Он знал бы об этом, если бы нашел время поговорить со мной. Но он предпочитает заваливать меня деньгами, чем терпеть мое общество. Обе мои сестры позволили ему устроить на их двадцать первые дни рождения шикарные вечеринки в отеле «Дрейк». Там было полно его старых друзей, и на вечеринке Серены я так скучала, что уснула под столом. Меня скрывала скатерть, и папа чуть не вызвал полицию, когда к концу вечера меня не смогли найти. После этого он запер меня дома на две недели. Все потому, что шестнадцатилетняя девчонка имела наглость уснуть. Поэтому, когда мама предложила такую же вечеринку, я отказалась наотрез, даже не раздумывая. Думаю, она восприняла это с облегчением.
О боже! Это чертовски круто! Я слышала, что вип-кабинет здесь просто нечто! визжит Тамми, когда я пересказываю беседу.
Я испускаю стон.
Не начинай. Ты не видела хозяина. Меня от него выворачивает.
Он не так плох, возражает Эсме, подкрашивая губы блеском.
У него вид человека, который ест щенков на завтрак, говорит Пен, беря меня под руку.
И кисок на обед, острит Эсме и с хохотом запрокидывает голову.
Я пригвождаю ее взглядом.
А что? Она как раз на такого наткнулась. Эсме пихает меня локтем в бок. Согласись, что это смешно.
Нет ничего смешного в том, чтобы попасть под его пылкий взгляд. Уж поверь. Мне дурно от одной мысли о том, как он смотрел на меня.
Но он ушел. Ты же слышала, у него дела, так что ты больше его не увидишь.
Нет. Я хочу уйти.
Я не настолько наивна, чтобы думать, будто он не собирается найти меня, когда покончит с делами.
В ответ раздается хор неодобрения шестеро девушек умоляют меня остаться. Я вцепляюсь в руку Пен и вижу на заднем плане недовольное лицо менеджера. Тот стоял рядом, пока мы спорили.
Идем, Сьерра, Тамми смотрит умоляюще и кладет руки мне на плечи. Расслабься! Это твой день рождения, и мы в Городе грехов, так давай немножко погрешим, иначе зачем мы опоили Тони?
Веский довод. Но тем не менее. Может, Шрамолицый Салерно не из мафии. Может, дурной репутацией он обязан внешности. Но так это или нет, сейчас не имеет значения. Я у него на радаре и предпочитаю исчезнуть. Оставаться здесь нельзя.
Мы можем пойти в вип-зону где-нибудь в другом месте, говорю я, надеясь, что имя отца мне поможет.
Не в такой поздний час, возражает Эсме. Обычно приходится заказывать заранее, если только ты не знаменитость.
Мы не подпустим к тебе этого мужика, заявляет Хизер, и остальные согласно кивают.
Нас семеро, и мы не позволим ему подойти к тебе ближе, чем на десять футов, соглашается Эсме.
Эсме, не принимай меня за дуру. Этот человек всегда получает чего хочет, и кучка девчонок ему не помеха.
А как насчет такого? Эсме прячет блеск для губ в платье и подходит ко мне. Останемся на час, а потом уйдем. Он ушел на встречу только что, и вряд ли она к тому времени закончится. Таким образом, мы сможем говорить, что праздновали в вип-зоне «Пламени», а ты успеешь ускользнуть от того, кого не будем называть.
Остальные смотрят на меня с предвкушением, на их лицах неприкрытое воодушевление, и я не хочу портить им вечер. Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. Интуиция подсказывает бежать, но сердце хочет доставить радость подругам.
Детка. Эсме неотрывно смотрит на меня. Ты правда думаешь, что мы с Пен допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось? Ее глаза горят восторгом. Попасть в вип-зону в таком клубе практически невозможно. Держу пари, даже твой папочка не смог бы такое организовать для тебя. Ты не можешь отказаться. Подумай обо всех крутых толстосумах и бесплатном шампанском. Твой день рождения прогремит на века. Мы будем вспоминать его, когда станем старыми, седыми и спрячем подальше танцевальные туфли. Она кладет руки мне на плечи. Только один час. Пожалуйста, Сьерра. Пожалуйста, скажи «да».
