Извините, сэр, я, вероятно, ошибся дверью. Мне нужен священник.
Все верно, только священник приходит в тринадцать ноль-ноль. Даже такой болван, как ты, в силах сообразить, что это совсем скоро.
Благодарю вас, сэр. Я зайду попозже
Билл направился к двери.
Нет уж, ты останешься и немного поработаешь! Офицер скосил на него налитые кровью глаза и демонически захохотал. Ага, попался!.. Прогляди-ка эти отчеты за носовые платки! Где-то затерялось шестьсот пар подтяжек; может, там. Думаешь, легко быть интендантом?
Он жалобно высморкался и подсунул Биллу расползающуюся стопку бумаг. Но не успели они толком приняться за дело, как звонок оповестил о конце вахты.
Так я и знал! захныкал офицер. Этому конца не видно! Куда там, с каждым днем все хуже! И ты смеешь утверждать, что у тебя есть проблемы?!
Трясущейся рукой он перевернул табличку. Появилась выведенная крупными буквами надпись: «Капеллан». Потом он ухватился за свой воротник и повернул его на сто восемьдесят градусов на специальных, вшитых в рубашку подшипниках. Галстук оказался на спине, а на груди засиял ослепительно-белый воротничок-стойка.
Священник молитвенно сложил руки, опустил глаза и ласково улыбнулся:
Чем могу помочь, сын мой?
Я думал, что вы интендант пролепетал Билл.
Так оно и есть, сын мой, и это не единственное бремя, которое мне приходится влачить на своих слабых плечах. В столь тяжкие времена спрос на священников невелик. Зато офицеры-интенданты нарасхват. Служу по мере сил
Он смиренно склонил голову.
Но кто вы на самом деле? Священник, иногда выполняющий функции интенданта, или интендант и по совместительству священник?
Это тайна, сын мой. Существует множество тайн, коих лучше не касаться. Однако я вижу, что тебя что-то гнетет. Позволь спросить, сын мой, веруешь ли ты?
Во что?
Именно это я и хочу от тебя услышать! рявкнул священник голосом офицера-интенданта. Как я могу помочь тебе, не зная, какую религию ты исповедуешь?
Я зороастриец.
Священник достал из ящика стола закатанный в прозрачный пластик лист бумаги и повел по нему пальцем.
З з зен зодомит Ага, «зороастриец-старообрядец»?
Так точно, сэр.
Нет ничего проще, сын мой Двадцать один пятьдесят два ноль пять.
Он сноровисто набрал номер на вмонтированном в крышку стола пульте, с евангелистским огнем в глазах небрежно смахнув на пол груду отчетов из прачечной. Замурлыкал скрытый механизм, часть стола вдруг провалилась, чтобы через мгновение вернуться на место уже с черным пластмассовым, отделанным золотыми быками сундучком.
Одну секунду, сказал капеллан.
Первым делом он извлек из сундучка длинную полосу белой ткани, также расшитую золотыми быками, и обернул ее вокруг шеи. Затем выложил на стол толстый фолиант в кожаном переплете и поставил на него двух металлических быков с выдолбленными спинами. В одного налил дистиллированной воды из пластиковой фляги, в другого плеснул благовонного масла и поджег. Билл радостно наблюдал за столь знакомыми приготовлениями.
Чудеса! сказал он. Выходит, вы тоже зороастриец? Тогда вы меня без труда поймете.
Какие там чудеса, сын мой, всего лишь плоды разумного планирования. Священник бросил в огонь щепотку порошка; ноздри Билла затрепетали, учуяв дурманящий аромат. Милостью Ахурамазды я помазанник Зороастра, волею Аллаха правоверный муэдзин, представительством Иеговы обрезанный ребе и так далее и так далее Тут его елейное лицо ощерилось в зверской гримасе. А из-за нехватки офицеров я трижды проклятый интендант! Его лицо снова обрело благостное спокойствие. Теперь поведай мне свои печали
Гм дело непростое. Возможно, с моей стороны это глупая подозрительность, но меня беспокоит один приятель. Что-то в его поведении как бы это сказать
Доверься мне, сын мой, и без страха поведай самые сокровенные помыслы. Ничто из сказанного тобой не выйдет из этих стен, ибо призвание и обет требуют от меня хранить тайну исповеди. Облегчи душу, дитя мое.
