Я знаю, как выглядит синица, шепчет она со странным выражением на лице.
Она хлопает ресницами, видимо, решая, комплимент я сказал или опять попытался уколоть. А потом вдруг на губах появляется робкая улыбка.
Спасибо. Если это комплимент.
Эта ее улыбка делает со мной странное я чувствую расползающуюся по грудной клетке теплоту, словно залпом выпил горячий чай или текилу. Чтобы не допустить подобного в будущем, напоминаю себе, как Лера поступила с моим другом. Но почему-то сейчас этот безотказный способ не работает. Нет былой злости, нет обиды. Я все еще ей не верю, но словно в душе что-то надломилось, и я уже не могу относиться к ней так, как два дня назад.
Ее руки все еще обнимают колени. Пальцы сцеплены в напряженный замок. Желание протянуть руку и погладить побелевшие костяшки становится почти нестерпимым, но я не рискую прикоснуться к ней. Подсознательно чувствую, что если переступлю и эту черту, то все запутается еще сильнее.
Пойдем в лагерь, предлагаю спокойно и поднимаюсь на ноги.
Она медлит, но через несколько секунд тоже встает. Потом шумно вздыхает, будто сбрасывает с себя тяжкий груз, и берет в руки рюкзак.
Да.
Игнорируя удивление на ее лице, я забираю у нее тяжелый рюкзак и закидываю себе на плечо.
Не думаю, что ты готова мне что-то рассказывать, замечаю философски. Но если что, то я неплохой слушатель.
Краем глаза замечаю, как она прячет улыбку. Я ее понимаю вчера я прямым текстом угрожал ей, а сегодня предлагаю исповедаться. Что ж, по крайней мере, больше она не плачет.
Пойдем.
И мы идем. Медленно, словно никто из нас не хочет окончания этого внезапного перемирия, и в тишине, которую нарушают лишь утренний щебет птиц и тихий шорох гравия под ногами.
Глава 11
Два дня проходят в относительном спокойствии. Ребята уже неплохо адаптировались и сдружились, в коллективе у нас отличная обстановка, по набранным очкам мы немного, но все же выбились вперед, а это задает позитивный тон всему происходящему в отряде.
С Александровой я больше не сталкивался. Видел ее несколько раз в столовой и на дискотеке, но градус напряжения между нами словно сошел на нет. Возможно, я просто смирился, что она здесь, в «Синичке», и мне от нее никуда не деться. Да и ее слезы тем утром как-то отрезвили меня все мы делаем ошибки, а она такой же человек, как и все вокруг. Все, что мне нужно, держаться от нее на расстоянии. И тогда, возможно, мы с ней без потерь сможем сосуществовать на одной территории все лето.
Сегодня первый по-настоящему жаркий день, поэтому санитарный врач «Синички» впервые в сезоне дает добро на купание в горном озере. После завтрака мы с ребятами некоторое время гоняем мяч на стадионе, а сразу после десяти возвращаемся в домик, берем плавки, полотенца и отправляемся на берег. По дороге встречаем отряд малышей и первый, который ведут Лариса, Катя и Лера. Коротко кивнув Александровой, я отвожу глаза. На ней микрошорты, полностью открывающие ноги, и майка, завязанная узлом под грудью: вожделение к ней, которое я считал похороненным за два дня, просыпается с новой силой, и я чувствую, как кровь стремительно несется к паху, вынуждая меня выставить перед собой полотенце, прикрывая позорную реакцию собственного тела.
Несмотря на припекающее солнце, вода в озере бодряще прохладная, что мне, безусловно, на руку одним махом я остужаю тело и голову. Мы с Пашей и Матвеем каждый делаем по одному заходу в воду с желающими искупаться, а потом падаем на полотенца, жарясь под горячими лучами.
Обсохнув, Матвей достает из рюкзака мяч и предлагает сыграть в волейбол. Парочка наших мальчиков тут же подрываются с места и идут вслед за вожатым, который в это время уже приглашает сыграть первый отряд. Несколько девчонок вызываются принять участие в игре. С ними встают Лариса и Катя.
Лера, а ты? спрашивает Матвей, подкидывая мяч.
Звук ее имени заставляет меня нехотя обернуться и посмотреть туда, где она сидит. Все время, пока мы были на пляже, я отлично справлялся с тем, чтобы не глазеть на нее в купальнике, а сейчас не смог противиться искушению.
