Наследники земли - Корконосенко Кирилл Сергеевич 23 стр.


В зал по одному входили евреи. Их было больше тысячи, и каждый останавливался перед главарями мятежников. Звучал короткий вопрос: «Обращение или смерть?»  «Обращение». Многие предпочли отречься от своей веры. Таких направляли на площадь Сант-Жауме.

Уго сумел протиснуться к центру зала (туда, где задавали вопрос), когда в замке стало меньше народу: мятежники один за другим покидали зал, сопровождая тех, кто изъявил готовность отречься. Находились и такие, кто ничего не отвечал верные своей религии, стойкие в ее защите. «Болван!»  крикнул первому отказнику христианин и тотчас же одним взмахом ножа перерезал ему горло как и было обещано.

Трупов становилось все больше. Кто-то предложил их вынести. «Нет, пусть видят!»  выкрикнул один из главарей. И Уго видел. Юношу обволакивал запах крови и экскрементов тех, кто решил умереть: их слабые, дряблые тела не могли соответствовать суровому решению. Уго не удивился и тогда, когда увидел, что роль палача с большим ножом в руке принял на себя Лысый Пес. Он резал евреев так же, как резал скотину на бойне. Вонь, крики, плач мужчин и женщин, улыбки на лицах убийц Уго распрямился и глубоко вздохнул, бросая вызов страху. «Обращение». «Обращение». «Обращение». Спустя недолгое время всем стало ясно, что женщины чаще упорствуют, молчат или говорят громче обычного, вознося молитвы своему Богу. Матери и дочери, старухи и девушки обрекали себя на смерть.

Уго заметил ее в длинной очереди, которая тянулась от дальней двери. Дольса тоже узнала его в толпе. «Она что, мне улыбается?»  изумился Уго. Как будто услышав немой вопрос, Дольса улыбнулась еще радостнее. Девушка двигалась вперед уверенно, следом за ней шли ее мать и ее дед. Да, евреи упрямо отстаивали свои верования, стойко встречали смерть так, по рассказам священников, вели себя мученики христианской Церкви,  но никто из них не улыбался. Уго не понимал значения этой улыбки. Семья шаг за шагом приближалась к месту, где нужно было сделать выбор. Идущая позади Аструга положила руки на плечи дочери. Дольса погладила ее ладонь, но взгляд ее был прикован к любимому лицу.

Уго хотел побежать, выскочить из зала, но остался стоять как вкопанный перед своей возлюбленной, и ни единый мускул не подчинялся ему в ту минуту.

 Обращение или смерть?  спросили девушку.

«Обращение, обращение»,  беззвучно молил Уго.

Дольса предусмотрительно отвернулась в сторону, чтобы не выдать парня своим взглядом. Они теперь стояли близко, почти на расстоянии вытянутой руки.

 Нет,  ответила Дольса.

Аструга чуть заметно вздрогнула. Она нашла в толпе Уго. Потом закрыла глаза, кивнула, как будто получила ответ, и поцеловала дочь в затылок.

 Нет? Что ты хочешь сказать?

 Я была счастлива,  сказала Дольса.

 Ты отрекаешься?

 Нет.

Уго все понял: она умирает из-за него. Она освобождается. Освобождается от своей роковой любви. «Мое несчастье»  вот как Дольса ее называла. Она не может умереть. Не должна умереть! У них впереди еще столько жизни!.. Уго расталкивал стоящих перед ним. И он бы закричал, но голоса двух женщин раздались раньше.

 Нет,  повторила Дольса, теперь обращаясь прямо к Уго.

 Не трогайте мою дочь!  выкрикнула Аструга и бросилась на мятежников.

Хитрость Аструги на мгновение отвлекла Уго. Толпа подалась назад, а вместе со всеми и он. Уго занес кулак в тот самый момент, когда Лысый Пес с нажимом полоснул по шее Дольсы. Вопль застыл в горле Уго, парень потерял сознание и рухнул навзничь через несколько мгновений после того, как опустилось на пол окровавленное тело мертвой Дольсы.


9

 Живей!

Двое рабов быстрее зашагали в сторону хутора. Уго шел в том же усталом ритме; тяжелая корзина с овощами опасно покачивалась. Ромеу, управляющий имением, хотел было подойти и расшевелить парня, но раздумал, пожал плечами и зашагал рядом с рабами, тоже несущими корзины. Уго и сам доберется, печальный и медлительный, как всегда.