Вы очень добры, мне уже полегчало. Видите ли, мой приятель всегда был малость чудаковатым: чистил всем нам башмаки, добровольно вызывался дежурить по сортиру и не интересовался девушками.
Капеллан кивнул с благочестивым одобрением и помахал рукой, подгоняя к себе душистые благовония.
Не вижу причин для беспокойства. Этот твой приятель, сдается мне, славный парень. Ибо сказано: помогай ближнему своему, разделяй с ним бремя забот его и избегай блудных дщерей.
Билл фыркнул:
Все это хорошо для воскресной школы, а не для армии! Вообще-то говоря, мы считали его малость пришибленным, но сейчас я не об этом. Как-то оказались мы с ним в рубке управления артогнем, и он нацелил свои часы на орудия, придавил заводную головку, и раздалось «щелк!». А вдруг это фотоаппарат? Я я думаю, что он шпион чинджеров!
Обливаясь потом, Билл откинулся на спинку стула и стал хватать ртом воздух. Роковые слова были произнесены.
Священник, благостно улыбаясь, продолжал кивать, наполовину одурманенный парами. Наконец он очнулся, громко высморкался и раскрыл толстый фолиант. Пробормотав что-то на древнеперсидском, он заметно воспрянул духом.
Не лжесвидетельствуй! загремел он, нацеливая на Билла обвиняющий перст и пронизывая его огненным взглядом.
Вы меня не поняли, пролепетал Билл и заерзал на стуле. Так все и было, я своими глазами видел! И вообще, что это за духовная поддержка?!
Укрепляющее средство, сын мой, в духе старой религии для пробуждения в тебе чувства вины и напоминания о необходимости регулярно посещать церковь. Ты уклонился от истинного пути, сын мой!
Разве я виноват? В лагере запрещены религиозные службы!
Обстоятельства не являются оправданием, но на сей раз грех тебе отпускается, ибо бесконечна доброта Ахурамазды!
А как насчет моего приятеля-шпиона?
Подозрительность недостойна исповедующего учение Зороастра. Несчастный не должен страдать из-за врожденной склонности к дружелюбию, человечности и чистоте нравов, а также из-за того, что его старые часы громко тикают. Помимо всего если ты не против включения в нашу беседу элементов логики, как может он быть шпионом? Чтобы быть шпионом, он должен быть чинджером, а чинджеры семи футов ростом, да еще с хвостом. Соображаешь?
Да-да, упавшим голосом пробормотал Билл. Я и сам об этом думал. Но все же
Ясно. Похоже, твоей душой овладел Ариман, он и велит тебе плохо думать о ближнем. Покайся скорее и присоединись к моей краткой молитве, пока не заступил на вахту интендант.
Покончив поспешно с ритуалом, Билл помог сложить все в сундучок, который тут же исчез в недрах стола, попрощался и направился к двери.
Минутку, сын мой, произнес священник с самой теплой улыбкой. Резким движением повернув воротничок, он одновременно словно губкой стер с лица благочестивое выражение. Его сменила зловещая гримаса. Ты куда это направился, дерьмо собачье?! Ну-ка, марш на место!
Но но пролепетал Билл, вы ведь сказали, что я могу идти
Я интендант, и с капелланом не имею ничего общего! А сейчас быстро! выкладывай имя шпиона, укрыватель!
Но ведь священник обязан хранить тайну исповеди!
А он ее и не нарушал. Просто я ненароком подслушал ваш разговор! Он нажал красную кнопку на пульте. Сейчас явится военная полиция. Колись, вонючка, или я прикажу протащить тебя под килем без скафандра и на год лишу права посещения пивной. Имя!
Усер, всхлипнул Билл.
По коридору загрохотали тяжелые сапоги, и в тесную каюту вломились двое полицейских.