Не хочу, я отдыхаю, говорит она, указывая на сочное надкушенное яблоко в руке.
Я вообще не собирался играть, но какой-то черт заставляет меня подняться на ноги. Подхожу к Матвею, играючи выхватываю из его рук мяч и, глядя на Леру, насмешливо произношу:
Струсила, Александрова?
Она застывает и, позабыв о яблоке, медленно поднимает на меня глаза. Смотрит так, словно хочет меня придушить. Сок течет по ее тонким пальцам с аккуратным маникюром, и я вдруг ощущаю необычайную сухость во рту. Лера же в сердцах бросает фрукт в ближайшую урну и, вытерев руки о влажную салфетку, с воинственным видом поднимается с полотенца.
Мой взгляд невольно скользит по ее ногам в коротких шортах: родинка прямо под кромкой шортов, синяк на икре, запекшаяся рана на коленке и тонкие щиколотки Судорожно сглатываю и буквально заставляю себя отвернуться.
Делимся по жребию? предлагаю я.
Матвей, я буду в твоей команде, ладно? бесцеремонно перебивает Александрова, посылая мне испепеляющий взгляд.
Не вопрос, Лер! с готовностью отзывается мой напарник, подставляя ей пятерню для хлопка.
Глядя на этих двоих вместе, я начинаю подозревать, что Паша меня надул. Если Александрова и правда отказала Матвею, почему тогда они общаются как ни в чем не бывало? Разве не должно было возникнуть между ними дискомфорта? Какого-то непонимания? Даже вражды?
Я не успеваю погрузиться в анализ происходящего, потому что Матвей отбирает у меня мяч и собирает вокруг себя всех желающих играть. И я вынужденно смещаю свой фокус на набор команды, потому что проиграть сразу и Волкову, и Александровой для меня недопустимо.
Партия проходит на удивление бодро. Мы не делили команды специально, но силы оказались примерно равны, так что в финале игры завязывается напряженная борьба. Конечно, если бы я не тупил порой больше времени, чем следовало, уделяя наблюдению за белокурой девчонкой, счет давно был бы в нашу пользу, а так мы идем вровень.
Встаю на подачу и осматриваю своих противников. Матвей, вожатый Костя Лукин, мальчишка Семен из моего отряда, худосочная девчушка из первого, Лариса и Александрова. Вот она как раз напротив меня, поправляет хвост, отчего короткий эластичный топ приподнимается, открывая мне обзор небольшой родинки под самой грудью. Я не могу отвести глаз от этого места, а рот увлажняется так сильно, что возникает серьезная опасность, что, если заговорю, у меня потекут слюни.
Ты заснул, что ли, Гордеев? с откровенной насмешкой ворчит из-за сетки Матвей.
В ужасе ощущаю, как кровь бьет в голову и стремительной волной несется в пах. До того, как подать, смотрю, как приятель переглядывается с Лерой и они заразительно смеются, и бью мяч с такой силой, что он летит с бешеной скоростью, едва не прорывая сетку.
Твою. Мать.
Это моя первая серьезная оплошность за всю игру. И та самая, которая может стоить моей команде результата.
Ловлю на себе насмешливый взгляд блондинки и слышу довольный голос Матвея:
Сдаешь, Гордеев, а потом он по очереди обнимается с Александровой и Ларисой.
Я думал, что вспышки ярости, вызванные возможной интрижкой у меня под носом, я давно оставил в прошлом, но сейчас, глядя на то, как легко и непринужденно они общаются, я снова хочу все крушить.
Черт возьми, да что за фигня со мной происходит?
Глава 12
Сегодня у Паши выходной, а Матвей с утра мучается мигренью, поэтому большую часть дня я провожу в заботах о мальчишках. Костя из Новокузнецка поранил руку, неудачно упав со ступенек в столовой, и его нужно было отвести в медпункт. У Саши из Москвы заболел живот, и он отправился туда же. Потом я застукал двоих молодчиков из Петербурга за домиком с пачкой сигарет пришлось отнять контрабанду и прочитать короткую нотацию о вреде курения в столь юном возрасте. Еще один новобранец сбежал из спальни во время тихого часа, чтобы встретиться с девочкой из тринадцатого отряда. Я не против подобных романтичных жестов, но не тогда, когда они подрывают дисциплину в коллективе. Один раз такое простишь на следующий день спать не будет никто.
