луне, а теперь здание найти не может.
Он покосился на часы. У тебя осталось шесть минут.
Он вторично поехал по двухполосной выделенке внутри комплекса Центра пилотируемых космических полетов, выгибая шею в поисках постройки с нужным номером. Наконец в тени под навесом углядел искомое: крупные цифры 37. После этого сообразил, что промахнулся мимо парковки, и пришлось объехать вокруг квартала, разыскивая вход. Он быстро втиснулся на «сателлите» между двумя «фольксвагенами-жуками» не первой свежести (ученые предпочитают «фольксвагены»?), схватил сумку и побежал ко входу.
Он увидел, как в конференц-зал сразу рядом с главным вестибюлем стекается народ, и бросил взгляд в сторону висевших на стене часов бюрократического вида черные стрелки на круглом белом циферблате. У НАСА пунктик на точном времени. Оставалось еще две минуты; он последовал за приглашенными внутрь и направился в переднюю часть зала, где поставил сумку на длинный фанерный стол, вокруг которого собрались ученые. Вытащив блокнот, Каз быстро проверил перечень вопросов, которые надеялся прояснить, потом вскинул руку, привлекая всеобщее внимание. В комнате затихли.
Всем доброго утра. Меня зовут Каз Земекис. Воинское звание он опустил, понимая, что ученые не всегда позитивно относятся к таким деталям. Я в прошлом астронавт программы MOL, а недавно правительство меня назначило своим связным в проект «Аполлона-18». Всем вам я благодарен за согласие посетить эту встречу.
Он окинул взглядом комнату, добиваясь зрительного контакта. Больше растительности на лицах, чем обычно. И женщин больше обычного. Он заметил Чада Миллера и кивнул ему: часть обязанностей командира дублирующего экипажа ходить на брифинги, для которых у Тома Хоффмана времени не остается.
Многие детали еще предстоит прояснить, а многие засекречены, но я бы хотел приступить к обсуждению по пересмотру научных вопросов миссии «Аполлона-18». Мне нужно срочно поумнеть в том, что касается лунных камней, и я слыхал, что здесь для такого как раз самое правильное место.
За столом вежливо кивали и хмыкали. Лунная карантинная лаборатория была построена специально для того, чтобы держать в ней астронавтов на случай, если те привезли с Луны межпланетную заразу. Когда ни у кого из трех первых экипажей «Аполлонов» проблем не возникло и, больше того, выяснилось, что на Луне, в согласии с ожиданиями, отсутствует жизнь, даже примитивная одноклеточная, карантин отменили. Однако здание 37 также предназначалось для хранения лунных камней и грязи. Не говори «грязь», напомнил себе Каз, они ее реголитом называют. Где-то в этом здании на стеллажах полно кусочков Луны общим весом восемьсот сорок два фунта, и охраняются они словно королевские сокровища. На самом деле, если быть точным, то в пересчете на фунт веса лунные камни стоят дороже.
Каз описал обновленный график миссии «Аполлона-18» и новое место посадки, не уточняя, почему внесены изменения. На лицах присутствующих удивления он не заметил и понял, что слух уже разнесся. Сотрудники Центра образовывали тесное сообщество, а селенологи еще более узкую группу внутри него. Всем им было известно, что постоянные сдвиги политической повестки входят в условия контракта.
Итак, произнес Каз, что именно стало нам известно в последнее время по орбитальным снимкам, по результатам исследования образцов в этом здании, привезенных «Аполлонами» или доставленных советскими автоматами? Что из этого побудило бы вас пристально присмотреться к месту на Луне, куда никогда не ступала нога человека?
Собравшиеся задумались. Русские сумели возвратить небольшие порции лунного реголита во время роботизированных миссий «Луна-16» и «Луна-20». В общей сложности менее фунта, но, чтобы собрать это количество, они забурились на глубину больше фута. Несмотря на несколько опубликованных впоследствии научных работ, никто толком не был уверен, что именно Советы там нашли.