У меня для вас есть шпион, парни! ликующе объявил интендант.
Полицейские ощерились и с радостными воплями набросились на Билла. Бедняга рухнул на пол под градом палочных и кулачных ударов, обливаясь кровью, прежде чем интенданту удалось оттащить этих дебилов с чрезмерно развитой мускулатурой.
Да не тот!.. пытаясь отдышаться, выдавил офицер и бросил Биллу полотенце утереть кровь с лица. Это наш информатор, законопослушный патриот, герой, настучавший на своего приятеля по имени Усер, которого мы сейчас схватим и закуем в кандалы для допроса. Идем!
Полицейские подхватили Билла под мышки, и к тому времени, когда они добрались до кубрика предохранительных, ветерок от быстрого передвижения по коридорам привел его в чувство. Интендант приоткрыл дверь и просунул внутрь голову.
Привет, ребята! сказал он радостно. Усер здесь?
Усер оторвал взгляд от башмака, над которым трудился, расслабился и помахал рукой:
Э-э вот он я!
Взять его! рявкнул офицер, отпрыгивая в сторону.
Билл рухнул на пол, когда полицейские отпустили его и ворвались в каюту. Не успел он встать, как Усер был обездвижен и скован по рукам и ногам, но все равно продолжал улыбаться.
Э-э вы, верно, хотите, чтобы я и вам башмаки почистил?
Ты мне зубы не заговаривай, подлый шпион! рявкнул интендант и врезал кулаком прямо в лучащуюся улыбку. По крайней мере, попытался врезать, потому что Усер широко раскрыл рот и впился зубами в ударившую его руку, причем стиснул челюсти так крепко, что офицер никак не мог высвободиться.
Он меня укусил! завизжал интендант, тщетно дергаясь.
Полицейские, прикованные к рукам пленника, занесли дубинки, чтобы задать ему добрую трепку.
И в тот же миг макушка Усера откинулась в сторону.
Случись такое в обычной обстановке, все сочли бы это странным, но в конкретной сложившейся ситуации происшедшее показалось странным вдвойне. Все, не исключая и Билла, замерли и остолбенело глазели, как из открывшегося черепа Усера выбралась ящерица длиной дюймов семь и спрыгнула на пол, оставив на нем довольно солидную вмятину. У ящерицы были четыре крошечные ручки, длинный хвост, пасть новорожденного крокодила и кожа ярко-зеленого цвета. Точь-в-точь чинджер, только не семи футов, а семи дюймов!
Все люди вонючки! пропищала ящерица голосом Усера. Чинджеры не потеют! Да здравствуют чинджеры!
И юркнула через кубрик к койке Усера.
Всех будто парализовало. Предохранительные, видевшие, что случилось, сидели или стояли столбом, выпучив глаза, похожие на сваренные вкрутую яйца. Офицер-интендант был пригвожден к месту впившимися ему в руку зубами, полицейские лихорадочно силились отстегнуться от сковывавшего их движения неподвижного тела. Один лишь Билл, еле способный шевелиться после недавнего избиения, попытался схватить ящерицу. Крохотные коготки тут же впились ему в ладонь, а затем его со страшной силой швырнуло о стену.
Э-э получи, доносчик! проскрипел тоненький голосок.
Прежде чем кто-либо успел вмешаться, ящерица добралась до груды мешков, громоздящихся на койке Усера, раскрыла верхний и нырнула внутрь. Через миг послышалось жужжание, и из мешка вылетел блестящий космический корабль длиной в два фута. Он завис в воздухе посреди каюты, нацеливая нос в стену. Жужжание усилилось, и корабль рванулся вперед, пронзив металл с такой легкостью, будто переборка была сделана из раскисшего картона. Слышно было, как он продирается сквозь встречные преграды, и наконец с оглушительным грохотом корабль пробил наружную оболочку крейсера и умчался в космос. Засвистел вырывающийся воздух, завыли сирены.
Будь я проклят Интендант захлопнул отвалившуюся от изумления челюсть и завопил: Да оторвите же от меня эту штуку, пока она меня насмерть не загрызла!
