Извлечь собираюсь. Не дергайся, опустив ладонь на основание шеи, сжал, не давая мне двигаться и придвинул к себе.
Что это? с опаской уточнила.
Обезболивающее. Могу без него.
Первой моей мыслью было послать его куда подальше. Огрызнуться. Пусть катится, чудовище. Но осознанность взяла верх над гордостью. Кивнула. Он соврал, это было не обезболивающее. Едва игла пробила кожу и состав попал в мой организм, тело онемело и разум погрузился в сон.
Очнулась я с болью в голове и уже на диване холла его большого дома. Первое, на что упал мой взгляд, была проекция в полу. На этот раз имитирующая снежный лес. Я видела похожий на картинках из сундука приемной матери.
Ты не удивлена, донесся до моих ушей голос интернала. Он не спрашивал, утверждал.
Я прекрасно понимала о чем он. Какой лес, тем более в снегу в нашем мире? Слышала, что в главном здании совета десятерых был ботанический сад, в котором искусственно поддерживали естественную среду для вымерших видов растений и одна из локаций имитировала снежный лес.
Разумеется лицезреть подобную красоту могли только избранные.
Нет, ответила сухо, приняв сидячее положение, я знаю, что это снег и лес.
Йолан протянул мне стакан с водой. Голова кружилась и я откинулась на спинку мебели.
Каким образом?
Видела картинки из прошлого мира.
И сразу поняла что это? он изогнул бровь.
Нет. Мне объяснили пожилые люди, наврала и похоже он догадался.
Программа считает, что твой разум способен генерировать объемные образы. Ранее это называли воображением, холодные глаза Йолана сузились.
А если так, то что это меняет? я сделала большой глоток жидкости из стакана и подняла на интернала голову.
Многое, он сел на край дивана, скользнув по мне холодным изучающим взглядом, оставляя колкую прохладу на коже, ты становишься ценнее.
Меня передернуло от его слов, произнесенных, словно он говорил о вещи.
Может тогда одежды мне подгонишь нормальной, раз я ценность набираю? я указала на залитую соком пижаму.
Йолан поднялся, забрав у меня пустой стакан. Он оставил меня временно на едине со своими мыслями, как всегда без лишних слов и действий.
Чуть позже вернулся с рубашкой в руках, протянул ее мне.
Скептично рассмотрев принесенную вещь, уточнила:
Предлагаешь мне начать носить твою одежду?
Временно, бросил он, направившись в сторону кухни. Сделав два шага, остановился, ты не завтракала, есть будешь?
Не откажусь. Я переоденусь?
Йолан коротко кивнул и сообщил, что будет ждать меня на кухне. Быстро скинув грязную пижаму, я накинула рубашку и оценила длину ее краев. Не доходила даже до колен. Осталось зло обернуться в сторону кухни, где скрылся интернал, прошипеть под нос ругательства и застегнуть пуговицы.
Зайдя на кухню, с открытым ртом окинула стол. Однако, ассортимент еды удивил. Для обеда удивительно богато. Много разных блюд. С удивлением подняла глаза на интернала, не смогла удержаться от едкого вопроса:
А как же ваша хваленая аскетичность? Обычно столько еды предпочитают в свое удовольствие поглощать теневые бароны, держащие под присмотром районы.
Йолан, сидящий за столом, не глядя на меня изогнул бровь. Его внимание было направлено в планшет. Медленно он отложил его, поднял голову и внезапно его глаза задержались на мне, опускаясь ниже, обжигая мои колени. От этого взгляда меня пробило, я неосознанно занервничала и потянула края рубахи вниз.
11. Взгляд
«Йолан?» чуть не сорвалось у меня с языка. Но я вовремя спохватилась и произнесла:
Что ни так?
Он не реагировал, глазами продолжал изучать меня. Молчал и я буквально видела как его ладонь сжалась в кулак. Мое дыхание участилось и я дернула край рубахи так сильно, что треснули нити у верхней пуговицы и ткань сползла с плеча. Взгляд интернала проскользил по моим ключицам и поднялся выше, к лицу.
Все в порядке? неуверенно задала ему вопрос я. Топчась на месте, не сразу сообразила, что можно было просто сесть за стол и не выполнять функцию экспоната для разглядываний.
Он резко отвернул голову в сторону и поморщился, будто его что-то терзало. Жестом указал мне на еду и я получив наконец разрешение, присела на стул. Задвинула его как можно глубже, быстро натянув на плечи рубашку и расправив ее.
Йолан воткнул вилку в кусок мяса с не присущей интерналом раздраженностью. Да, это были не те эмоции, которые можно наблюдать у нормальных людей, но они были. Плохо скрываемые, уловимые движения выдавали интернала. Он явно нервничал и злился. Я кратко наблюдала за ним. Что-то было не так.
Обстановка накалялась. Обращая внимание на мелкие детали, подметила сдвинутые на переносице брови и плотно сжатые губы. Мой взгляд ловил его напряжение. На руке Йолана, сжимающей столовый прибор, вздулись вены и он продолжал терзать еду, даже не употребляя. Это чудовище, по ошибке ставшее высшей кастой, способно было причинить боль не поведя бровью. Но сейчас он что-то обдумывал и был раздражен.
Пока я приглядывалась к Йолану, ловя изменения в его поведении, не заметила еще одну странность, прямо перед моим носом. Еда на столе рядом с ним представляла собой блюдо с мясом и фасолью. Белок и протеины. Просто и сытно. А вот стоящие передо мной блюда выходили за рамки этой простоты.
Он решил меня подкормить, чтобы голова лучше соображала или хочет таким образом подкупить для сговорчивости?
Могу я спросить? обратилась к нему.
Нет, резко бросил он и поднял на меня ледяные глаза. В них проскочили искры и я словно схватила солнечный удар, подобный тому, что бывают в пустыне за пределами городов.
Йолан моргнул светлыми ресницами и откинулся на спинку стула, будто сумел обуздать свой гнев.
О чем ты хотела спросить, субъект? снисходительно, но в тоже время холодно осведомился он.
Эмбер, выпалила я, наврав, у меня есть имя. Я Эмбер, а не субъект.
Он растерялся. Его взор наполнился непроницаемой свинцовой завесой, от которой меня бросало в дрожь. Я все чаще ловила себя на этом ощущении. Его холодность и жестокость вместе с присущей его касте бесстрастности, вначале меня почти не трогала. Я знала, что он «нечто». Искусственно созданная ошибка, для которой я пустое место. Идеальная чистая ненависть, без путаницы с моей стороны. И технический интерес ко мне, как к подопытному кролику с его. Но примесь непонятных, нетипичных взглядов и поведенческих отклонений, все это вносило приличный шухер в мое отношение к этому интерналу.
Раньше я просто ненавидела его. Бояться смысла не было и так было все очевидно. Какой смысл бояться очевидного? Разве это не простая трата сил. Но теперь я его боялась. Постоянный сумбур в мыслях и ощущение непредсказуемости, недосказанности, вместе взятые постоянно вызывали у меня смятение и замирание сердца в ожидании чего-то неизбежного и неосознанного.