Я прикладываю ладонь к животу и борюсь со слезами.
Поверить не могу, что ты переспала в Вегасе с Беном. Тони сигналит, сворачивая с шоссе к аэропорту. Я знал, что ты по нему сохла, когда с ним встречалась Саския, но понятия не имел, что ты по-прежнему поддерживаешь с ним контакт.
Боже. Я и не подозревала, что это было так очевидно. Неужели все знали, что я была от него без ума?
Я не поддерживала.
Я без утайки рассказываю Тони все, что произошло в Вегасе.
К тому времени как мы останавливаемся на парковке аэропорта Кеннеди, он бледен как призрак.
Сьерра, он почти до боли сжимает мои плечи. Никому не говори кто отец. Никому. Ни Бену. Ни твоему отцу и никому из семьи. Предупреди Эсме и Пен, чтобы они тоже держали рты на замке.
Поверь, после того, что я сегодня видела, меня не нужно убеждать.
Сьерра. Он слегка повышает голос, и вид у него не на шутку встревоженный. Я серьезно. Это не должно выйти наружу. Иначе ты и твой ребенок окажетесь в немыслимой опасности.
Ты меня пугаешь.
Так и надо. Это опасные люди, которые живут в темном мире, где мало правил, кроме верности и приверженности семье. У опасных людей всегда есть опасные враги. Если кто-то узнает о тебе, то может использовать тебя против него.
Никто не узнает. Я унесу тайну в могилу.
Обещай, что не будешь рисковать. Он сверлит меня взглядом.
Не буду. Теперь дело не только во мне. Я поглаживаю живот. Я не буду рисковать ребенком и сделаю все, что в моих силах, ради его или ее безопасности.
Знаешь, если я когда-нибудь женюсь, мне бы хотелось иметь такую дочь, как ты. Он целует меня в щеку. Твой отец очень плохо к тебе относится. Ценит не то, что следовало бы. Что бы ни произошло, всегда оставайся собой.
Очень похоже на прощание, настороженно замечаю я.
Я никогда не нарушал данного тебе слова, Сьерра, и не хочу нарушать сейчас, но я знаю слишком много. Возвращаться с тобой слишком опасно. Так что наши пути расходятся.
Что ты имеешь в виду? Почему мне кажется, что я многого не знаю?
Ты правда многого не знаешь. Мне хотелось бы рассказать, но это небезопасно. Поверь, тебе лучше не знать.
Незнание это слабость, если это означает, что я не могу защитить себя. Знание сила, Тони, и если мне что-то нужно знать, то скажи.
Единственное, что тебе нужно знать, так это то, что Беннет Маццоне источник неприятностей. Он тебе не подходит, и тебе нужно держаться от него подальше.
В небе летят самолеты, напоминая о том, что я могу опоздать на рейс.
Тебе пора, говорит Тони. Не пропусти свой рейс.
Ты мне в самом деле ничего не расскажешь?
Так будет лучше, качает он головой.
Я способна признать поражение, и я доверяю Тони. Я знаю, что он принимает мои интересы близко к сердцу. Дерьмово, когда тебе не говорят правды, но у меня нет выбора.
Мне не по душе, когда я остаюсь в неведении, но больше не будем об этом. Я достаю из сумочки толстый коричневый конверт в пленке и протягиваю ему. Это тебе. Пятьдесят тысяч все, что мне удалось достать по-быстрому, но это поможет тебе некоторое время удержаться на плаву.
Я не хочу твоих денег. Он отталкивает мою руку.
Я тычу конвертом ему в грудь.
Возьми, Тони. Они тебе понадобятся.
Ему теперь нельзя оставаться в Нью-Йорке. Слишком рискованно после того, как он уложил пятерых. Я все еще не могу в это поверить. Тони и мухи не обидит, а тут убил пятерых как матерый киллер.
Неужели всех?
Я никогда на самом деле не знала Бена и, наверное, тебя тоже никогда по-настоящему не знала. Я стараюсь сохранить в памяти его лицо, потому что практически уверена мы больше никогда не увидимся. Но кем бы ты ни был, я знаю: все, что ты сделал, ты делал ради моей защиты, поэтому спасибо тебе. Спасибо, что защищаешь меня и моего нерожденного малыша.
Надеюсь, ты знаешь: для меня было честью защищать тебя. Честью наблюдать, как ты растешь. Жаль, что наши пути вот так расходятся.
Мне тоже, шепчу я, изо всех сил сдерживая эмоции.
Гормоны из-за беременности выбивают меня из колеи, страшно представить, что со мной будет в ближайшие месяцы.
Будь сильной, Сьерра, Тони обнимает меня. И береги себя.
Глава 14
Сьерра
Свернув и спрятав коврик для йоги, я вытираю слегка вспотевший лоб и смотрю в окно моей спальни на сад, разбитый за домом. С затянутого унылой пеленой неба падает дождь, покрывая толстым слоем воды кусты, цветы и другие растения. Красиво. Чикаго словно купается под огромным общим душем. Я бы нарисовала этот пейзаж, если бы не готовилась к традиционному воскресному семейному ужину. Может, я чудачка, но я люблю дождь и снег и предпочитаю проводить каникулы в холодном климате.
Я бросаю в рот витамины, снимаю одежду для тренировок и иду в душ. Намыливая тело и промывая волосы, спокойно прокручиваю все в голове.
После поездки в Нью-Йорк прошла неделя, в течение которой я воплощала свои планы. Вещи уже упакованы и лежат в моем внедорожнике. Осталось взять предметы первой необходимости из гардероба и из студии. Все остальное можно купить. Я сняла в городе неподалеку от Лойолы маленькую квартиру, в которой поживу некоторое время.
Высушив феном волосы, я надеваю красное облегающее платье и обуваю черные лабутены. Возникает искушение нарисовать большую алую букву «А» и прицепить к груди, но не думаю, что такой юмор оценят.
Я выхожу в парадную гостиную, где уже собрались мои сестры с мужьями. Элиза играет на ковре у ног Серены, склонив над куклой милую темную головку. Теперь я жалею, что не проводила с племянницей больше времени, когда она была младенцем.
Стоило забыть разногласия с Сереной и предложить помощь. Хотя с Саскией мои отношения всегда были напряженными, с Сереной мы никогда не ссорились, просто не были близки.
Серена предпочитала общаться с Саскией, потому что они ближе по возрасту. Меня же с Саскией разделяют восемь лет, и пять с Сереной. Я была еще маленькой, когда они стали подростками, так что меня естественным образом не включали в компанию. Тем не менее Серена никогда не обращалась со мной так жестоко, как Саския. Скорее, рядом с ней в детстве я чувствовала себя невидимкой, а став взрослой, не пыталась сблизиться. Однако отношения это палка о двух концах, и теперь я понимаю, что никогда не пробовала подружиться с сестрой. Надеюсь, когда-нибудь я это исправлю.
Почему ты всегда приходишь последней? Каждое воскресенье одно и то же, Саския устремляет на меня пронзительный взгляд зеленых глаз. Терпеть не могу этот плаксивый покровительственный тон, с каким она всегда обращается ко мне. Ты живешь здесь, тебе не нужно ни о ком заботиться, кроме самой себя, поэтому у тебя нет оправданий.