Я вздыхаю, уже зная, что соглашусь. Смотрю на Пен и по ее лицу вижу, что она тоже сдалась. Мы в меньшинстве и знаем это.
Ты неисправима. Но из тебя выйдет самый лучший адвокат, поскольку тебе невозможно отказать.
Ура! Она обнимает меня, визжа от радости.
Остальные толпятся вокруг, и мы устраиваем групповые обнимашки.
Мы здорово повеселимся, говорит Тамми. Ты не пожалеешь!
Надеюсь, что нет, бормочу я и киваю менеджеру, откровенно игнорируя внутренний голос, кричащий не делать этого.
Глава 3
Бен
Я медленно потягиваю бурбон, желая сохранить трезвый ум. Отец впервые доверил представлять его на важной встрече, и мне нельзя облажаться. Я так долго к этому шел и не собираюсь откатываться назад.
Салерно заставил нас ждать сорок минут, что вывело меня из себя. Некоторое время отношения между Нью-Йорком и Лас-Вегасом были неопределенными, но сегодня я намереваюсь их прояснить. Поэтому я отбрасываю раздражение и сосредотачиваюсь на том, ради чего приехал.
Мы находимся в приватном подвале его клуба. Странное место для деловых встреч, однако похоже, что в Городе грехов бизнес и женщины идут рука об руку. Откинувшись на спинку мягкого бархатного дивана, я рассматриваю комнату, пока Салерно и его люди рассаживаются.
Слева от меня возле черной стены вращающийся зеркальный бар. Справа квадратный танцпол: небольшая сцена и пара шестов. Остальное пространство отведено для зоны отдыха со стильными низкими диванами и удобными креслами с высокими спинками, а между ними стоят блестящие черные столики. Отделка тут как в основном клубе наверху смесь черного, золотого, красного и оранжевого. Свет приглушен, играет негромкая фоновая музыка.
Я поднимаю взгляд на лестницу в дальнем правом углу от бара, ведущую на верхний уровень, где находятся несколько спален. Слухами о наркотических оргиях Салерно полнится земля. Сейчас я по крайней мере знаю, чего ожидать посещал одну такую пару лет назад, когда приезжал в прошлый раз с отцом.
Я удивлен, что не приехал Анджело или кто-нибудь еще из нью-йоркских боссов, говорит Салерно, наконец начиная разговор.
Он откидывается назад в кресле и смотрит на меня. Ему нравится наводить страх на всех, с кем общается, его мрачный взгляд вошел в легенды. Но чтобы напугать меня, этого слишком мало.
Он пришел с подручным Грегом Гамбини бугаем с соответствующей репутацией; консильери Фабрицио Руссо, несколькими старшими капо и горсткой верных soldati. Их одиннадцать человек против нас пяти, но я ожидал демонстрации силы в его подземном жилище. За исключением солдат, всех я уже видел раньше.
Бизнес Салерно в Вегасе небольшой, но управляет он железной рукой. У него собственный свод правил, свои способы вести дела, которые не всегда совпадают с нашими представлениями. Лично мне претит то, как они обращаются с женщинами, но во всем остальном они идут в ногу со временем.
Чего не скажешь о многих семьях в США.
Они уехали на подобные встречи в Филадельфии, Флориде, Лос-Анджелесе и Бостоне, сообщаю я.
На его челюсти дергается мышца, и он выпрямляется в кресле. Его люди напряжены, настороженные взгляды устремлены на меня. Я чувствую, как Лео за моей спиной тянется к пистолету на бедре.
Значит, нас не сочли достойными встречи с кем-нибудь из пяти? осведомляется Салерно.
Его голос убийственно спокоен, лицо бесстрастно.
Атмосфера в комнате заметно меняется.
Беннет наследник Маццоне и однажды станет самым могущественным боссом в Нью-Йорке, холодно отвечает Лео.
Я рад, что он не упомянул мои планы стать самым могущественным боссом во всей стране, поскольку между уверенностью в себе и самонадеянностью существует четкая граница. К тому же умный человек никогда не разглашает свои планы, пока не наступит подходящий момент и успех станет несомненным.
