«Лин, а вдруг мы промахнёмся?»
Но Лин меня не слышал, и уже нажимал кнопки на приборной панели.
Наш страус отчаянно бил ногами по поверхности Луны, вздымая огромные клубы пыли. В этот момент я подумал, что раз Лунатики регулярно посещают это место, то могли бы и убираться здесь, хоть иногда.
Лин потянул штурвал на себя, и механический страус стремительно помчался вперёд.
Мне было так страшно, что я закрыл глаза себе и Коко, которая по прежнему продолжала вырываться из моих рук.
Я почувствовал, как корабль разбежавшись, сильно оттолкнулся и, пролетев какое то время, сильно ударился обо что то. Я открыл глаза и тут же зажмурил от нестерпимо яркого света кометы, на которую мы успешно приземлились.
«Поздравляю, Олс теперь мы летим на комете, предположительно к центру галактики, если приборы не врут! На вот надень очки от солнца, я знал, что они нам пригодятся». И он вложил мне в руку очки.
Надев очки, я осмотрелся и перевёл дух. Писк ошейника прекратился. Коко сидела у меня на руках с невозмутимым видом, а Лин смотрел в карту на панели приборов. Вокруг купола нашего корабля, со всех сторон был яркий свет, как будто тысячи прожекторов разом светили на нас.
По всей видимости, мы приземлились со стороны хвоста кометы, который, как известно, всегда очень ярко светится.
Я почувствовал, как по моей спине градом начал катиться пот, становилось жарко как в сауне.
«Дело дрянь, дорогой друг Олс! Наш корабль начал сильно нагреваться и, судя по приборам, может расплавиться через пятнадцать минут!»
«Лин, может быть, нам использовать для охлаждения молоко нашей коровки?»
«Не выйдет, мы не можем открыть стеклянный купол, чтобы облить наш корабль! Придётся спрыгнуть с кометы и надеяться, что нам удастся приземлиться на какую нибудь менее жаркую комету или планету».
«Лин, это не благоразумно полагаться на случай!»
«Ты прав, но другого выхода у нас нет!»
Лин нажал кнопку и потянул штурвал на себя.
Страус замахал механическими крыльями и оттолкнулся ногами от кометы
«Огромный комар».
Мне казалось, что мы летели в открытом космосе целую вечность. Я уже сбился со счёта, сколько раз мы засыпали и просыпались. Наши запасы еды и воды давно уже закончились, нам даже пришлось пить светящееся молоко нашей коровки, чтобы не умереть от жажды.
«Знаешь, Лин, я бы не отказался сейчас от горячего кофе с круассанами».
«Нет, я бы предпочёл обычную сосиску с горчицей», сказал Лин и сглотнул слюну.
«Лин, как ты думаешь, чем питается наша Коко? Я не видел, чтобы она что нибудь ела, кроме занавески с твоего окна!»
«Уверен, что она питается звёздным светом. Помнишь, как она лакала лунную дорожку?»
«А зачем же она жевала твою занавеску?»
«Всё просто, Олс на занавеску падали первые лучи восходящего Солнца».
Мы помолчали. Коко спала на коленях у Лина.
«Лин, а как ты думаешь, насколько далеко мы улетели от нашей Земли?»
«Не знаю, друг мой, хвост кометы расплавил внешние навигационные приборы нашего корабля, и теперь я понятия не имею, где мы находимся. Кстати, и крылья, и лодочный мотор тоже вышли из строя. Впрочем, даже если бы они были исправны, в открытом космосе от них не было бы никакого толка».
Мы дрейфовали по млечному пути среди бесчисленного множества звёзд. Мы перестали разговаривать, а только смотрели на звёзды и грустили.
Кислород в баллоне был уже на исходе, и его шипения почти не было слышно. Мы были в забытьи. Мне грезился мой сад с моими любимыми цветами. Мне казалось, что они огромного размера, что они обнимают меня своими листьями и качают на своих лепестках, а Лин и Коко летают вокруг и пьют чай из стаканов. «Друг мой, Олс, всё таки я ошибался молоко нашей Коко прекрасно сочетается с чаем». И Лин с Коко чокались стаканами и залпом выпивали чай. После чего они брали меня за руки, и мы вместе танцевали в воздухе. А затем внезапно откуда то прилетел огромный комар. Громко пища, он гонялся за нами, пытаясь пронзить нас своим огромным и острым как шпага носом. Писк комара был нестерпим, нам ни как не удавалось уйти от его преследования. Мы кружили и кружили над моим садом. И вот, наконец, он с оглушающим писком нагнал нас, и я уже чувствовал его острое жало, вонзающееся в мою спину, и в этот момент я с криком проснулся.