Ромеу встретил этого паренька потерянно бредущим по виноградникам в день, когда произошел штурм Нового замка, больше месяца назад. Ромеу начал задавать вопросы, но бедняга отвечал бессвязным бормотанием. Управляющий и раньше знал и высоко ценил этого парня: иногда нанимал его для работы на своих участках. Уго слыл полезным и серьезным работником, и эта репутация была прочна. В ту ночь Ромеу сжалился над несчастным и забрал с собой; оставлять его на винограднике еврея было опасно, ночью здесь могло произойти что угодно, к тому же, как только парень избавится от своего странного опьянения, он сам решит, что будет делать дальше.

Однако опьянение не проходило долго. В течение нескольких дней Уго молчал, забившись в угол и глядя в никуда. Ромеу пытался его покормить безуспешно. Управляющий велел рабыням на хуторе смачивать несчастному губы и следить, чтобы он не умер от недостатка воды, а еще спустя какое-то время уже был готов отвести парня обратно на виноградник Саула и бросить там на произвол судьбы.

 Я не желаю постоянно занимать рабынь заботами об этом мальчишке,  ответил он на просьбы жены, у которой Уго вызывал больше сочувствия.  Что скажет мисер Рокафорт, если о таком узнает?

 Ты обязательно что-нибудь придумаешь,  заверила жена. Ее не страшило появление хозяина, богатого купца, торговавшего всем на свете: от специй до рабов (девушки, которые заботились об Уго, были русские).  К тому же у этих девочек, пока их не продадут, никакой другой работы и нету.

Ромеу все-таки зашел на виноградник Саула. Там все было разорено пощадили только давильню, хотя она и принадлежала еврею. Управляющий не знал, попал ли Маир в число тех пятисот убитых иудеев, которые поплатились жизнью во время штурма Нового замка. Да, вот как об этом рассказывали: более пятисот погибли, сотни были принуждены отречься от своей веры и принять крещение, а еще многие до сих пор скрываются в домах у христиан. Еврейский квартал разгромлен, и теперь никто обращенные или нет не может вернуться к себе домой. Некоторые, нашедшие прибежище в монастырях и принявшие христианство, получили небольшие суммы, чтобы начать новую жизнь, но подавляющее большинство оказались на грани нищеты.

Ромеу взвесил возможность наведаться в город, разузнать о Маире и рассказать еврею про его работника, однако потом отказался от этой идеи по крайней мере, на первое время.

 Если хочешь остаться здесь, ты должен работать,  объявил он Уго, когда раздумал искать Маира.

Уго все понял правильно. Подходила пора сбора урожая, и его помощь, пускай даже он работал медленно и в тоске, очень пригодилась Ромеу. Ни один раб не относился к труду на земле так старательно. К тому же они вообще не обговаривали условия оплаты: все, что получил Уго,  это вино и пищу, сандалии на пеньковой подошве, старый суконный плащ для защиты от холода, а еще место для сна в пристройке для рабов; никогда заранее не было известно, сколько человек придет туда ночевать: помимо постоянных работников, Рокафорт нанимал еще и поденщиков.

 Ты даже не собираешься ему платить?  ворчала жена Ромеу.

 Конечно, я расплачусь. Как только он спросит о деньгах. Таких работников, как этот паренек, еще поискать.

И женщина с ним соглашалась. Она знала, как трудно найти поденщиков для возделывания полей. После черной чумы 1348 года рабочих рук не хватало, а те, кто мог бы трудиться в поле, по молодости лет предпочитали вербоваться в армию или отправляться на поиски приключений вместо того, чтобы изо дня в день гнуть спину на грядках или на винограднике. Рабы постепенно заменяли каталонцев на многих работах среди прочего и в возделывании земель, принадлежащих богатым горожанам. Рабы в основном поступали с Востока: русские, болгары, албанцы, турки, греки, татары,  их покупали на далматинском побережье или в Генуе и Венеции, где располагались главные рынки восточных рабов. Арабов становилось все меньше, по мере того как Каталония сокращала свое участие в африканских войнах. Женщины были родом из тех же мест, их ценили за прилежность в работах по дому; у некоторых были светлые волосы, голубые глаза и перламутровая кожа такие сводили мужчин с ума. Мария, жена Ромеу, покосилась в сторону двух молоденьких русских рабынь. А потом подвергла осмотру собственное тело: охлопала бедра и ягодицы, взвесила на ладонях груди. Они до сих пор оставались крепкими, хотя Мария и располнела: на хуторе Рокафорта ели вдосталь. И множество глаз до сих пор следило за ее движениями. Мария об этом знала и получала удовольствие от мужских взглядов, и все же Она еще раз покосилась на русских рабынь и позавидовала этим девушкам. Ну как мужчинам не вожделеть таких красавиц?