Эй, ты как? тихо спрашиваю я, заходя в вожатскую.
Спасибо, Кир, что прикрыл меня, раздается с койки приглушенный голос Матвея. Уже не так болит, но голова как чумная. Все на месте?
Ромео вернул на место, подтверждаю устало. Ты был прав, что как только ребятня осваивается, начинаются проблемы.
Скинув кроссовки и носки, я ложусь на свою кровать и вытягиваю ноги так, что они свисают над краем. В красных домиках есть специальная кровать под мой рост, с тоской вспоминаю я. Я ее самолично модифицировал, чтобы спать с комфортом, а потом пришла Александрова и отняла у меня и кровать, и комфорт.
Слушай, у тебя все нормально? вдруг спрашивает Матвей. Ты какой-то нервный в этом году. И это сейчас не подкол. Я серьезно беспокоюсь.
Нормально все. Год был непростой, но я справляюсь.
Я слышал про твоего отца. Мне жаль, Кир.
Ответить на это мне нечего, поэтому, закинув руки за голову, я бесцельно гоняю взгляд по потолку. Я научился жить с перманентным чувством утраты, но при воспоминаниях о папе все равно начинает ныть в груди и пощипывать в глазах. Говорят, пройдет со временем. Не знаю. Я даже не хочу, чтобы проходило, потому что эти реакции тоже своего рода память о нем.
У тебя с Ларисой серьезно? меняю я тему.
Этот вопрос вертится у меня на языке уже несколько дней, с тех пор как после памятной игры в пляжный волейбол я застал эту парочку за кабинкой биотуалета со спущенными шортами, но как-то не было подходящего момента, чтобы задать его Матвею.
Ну, как серьезно? Он сухо усмехается. Нравится она мне.
А Александрова?
А что с ней?
Ты вроде на нее залипал в день приезда, напоминаю я, поражаясь легкомысленности приятеля.
Еще бы на нее не залипнуть девка что надо. Но она сразу дала понять, что на отношения не настроена, а я в чужой огород лезть не стану.
То есть у нее кто-то есть? стараюсь, чтобы голос звучал максимально ровно и непринужденно, но сам чувствую в нем фальшь.
А ты почему интересуешься? От любопытства Матвей даже приподнимает голову от подушки, но тут же со стоном опускает ее обратно. Блин, голова просто разрывается.
С минуту мы лежим в тишине. Я обдумываю информацию, полученную от приятеля. Он, видимо, отходит от болевого шока.
Насколько я понял, Лера ни с кем не встречается, нарушает молчание Волков. То ли разрыв у нее был непростой в прошлом, то ли еще что, но сейчас она на романтику не настроена. Дружить предложила и ладно.
А Лариса, значит, настроена? спрашиваю у Матвея, не в состоянии скрыть иронии в голосе.
У нас с ней отличное взаимопонимание, Кир, оправдывается он. Не знаю, почему я ее в прошлом году не окучил.
У тебя же Вероника была.
Да-а-а Вероничка была хорошая, с ностальгической нотой в голосе тянет Матвей, вспоминая свою прошлогоднюю зазнобу. Мы с ней потом весь сентябрь переписывались, но расстояние, знаешь На одних мессенджерах далеко не уедешь. А Лариса из Подмосковья. Может, что и получится у нас после смены. Ну, знаешь, отношения.
Аминь, говорю я с подчеркнутой серьезностью, хотя самого распирает от смеха.
Матвей и отношения в одном предложении это утопия. Но удивительно даже то, что он в принципе об этом размышляет.
Засранец, несется недовольное бурчание с соседней койки.
* * *
Провалявшись на кровати минут двадцать, но так и не уснув, я оставляю Матвея в доме за старшего и выхожу прогуляться. Утром я пропустил пробежку сейчас самое время немного размяться.
На стадионе я зависаю почти на полчаса. Бегаю стометровку, отжимаюсь и подтягиваюсь. Потом лежу на траве, восстанавливая дыхание, и смотрю на облака. Приятная усталость после интенсивной тренировки едва ли не мое любимое ощущение в жизни. Опередить его могут только секс и, пожалуй, удачная сделка на фондовом рынке. Но сейчас я на голодном пайке по всем фронтам, так что спорт единственное из доступных мне здесь и сейчас удовольствий.