Писк не прекращался это был писк ошейника Коко, он светился так ярко, как не светился ни разу до этого. Я видел беснующуюся Коко и насмерть перепуганного Лина и, что было очень странно, кромешную темноту вокруг купола нашего корабля. Внезапно, писк прекратился. Купол нашего корабля открылся сам собой, к нашему огромному удивлению, и Коко тут же выскочила наружу
«Фея с арфой».
Мы ещё не успели опомниться от испуга, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, солнечный свет озарил огромный, красивейший сад, и он был точь в точь как тот, который я только что видел во сне. Я даже подумал, что продолжаю спать и ущипнул себя за руку, но вместо боли услышал стон моего друга Лина я по ошибке ущипнул его руку.
«Извини Лин, я хотел убедиться, что это не сон».
«Нет Олс, это не сон, мне действительно больно. Кстати, ты заметил, какой здесь чистый воздух?»
И действительно, воздух был очень свежим, в нём даже можно было различить приятные запахи цветов, растущих в изобилии вокруг нас.
Наш страус стоял посередине небольшой поляны, окружённой со всех сторон высокими, как в моём сне, цветами.
Мы спустились по трапу вниз, чтобы оглядеться и размять ноги, которые у нас очень сильно затекли после долгого сидения на крохотном, жёстком диванчике Лина.
К своему огромному изумлению, рядом с нашим кораблём мы обнаружили небольшой столик или даже, скорее, табуретку, на которой стояли две чашки с дымящимся кофе и тарелка с сосисками и круассанами.
Мы бросились к угощению.
«Стой, Лин, а вдруг это западня, и еда отравлена!?» схватил я своего друга за руку.
«Знаешь, Олс, у нас два выбора: либо умереть от голода, либо умереть от еды. Я предпочитаю второе».
Мы накинулись на угощение. Утолив голод, мы стали осматриваться по сторонам.
«Где мы, Лин, и куда подевалась наша Коко?»
«Не знаю, Олс, но это точно не планета. Обрати внимание на небо его нет! Это металлический потолок!»
Я поднял голову вверх и увидел метрах в десяти над нами блестящие металлические пластины, которые внезапно, на наших глазах, стали растворяться и превращаться в облака, плывущие в голубом небе. Послышалось пение птиц.
«Что ты на это скажешь, Олс? Прямо райский сад! Не удивлюсь, если сейчас с неба, вдобавок ко всему, спустится фея и начнёт играть нам на арфе».
И точно, после того, как он это произнёс, с неба спустилась прелестная фея с арфой, но только очень маленького размера не больше котёнка. И только я подумал о её малом размере, как она тут же выросла и стала размером с нашего страуса. Я подумал, что такая громила, пожалуй, может случайно нас раздавить и в эту же секунду она уменьшилась до моего роста, уселась на табуретку, с которой, чудесным образом, исчезли остатки нашего пиршества, и стала играть на арфе «Лунную сонату».
«Подумать только, ведь это же моё любимое произведение у Бетховена! воскликнул Лин, Нам, явно, хотят угодить!»
«Не кажется ли тебе, Лин, что это всего лишь наши галлюцинации от голода и нехватки кислорода, и мы, по прежнему, сидим в кабине нашего корабля и дрейфуем в открытом космосе?»
«Может быть, но согласись, друг мой, что это странно видеть нам обоим одну и ту же галлюцинацию!»
«Ни какая это не галлюцинация». Сказала фея нежным голосом, продолжая музицировать.
Мы с Лином, вытаращили глаза на фею.
«Вы находитесь на борту космического корабля, если вам угодно». Продолжила фея.
Лин решительно подошёл к ней.