Высокая женщина с непослушной копной темных волос вскинула руку:
Астронавт Земекис, если позволите
Пожалуйста, зовите меня Каз.
Она едва заметно улыбнулась.
Я доктор Лора Вудсворт, работаю в группе космохимиков.
Каз кивнул. Стройная, загорелая, в платье с цветочным принтом без рукавов, вокруг шеи золотая цепочка с крестиком.
Мы за последние сорок месяцев узнали о Луне больше, чем за предшествующие сорок тысячелетий. Радиометрическая датировка образцов, возвращенных предыдущими миссиями, показала, что возраст Луны более четырех миллиардов лет, а это весьма близко к возрасту Земли. К тому же лунный реголит не похож на земную пыль, которая претерпевала дождевую и ветровую эрозию. Он скорей напоминает мелкие стеклянные осколки результат миллиардов лет бомбардировок космическими обломками.
Чад добавил:
Каз, реголит это неприятная вещь. Вроде наждачки с мелким зерном. С механизмами и космическими скафандрами круто обходится. Когда ребята возвращались в лунный модуль, к костюмам цеплялась пыль, а потом они начинали кашлять после того, как снимали шлемы.
Каз вглянул на Чада, удивляясь, почему Чад счел необходимым вмешаться, но Лора кивнула:
Судя по химическому составу камней и пыли, внутренние области Луны заметно ближе по природе к земным, чем мы полагали. В центре тяжелое ядро, окружает его легкая магма, а накрыто все это слоем коры. Кора в основном серого цвета ее-то вы и видите, когда смотрите на Луну.
У Каза возникло впечатление, что она его принимает за болвана, но в то же время рада отвлечься.
Прежде чем доберемся до вашего вопроса, я бы хотела вспомнить еще вот что, продолжила Лора. Так называемый «женский лик на Луне» более темные формы, которые видны на поверхности, представляет собой древние лавовые потоки. Серая порода коры это анортозит, более темные участки сложены базальтом. К тому же Луна в приливном захвате. Вы в курсе, что это значит?
Каз сделал вид, что не в курсе, покачав головой.
Это значит, что Луна всегда обращена к нам одной и той же стороной. Лишь двадцать четыре человека, астронавты «Аполлонов», видели ее обратную сторону своими глазами.
Почему всегда одной и той же стороной? переспросил Каз, чтобы Лора вслух прояснила ситуацию.
Гравитация Земли воздействует на Луну достаточно сильно, чтобы та слегка выгибалась к нам. Это вроде каменного прилива, который то накатывает, то отступает. Внутреннее трение постепенно замедляло вращение Луны, пока в итоге не привело процессы к идеальному равновесию. И вот мы видим все время одну и ту же сторону.
Каз поднял руки, жестом показывая вращение воображаемой Луны.
А почему в таком случае лунные фазы случаются?
Луна совершает один оборот вокруг Земли за 27,3 суток. В зависимости от того, где находится спутник на медленной своей орбите, его можно видеть подсвеченным сбоку как полумесяц или вообще темным.
Итак, Луна совершает один оборот за двадцать семь дней или около того, сказал Каз, подыгрывая, следовательно, астронавт на поверхности сможет две недели находиться под солнечным светом, а за ними последуют две недели темноты?
Лора с удовольствием посмотрела на него:
Именно!
А насколько там жарко и холодно будет, соответственно?
Примерно двести шестьдесят по Фаренгейту в лунный полдень и минус двести восемьдесят в полночь.
Каз, присвистнув, сказал:
Полезная информация.
Заговорил человек в гавайской рубашке, с бакенбардами в стиле Элвиса Пресли; преждевременно начавшееся облысение слегка портило его внешность:
Привет, Каз. Я Дон Болдуин, начальник здешнего отдела. Я тут все размышлял над вашим вопросом о том, чему мы за последнее время научились. Паре вещей. Он провел рукой по голове ото лба к затылку, приглаживая редкие волосы. Некоторые из сравнительно недавних падений астероидов оставили глубокие кратеры, которые пока не заполнились лунной пылью. Это перспективные места для анализа скальных пород на глубинах, куда обычные буры не достанут. Нужно покопаться в фотоархиве и выяснить, нет ли по соседству с новыми координатами Лунохода свежих кратеров.