То, что Бен решил приехать сюда, говорит вам все, что нужно, о вашей предположительной ценности.
Я поднимаю руку, обрывая речь моего запальчивого подручного. У Лео немало талантов, которые я ценю, но дипломатия в их число не входит.
Я приехал потому, что разделяю ваши ценности и амбиции.
Я отпиваю бурбон и закидываю щиколотку на колено, не выказывая ни малейших эмоций.
Я думал, вы приехали по делам Комиссии, говорит Руссо, глядя на меня как на букашку, которую ему хочется прихлопнуть.
Да, но цели совпадают.
Я слушаю, произносит Салерно, сверля меня взглядом.
Как вам известно, Комиссия много лет не действовала.
Была распущена, когда Чикаго откололся, поясняет Салерно, словно мне нужен урок истории.
Когда меня втянули в этот мир, я прежде всего изучил прошлое и усвоил все, что можно, о семьях и наших врагах.
Интересно, что прежде вы их не упоминали, добавляет он.
Отношения Нью-Йорка и Чикаго все еще разорваны.
Он издает смешок.
Мальчик, ты говоришь как политик. До меня доходили верные слухи.
Игнорируя его выпад, я продолжаю, крутя бурбон в рюмке и уставившись на местного босса:
Пока что Чикаго за бортом.
Салерно негромко присвистывает.
Рискуете навлечь гнев Филиала? Разозлить сицилийцев?
Я сказал «пока что».
Я стараюсь держать себя в руках. Если этот засранец будет перебивать, разговор затянется на всю ночь.
Мальчик, расслабься, он сдвигает брови, и у меня возникает искушение пустить ему пулю в лоб. Если он еще раз назовет меня мальчиком, я так и сделаю. У меня свои дела с Филиалом.
Для меня это новость.
Коза Ностра возникла на Сицилии в девятнадцатом веке, но в США появилась только во времена «сухого закона» и орудовала совершенно независимо от сицилийской, пока почти тридцать лет назад к власти в Чикаго не пришел Джузеппе Де Лука. Тогда все изменилось, потому что новый глава Филиала отказался играть по правилам Комиссии и решил поступать по-своему.
Комиссию создал в тридцатые годы Лакки Лучано. Она служила, так сказать, советом директоров всей итало-американской мафии. Нью-Йорк как единственный штат с пятью семьями имел контрольный пакет, что всегда возмущало Филиал. Когда Де Лука захватил власть в Чикаго, он остался в своей постоянной резиденции на Сицилии и отправил в Америку своего подручного Джифоли. Прежде подобное было неслыханно, и Комиссия не признала авторитет Де Луки, когда тот отказался показать лицо.
Произошел раскол, Комиссия в конце концов распалась, и с тех пор семьи действовали независимо. Де Лука и по сей день продолжает править через своего подручного; никто из других боссов никогда его не встречал. Это озадачивает, но все уже давно смирились с таким положением дел. По правде говоря, Чикаго процветает и остается второй по величине организацией после Нью-Йорка.
Затем некоторые семьи объединились в альянсы, в основном чтобы проще вести дела. У нас договоренность с Салерно: часть наших наркотиков поступает в Лас-Вегас, а он организует безопасную отправку в Нью-Йорк. У многих семей есть похожие соглашения, но впервые предпринимается попытка создать более официальную структуру.
Это смелый шаг, но, как мне кажется, необходимый. Пятеро боссов наконец согласились, и мы запустили процесс.
Я выгибаю бровь в молчаливом вопросе: что за дела у Салерно с Чикаго? Но он отмахивается от моего немого вопроса, что злит меня еще больше. Кровь закипает, но внешне я сама Швейцария.
То, что сицилийцы остались за бортом, только делает план заманчивее.
Он уже забыл про оговорку «пока что». Если обострятся проблемы с братвой а я подозреваю, что обострятся придется объединить все семьи. В том числе Чикаго.
Нью-Йорк хочет перезапустить Комиссию, сначала через неофициальные альянсы, которые мы со временем расширим.
Зачем? Саверио пожимает плечами. Все работает, так зачем чинить то, что не сломано?