«Нам угодно знать всё до мельчайших подробностей: что это за корабль, как мы здесь оказались, как далеко мы от планеты Земля, и куда, чёрт побери, подевалась наша Коко?!»
Я испугался за моего друга, ведь фея, судя по всему, могла без труда, тут же превратить его ещё в одну табуретку, за столь грубый тон. Но фея и бровью не повела и продолжала перебирать пальцами струны.
Цветы вокруг нас плавно качались в такт музыке.
«Начну с конца, возможно, так будет понятнее. Коко, как вы её называете, корова с нашего пищеблока, случайно выпавшая с корабля через утилизационный люк. Земля, по вашим земным меркам, находится далеко, но для нас она совсем близко. Мы засекли сигнал ошейника коровы и подобрали вас на корабль. Корабль исследовательский занимается наблюдением развития жизни в Солнечной системе».
«В нашей Солнечной системе?» изумился я.
«Да, в вашей».
«Значит, вы наблюдали за нами?» нахмурился Лин.
«Да, за жизнью на вашей планете».
«И что же, каковы результаты?» усмехнулся я.
«Неутешительные для вас. Похоже, что в скором времени ваш человеческий вид уничтожит всё живое на планете Земля, в том числе и себя».
«Это не правда!» разозлился Лин.
Цветы остановились, и, казалось, с удивлением уставились на Лина.
«Мы давно наблюдаем за вами, к сожалению, факты подтверждают моральную слабость общей массы людей. В подавляющем большинстве, вы стремитесь к господству над себе подобными и совершенно не думаете о будущих поколениях и, главное, среде обитания, которую нещадно эксплуатируете, преследуя жажду личного комфорта».
Слова этой феи звучали страшно, особенно на фоне «Лунной сонаты» Бетховена.
«Да кто вы то такие, чтобы нас судить?!» воскликнул Лин.
На этот раз цветы даже отскочили на шаг назад.
«Мы имеем ту же начальную сущность, что и вы, с той лишь разницей, что ваша цивилизация зародилась и развивалась в соседстве с флорой и фауной планеты Земля, и, судя по всему, переняла у них не самые лучшие качества».
«Вы хотите сказать, что наша, как вы выразились, «начальная сущность», является гостем на планете Земля?» удивился я.
Фея прекратила музицировать и посмотрела на меня своими прекрасными голубыми глазами.
«Совершенно верно. Ваша молодая цивилизация является частью программы по заселению планет, пригодных для жизни, разумными существами».
Мы в недоумении переглянулись с Лином.
«А почему же вы сразу не заселили Землю такими же разумными существами как вы, чтобы избежать горького опыта нашей неудавшейся цивилизации?» спросил я с иронией.
«Что вы! Каждая планета имеет уникальную экосистему, и чтобы к ней приспособиться, нужно начинать заселение с простейших форм, которые тысячелетиями, а то и миллионами лет адаптируются, превращаясь в разумные существа. Правда, в вашем случае эволюция пошла по ложному пути».
Мы с Лином чувствовали себя облитыми помоями.
Лин даже плюнул в негодовании.
«Значит, вы считаете, что у нас нет ни каких шансов стать цивилизацией разумных существ, способных к развитию и созиданию жизни на планете Земля? Ведь есть же люди, презирающие комфорт и видящие смысл жизни в прогрессе и добродетели, взять хотя бы нас с Олсом», в раздражении произнёс Лин.
Из под феи выскочила табуретка и подбежала к нам, причём фея так и осталась сидеть в воздухе, как ни в чём ни бывало. Табуретка одной из своих ног как пылесосом затянула в себя плевок Лина и вернулась на место.
«Шансы очень малы, в сравнении с параллельными цивилизациями», как бы свысока промолвила фея.
«Хотел бы я взглянуть на цивилизацию, которая, по вашему мнению, имеет более радужные перспективы, чем наша!» воскликнул я с издёвкой.
Фея улыбнулась.
«Это можно устроить, правда, я боюсь, что вам сложно будет осмыслить то, что вы увидите».
«Да уж как нибудь, мадам!» огрызнулся Лин.
В этот момент всё исчезло
«Серо-буро-малиновая гармония и деление на части».