Мисер Рокафорт вел торговлю рабами и следил за делами на рынке, где требовались рабочие руки. Богатые дома кичились своей домашней прислугой, скромные стремились им подражать. Судовладельцы нуждались в гребцах для своих кораблей; землевладельцы в работниках для своих полей и виноградников; рабов покупали плотники, канатчики и врачи, а также монахи, священники и даже епископы Все нуждались в рабах. Четыре девушки, жившие на хуторе, были выбраны Рокафортом для продажи самым лучшим клиентам за цену, которая превышала рыночную. Остальных рабов ожидала публичная распродажа на площади Сант-Жауме или на Пла-де-Палау, там, где казнили Арнау Эстаньола, куда выносили столы для вербовки в армаду, но в первую очередь на Новой площади, перед епископским дворцом. А моряки и судовладельцы, частенько покупавшие рабов в далеких экзотических портах, волочили свою добычу по улицам Барселоны и громогласно нахваливали до тех пор, пока кто-нибудь не покупал их товар.

Урожай уже был собран, а русские девушки все так же продолжали бегать за Уго, как будто и сейчас нужно было его поить. Улыбнувшись, парень отказался от помощи. Им ведь всего-то лет по пятнадцать, думал он. Обе стройные, обе красавицы. Уго вспомнил, что русские часто плакали, когда стояли перед ним в углу на корточках и смачивали ему губы. Тогда юноше нечем было утешить их, его тело все еще тряслось в ритме, заданном ножом Лысого Пса, и струя крови, брызнувшая из горла Дольсы, до сих пор окрашивала все его мысли.

Однажды Уго заразился тоской одной из русских девушек и тоже заплакал впервые, словно просыпаясь после кошмара. Разделенная боль особой ниточкой связала Уго с этими пленницами, похищенными из семей и предназначенными для продажи барселонским патрициям.

Работа на земле пошла юноше на пользу. Ни Уго, ни другие рабы и поденщики не умели объясняться с русскими невольницами, но виделись они часто, поскольку Мария взяла привычку приглашать Уго на кухню, там заставляла его поесть и расспрашивала о постигшем его несчастье, из-за которого он бродил по виноградникам и так сильно горевал.

 Моя матушка умерла,  вот что ответил Уго, скрывая боль потери после гибели еврейской девушки.

 Какое горе,  вздохнула женщина и решила утешить молодца прямо сейчас, не отходя от стола.

Мария встала у юноши за спиной, наклонилась над ним и осыпала поцелуями сначала в щеки, потом в шею, руки ее спускались от плеч к груди Уго, напрягшегося и одеревеневшего. Женщина заметила, что с ним происходит, отстранилась, привела в порядок растрепавшиеся волосы и разгладила передник.

 Нет несчастья страшнее, чем лишиться матери,  снова вздохнула она.  Ешь, Уго, ешь. А вы что тут делаете?  встрепенулась хозяйка, заметив на кухне русских рабынь, и тут же выкрикнула несколько слов на их языке девушки перепугались и убежали.


Осенью одну из девушек забрали. Уго услышал о приезде покупателей в общей пристройке для рабов, когда вернулся с виноградника. Сначала Уго встревожился и испугался за судьбу русской. Но потом бросился на тюфяк и прикрыл глаза, вновь отдавшись пытке, которую нес с собой образ Дольсы.

Появление гостей всех застало врасплох. Однажды утром в начале декабря на хутор неожиданно нагрянул сам мисер Рокафорт. Купец приехал верхом на муле, в сопровождении одного пешего и одного всадника.

 Вон, вон, вон отсюда!  заторопилась Мария, чуть не силком вытаскивая Уго из-за стола на кухне.  Хозяин приехал. Он не должен увидеть тебя внутри дома Вместе с девочками. Он про тебя вообще не знает.  Женщина вытолкала парня за дверь, ведущую в первый большой двор.  Вот дьявол!  Мария поняла, что и здесь его тоже заметят.  Ступай за мной!  велела она и потащила парня за руку.