Русские вызывают все большую озабоченность, и если мы хотим сдержать исходящую от них угрозу, нам необходимо объединить итало-американские семьи.
Есть и другие. Ирландцы, албанцы и Триада могут стать проблемой в Нью-Йорке. Однако ни одна из этих группировок не требует немедленных действий, потому что их численность невелика и они мало что контролируют. Но они у меня на радаре, и я держу ухо востро.
Я отпиваю еще глоток и с ледяной невозмутимостью встречаю тяжелый взгляд Гамбини. В его венах течет немного русской крови со стороны матери. Отец его происходит из авторитетной итало-американской семьи, но русская ДНК делает его чувствительным к подобным выпадам. Теперь он смотрит на меня так, словно ждет, что я брошу в его адрес какое-нибудь оскорбление и у него появится повод растоптать меня.
Этот человек славится тем, что сокрушает противников голыми руками и полным пренебрежением к человеческой жизни. Чихни на него и он скорее всего убьет тебя, даже не вспотев. Но мало кто знает, что он невероятно хитер. Умный человек вроде Саверио Салерно не сделает своим подручным жестокого убийцу, если у того нет никаких других талантов.
Русские не угроза, говорит Салерно, наливая себе еще скотча.
Я беру бутылку «Старого Рип Ван Винкля» за двадцать тысяч долларов, доливаю свою рюмку и ставлю бурбон на стол.
Их численность равна нашей.
Они не организованы, неблагонадежны и они не люди чести.
Все это правда, но надолго ли? Мне донесли сведения, которые меня обеспокоили. Если русские мобилизуются, они смогут нам навредить. Нельзя дать им такую возможность.
Я могу защитить свою территорию, так зачем мне соглашаться на возрождение Комиссии? Вступать в большую битву? Салерно выпивает виски и наливает еще.
Сейчас вы можете защитить свою территорию, но надолго ли? Это случится, и те, кто предпочтет сохранять независимость, наверняка станут мишенями. Если русские объединятся и нападут на вас всей своей численностью, вы не сможете устоять. В усилении связей есть смысл.
Если русские появятся у меня на пороге, я убью каждого мудака лично.
Интересно, Салерно действительно в это верит?
И вы либо умрете, либо попадете в тюрьму, я опускаю ногу на пол и слегка наклоняюсь вперед. Саверио, мы не можем и дальше следовать традиционному пути. Даже если судьи, адвокаты и законы у нас в кармане, нас сдерживают законы РИКО. Мы больше не можем убивать каждого, кто на нас косо посмотрит. Я бросаю взгляд на Гамбини, и тот рычит. Коза Ностра такая же компания, как и любая другая. Мы должны приспосабливаться, эволюционировать и расти, иначе не выживем.
Я наслышан о некоторых ваших проектах, Саверио щелкает пальцами одному из мужчин у двери. Тот молча выходит. Слышал о том, что вы пытаетесь сделать.
Времена меняются, джентльмены. Я устремляю взгляд на его капо, любопытного Руссо и несговорчивого Гамбини. Если к ним не приспособиться, то погибнешь.
Глава 4
Бен
Согласен, усиление связей это разумно, кивает Салерно, и мне хочется ему врезать.
Этот сукин сын просто проверяет меня.
Я крепче сжимаю рюмку, пытаясь успокоиться. Восемь лет у меня была не жизнь, а одна сплошная проверка, и мне надоело. Я думал, что пока был солдатом и усердно поднимался по службе, заслужил место рядом с отцом без вопросов, без дальнейших испытаний, но, очевидно, подозрения на мой счет еще есть и меня не закончили проверять.
Я подхожу к последнему вопросу прежде, чем перейти к развлекательной части вечера.
Он самодовольно ухмыляется, и я беспокойно ерзаю на диване, зная, что будет. Как бы мне хотелось извиниться и уйти. Но это оскорбило бы нашего хозяина, поэтому я смирился с тем, что проведу ночь в компании шлюх и секс-рабынь. Внутри поднимается желчь, и я делаю большой глоток бурбона, приветствуя яблочные и карамельные ноты и приятное тепло, скользящее по горлу. Возможно, напиться единственный способ пережить эту ночь.