Болдуин выдержал паузу, внимательным жестким взглядом окинув Каза. Невысказанное мнение было понятно: локацию выбирать его сотрудникам не придется, что ж они получат все возможное из того, что дано.
И еще кое-что нас интересует. Лора Болдуин кивнул в ее сторону. Недавно она заметила одну необычную вещь. Лора, почему бы тебе не поведать Казу о ней?
Она посмотрела на Каза:
Во время изучения высококачественных фотографий поверхности мне подвернулась аномалия. Вроде темного пятна на пленке. Пришлось с лупой перепроверить, прежде чем я убедилась, что именно вижу. Я нашла дырку в Луне.
Что-о?
Размер солидный, диаметром около ста ярдов. Лора начала листать папку на столе. У меня фото с собой.
Она передала Казу через столешницу черно-белый фотоснимок размером восемь на десять дюймов. Здоровым глазом он пригляделся к глянцевой картонке.
На снимке было нечто вроде дыры. Почти идеально круглой, и дно ее частично, под углом, озарял солнечный свет. Будто бы поверхность Луны это крыша, а в ней кто-то проделал световое окно.
Каз озадаченно поднял голову:
Как это возникло?
Лора уступила право ответа начальнику.
Мы не можем знать наверняка, ответил Болдуин, но если бы дело происходило на Земле, наилучшим предположением стало бы обрушение лавовой трубки: потоки магмы пробурили туннель, а потом он сам запечатался. Но что могло происходить на Луне? Неизвестно. Мы только теоретизируем.
Каз присмотрелся внимательней.
Какой глубины яма, по вашим предположениям?
На этот вопрос ответила Лора:
Нужны дополнительные снимки, чтобы оценить уверенней, но, исходя из угла, под которым освещало ее Солнце в тот час лунного дня, мы можем сказать, что яма достаточно глубокая. Ярдов сто.
Каз с новым уважением посмотрел на фото.
Если бы вы туда прыгнули, то в пониженной лунной гравитации падали бы медленно, на протяжении одиннадцати секунд. Но ударились бы о дно на скорости сорока миль в час. Лора усмехнулась: Я подготовила расчеты.
Снова заговорил Чад:
Я помню, помню, я просто дублер, но лучше даже не пробовать. Скафандр не выдержит.
Каз вернул Лоре снимок.
Так, значит, вам всем было бы любопытно взглянуть на слои скальной породы, обнаженные в кратере недавним столкновением, и узнать побольше об этой дыре. А еще там похожие есть?
Вероятно, отвечал Болдуин. Мы проведем ретроспективный поиск по фото. Лора зоркая, она эту заметила случайно, но теперь мы понимаем, что именно искать.
Еще что-нибудь? проговорил Каз.
Голос подал молодой человек в очках, с волосами до плеч и жиденькой бородкой:
Как насчет крипа?
Каз посмотрел на него:
Что такое крип?
K-R-E-E-P. Акроним такой. Калий, редкоземельные элементы, фосфор. Говоривший метнул на Каза испытующий взгляд; Каз склонил голову, дав понять, что ему интересно узнать про редкоземельные элементы. На самом-то деле не такие уж они и редкие, эти элементы, просто труднодоступные в сколько-то больших концентрациях. Они более или менее рассредоточены по земной коре, химическая природа у них такая. Однако на Луне, как мы полагаем, залегает богатый редкоземельный слой, возникший в процессе фильтрования через кору. Многие лунные камни, хранящиеся в этом здании, содержат KREEP.
Каз призадумался.
Почему же находка KREEP на Луне так важна?
Теоретически процесс, способствовавший концентрированию KREEP, должен обогащать породы еще и ураном, и торием. Возможно, на Луне мы сумеем добывать радиоактивные элементы. И, следовательно, обеспечим энергоснабжение будущей колонии.