Оживленный разговор хозяина и гостя слышался уже совсем рядом. Они спешились и вот-вот войдут в столовую, а это по соседству с кухней. Мария отказалась от мысли спрятать Уго на втором этаже: их заметят, когда они будут подниматься по лестнице. Мария открыла дверь в маленькую кладовку.

 Даже не дыши!  грозно предупредила женщина.

Она втолкнула Уго внутрь, подхватила кусок вяленого сала, как будто за ним и бегала, а потом захлопнула дверь.

В темноте, вдыхая ароматы съестных припасов, Уго слышал, как Мария здоровается с хозяином. Чужие голоса. Смех. Голос Ромеу. Нет, Рокафорт приехал не для того, чтобы разбираться в хозяйственных делах. В другой раз. Что ему сейчас нужно, так это лучшее вино и обильное угощение.

 Пускай девочки готовятся,  приказал Ромеу напоследок.

У юноши засосало под ложечкой, а потом засосало в тысячу раз сильнее: он узнал голос, прозвучавший в ответ:

 Надеюсь, они заслуживают тех похвал, которые мне довелось слышать.

 Даже не сомне

Уго приоткрыл дверь. Рокафорт продолжал тараторить, но Уго уже не слушал. Прошло четыре года, мужчина стоял спиной возле стола, где Ромеу разливал вино, и все-таки Уго не смог бы ошибиться, даже если бы прошел целый век. Вместе с мисером Рокафортом приехал Рожер Пуч. Вот он повернулся, чтобы принять из руки управляющего стеклянный бокал. У Пуча была густая холеная борода, рыжая, как и волосы на голове. Роскошь его одеяния подчеркивалась сдержанностью в наряде купца. Спесивостью Пуча можно было накормить пятерых.

 Прислуживай его чести, как подобает,  втолковывал своему управляющему Рокафорт.  Он вернулся из Греции, там его отвагу и его деяния запомнят навсегда,  бесстыдно льстил купец.  А теперь он вернулся в Барселону, чтобы присоединиться к армаде, которая отправится на Сицилию.

 А еще чтобы вступить в брак,  добавил Рожер Пуч.  Мой дядя заключил хороший брачный договор.

 Об этом я уже наслышан. Примите сердечные поздравления. Жизнь вам улыбается. Вы молоды, знатны, богаты

 Но не настолько, насколько мне бы хотелось!

 К сожалению, нет человека, богатого настолько, насколько бы ему хотелось.

 Это потому, что они не могут разбогатеть.  Рожер замолчал и многозначительно посмотрел на Ромеу. Рокафорт сделал управляющему знак удалиться.  А вот я могу,  продолжил вельможа, когда Ромеу поспешно вышел.  Благодаря моему дядюшке я пользуюсь благоволением короля. И я могу заполучить сколько угодно дозволений, чтобы торговать на Средиземном море. В Греции я блестяще провел ряд тайных переговоров Об их результатах мне следует молчать, скажу лишь, что они получили благосклонную оценку его величества.

Уго как зачарованный глядел в узкую щель; прямо перед ним промелькнула фигура в черном: одноглазый слуга. Уго поспешно закрылся и действительно перестал дышать, услышав, какой грохот произвела дверь, соприкоснувшись с деревянным косяком.

 Короли всегда просят встречных займов,  донеслось до перепуганного юноши.

Если его сейчас здесь обнаружат, у него не будет даже той возможности, которой он воспользовался в госпитале Колом, высадив глаз Матео.

 Я уже снаряжаю галеру на Сицилию,  добавил Рожер Пуч.

 Чего же вам недостает?

 Компаньона. Я не торгаш и не намерен заниматься денежными вопросами

Уго, не забывая о присутствии кривого слуги перед его дверью, слушал сопровождавшиеся обильным угощением переговоры между Рокафортом и Пучем; дело кончилось тем, что под напором вельможи купец сдался, и они заключили договор, объединив опыт и немалые деньги одного компаньона со связями и скромным капиталом второго. Под конец они выпили за здравие и не единожды, а примерно столько раз, сколько сундуков желал наполнить в своих мечтах Рожер Пуч.

 Все это, безусловно, касается лишь первого и единственного корабля,  каждый раз повторял купец.

 Да вы в конце концов начнете за мной гоняться и умолять меня о новых кораблях, Рокафорт,  выкрикивал Рожер Пуч, проливая вино на шелковую котту.  Ну а теперь, когда мы обсудили все финансовые вопросы,  где же русские девушки?

Назад Дальше