Стоит мне подумать о сексе, как воображение тут же подсовывает мне образ Александровой. Длинные ноги, тонкая талия, упругая грудь, хрупкие ключицы В животе уже привычно собирается тепло, концентрируясь в районе пупка и медленно спускаясь в пах.
Чтоб ее!
Резко сажусь в попытке сбросить с себя наваждение и вдруг замечаю ее, Александрову, которая нерешительно стоит у забора со скрученным ватманом под мышкой и смотрит на меня глазами затравленной оленихи.
Поднимаюсь на ноги, удерживая фиалковый взгляд, потом делаю несколько шагов по направлению к девчонке.
Давно стоишь? интересуюсь я, наблюдая, как ее щеки медленно заливает краска.
Только пришла только что, говорит она тихо и тут же торопливо добавляет: Пойду. Не буду мешать.
Я уже закончил. Что хотела?
Ее взгляд на мгновение замирает в районе моей шеи, будто она боится встретиться со мной глазами, потом смущенно опускается на траву.
Хотела поработать, свободной рукой она похлопывает по ватману. Тут спокойно. Обычно спокойно. Сейчас тут ты и
Со мной, значит, тебе неспокойно? не удерживаюсь я от возможности ее подразнить.
Краска на щеках Александровой проступает еще сильнее. Между двумя рядами ровных белых зубов показывается кончик бледно-розового языка, который быстро проходится по нижней губе и вновь прячется.
Я не это хотела сказать, говорит она спокойнее. Рассчитывала побыть одна и подумать.
Серьезные дела?
Квест, напоминает она.
Тот самый.
Да, тот самый. Теперь в ее голосе сквозит раздражение. Я думаю, что девочкам будет интересно и
Я тоже думаю, что девочкам будет интересно, перебиваю ее возмущенную тираду. И мальчикам тоже. Это хорошая идея.
Думаешь? От похвалы ее фиалковые глаза вдруг загораются чем-то новым каким-то детским азартом, который совершенно преображает ее лицо.
Я задумчиво склоняю голову. Сейчас во мне борются два чувства нежелание тесно контактировать с Александровой и соблазн как следует развлечь своих пацанов. Затея с квестом на самом деле классная. И если все продумать как следует, то довольны в итоге будут все.
Да, говорю, взвесив все за и против. Не против масштабировать свою идею?
Что именно ты предлагаешь? спрашивает она осторожно.
Это хороший вопрос. Куда ты, черт возьми, лезешь, Гордеев?
Смешанную команду и один общий маршрут, поясняю я. В прошлом мы, бывало, устраивали такие междусобойчики с отрядами, подходящими по возрасту. Мои мальчишки точно не откажутся потусить в компании девушек.
Лера широко улыбается, явно воодушевленная моим предложением.
Я планировала игру на понедельник Она вдруг хмурится. Наверное, не успеем.
Встретимся после ужина и все обсудим, говорю я.
Мы с тобой? уточняет она недоверчиво.
Можешь захватить с собой дуэнью, если боишься провести час в моей компании, насмешливо произношу я. Извини, сейчас остаться не могу. Мне нужно в душ.
И еще до того, как Лера успевает ответить, я надвигаю кепку пониже на лоб и иду прочь со стадиона.
Блин, вот не дурак ли я? Во что я только что ввязался?
Глава 13
К вечеру Матвей окончательно приходит в чувство, поэтому легко соглашается в одиночестве присмотреть за ребятами после ужина. Справедливости ради, напрягаться ему особо и не придется: сегодня открывается летний кинотеатр «Синички», все будут там.
С Лерой я договорился встретиться возле столовой. На террасе есть столы и освещение судя по тому, что она повсюду таскает свой ватман, нам понадобится и то и другое, а вот мешать никто не будет: повара и уборщицы давно ушли, а новая смена начнется для них лишь рано утром.
Когда я прихожу в назначенное время на условленное место, Александровой еще нет. Это дает мне отличную возможность занять наблюдательную позицию и подготовиться к ее появлению. Впрочем, спустя пару минут я убеждаюсь, что вся подготовка обернулась провалом, потому что стоит мне увидеть ее издалека, глупое сердце начинает брыкаться, как бешеная белка, а в крови вспыхивает пожар.