Сначала мы услышали отдельные звуки, похожие на звуки оркестра, который настраивает свои инструменты перед выступлением. Затем вокруг нас стали появляться всполохи разноцветного света, наподобие северного сияния. Звук нарастал, цветные пятна перемещались и смешивались. Наконец, какофония звуков стала нестерпимой, а цвета перемешались в какую то серо буро малиновую массу, хаотично перемещавшуюся вокруг нас.
«Не правда ли, великолепное зрелище!»
Мы обернулись и увидели фею, которая парила в воздухе позади нас и, улыбаясь, закатывала глаза от удовольствия.
«Гармония звука и цвета!»
«Ничего себе гармония, с ума можно сойти!» изумился я.
В миг всё исчезло. Мы стояли в темноте.
«Я так и думала, что вам будет сложно».
Снова вернулся сад под голубым небом. Мы щурили глаза от света, фея сидела за арфой, цветы танцевали.
«И что же было разумного в этой цветозвукокаше?» усмехнулся Лин.
«Как, разве вы не видели, что цвета и звуки действовали сообща, создавая осмысленное целое, стремящееся к единой гармонии, что, кстати, напрочь отсутствует в вашем мире! Ваша цивилизация стремится к индивидуальному накоплению условных ценностей, таких как деньги, драгоценные металлы, предметы быта. Более того, всё это способно подчинять, управлять и заменять смысл существования».
«А в чём, по вашему, смысл существования?» поинтересовался я.
«Конечно же, в осознании себя частью целого, частью Вселенной, если хотите. Наша с вами «начальная сущность», так же как и вселенная, стремится к развитию в бесконечности, в этом и есть смысл».
Мы с Лином поморщились, уж очень эта дама выражалась замысловато.
Фея заметила наше неудовольствие и с сожалением усмехнулась. Она оставила свою арфу и подлетела к нам вплотную.
«Ваша проблема в инстинкте самосохранения, который вы переняли у флоры и фауны вашей планеты. Именно он и заставляет вас заботиться только о собственном комфорте и безопасности. Я не отрицаю, что случаи самопожертвования имеют место, но они, как правило, носят неосознанный характер и совершаются под влиянием так называемых эмоций».
На этот раз усмехнулся Лин.
«Если все разом займутся самопожертвованием, в конце концов никого не останется».
«Я приведу вам другой пример цивилизации», сказала фея и начала растворяться в дым, заполняя собой всё вокруг
Когда дым слегка рассеялся, мы с Лином увидели странное зрелище. Везде: справа, слева, снизу, сверху, спереди и сзади всё было заполнено шарами блестящего чёрного цвета, которые без конца делились на половины, которые, в свою очередь, снова превращались в шары, и снова делились, и так без конца. Распад на половины сопровождался выделением едкого дыма и шипением. Я посмотрел на Лина и с ужасом увидел, как он превратился в чёрный шар и развалился на две половины, в этот момент я почувствовал, как сам начинаю расти и разрываться на части. Сложно передать словами, какое это жуткое, невыносимое ощущение бесконечно разрываться на половины. Слава Богу, это длилось не долго
«Ошибка Дарвина».
Снова вернулся сад и фея, которая безмятежно пощипывала пальцами струны.
Лин тут же накинулся на неё с кулаками, но, как и следовало ожидать фея оказалась подобием голограммы, и кулаки Лина не достигли своей цели. А цветы, шурша лепестками, бросились врассыпную.
«Как вам не стыдно, я ведь, всё таки, мадам, как вы сами изволили выразиться», не теряя спокойствия, тихо произнесла фея.
Лин отступил от нее.
«Вы не мадам вы садист! Как вы посмели подвергнуть нас такому ужасному испытанию?!»
«Я хотела, что бы вы сами, собственным телом и разумом, смогли насладиться бесконечным самопожертвованием, раз уж вам тяжело воспринимать информацию умозрительно».
«Сомнительное удовольствие! И это вы тоже считаете разумной цивилизацией бесконечный бред деления на части?» удивился я.
«Разумеется! «Начальная сущность» на этой планете обрела единую логику и направленность не это ли гармония в чистом виде?»
«Не знаю, у меня другое представление о гармонии. Кстати, что вы подразумеваете под «начальной сущностью»?» поинтересовался я.