Полицейские беспомощно дергались, надежно прикованные к безжизненному остову Усера. Наконец Билл догадался схватить свое атомное оружие и его стволом разжал все еще ухмыляющуюся пасть Усера, освободив руку офицера. При этом он воспользовался случаем и заглянул в открытую черепную коробку приятеля. Шов между черепом и крышкой проходил сразу же над ушами. Крышка крепилась на миниатюрных металлических петлях. Внутри вместо мозгов, костей и прочего находилась крошечная комната с пультом управления, малюсеньким креслицем, микроскопическими приборами и экраном, а также шкафчиком с прохладительными напитками. Усер оказался всего лишь роботом, а управляла им ящерица, сбежавшая на своем космическом корабле. Она как две капли воды походила на чинджера, вот только ростом была всего семь дюймов.
Эй! воскликнул Билл. Усер, оказывается, всего лишь робот, и управляла им ящерица, сбежавшая на своем космическом корабле! Она как две капли воды походила на чинджера, вот только ростом была всего семь дюймов
Семь дюймов, семь футов какая разница! буркнул офицер-интендант, оборачивая покусанный кулак носовым платком. По-твоему, мы обязаны сообщать каждому новобранцу, что противник смехотворно низкорослый и что обитает он на планете с тяготением десять «же»?.. Надо поддерживать боевой дух!
5
Теперь, когда выяснилось, что Усер чинджер, Биллу стало совсем одиноко. Задница Браун и раньше не отличался разговорчивостью, а сейчас замолчал окончательно. Поплакаться и то было некому. Среди обитателей кубрика Браун оставался единственным знакомым по учебному лагерю. Остальные держались особняком: стоило Биллу приблизиться, и они замолкали, бросая в его сторону подозрительные взгляды. Единственным развлечением этих людей была сварка. Свободное время они проводили, приваривая что-нибудь к полу, чтобы потом отпилить это «что-нибудь» и приварить снова в другом месте. Может показаться, что это не слишком увлекательный способ коротать время, однако они были довольны. Короче, Билл чувствовал себя не в своей тарелке и даже попытался жаловаться Усеру.
Полюбуйся, во что я влип по твоей милости, хныкал он.
Усер, нечувствительный к упрекам, безразлично ухмылялся.
Мог бы, по крайней мере, закрыть голову, когда с тобой разговаривают! возмутился Билл и захлопнул крышку. Однако лучше не стало. Усер по-прежнему только ухмылялся, но стоял уже в углу, надежно прикрепленный к полу магнитными подметками; солдаты развешивали на нем грязные рубашки и детали сварочных аппаратов. Торчал он так вахты три, пока наверху решали, что с ним делать. Наконец явился взвод полицейских с ломами, его взвалили на тележку и увезли невесть куда.
Счастливо! помахал ему Билл и продолжил чистку своих башмаков. Конечно, Усер был шпионом, но товарищ он был неплохой.
Задница Браун, по обыкновению, молчал, сварщики по-прежнему в свою компанию не принимали, и весь досуг Билл тратил на изобретение благовидных предлогов как бы избежать общения с его преподобием предохранительным Тэмбо. «Фанни Хилл» «гранд-дама» межзвездного флота все еще находилась на стационарной орбите: заканчивался монтаж ее маршевых двигателей. На борту делать было практически нечего, так как вопреки предсказанию предохранительного первого класса Сплина на овладение всеми тонкостями специальности у Билла ушло несколько меньше времени, чем того требовали многочисленные инструкции и предписания: вместо года, если говорить откровенно, хватило всего четверти часа. Билл слонялся по кораблю, всюду совал свой нос и даже подумывал, не навестить ли священника излить душу и поделиться сомнениями, но боялся зайти не вовремя. Уж очень не хотелось встречаться с офицером-интендантом. Заглядывал он так в каждый угол конечно, насколько позволяли военные патрули и однажды сквозь неплотно прикрытую дверь в каюту увидел лежащий на койке башмак.
Билл обмер, потрясенный и испуганный, едва не наделав в штаны. Дело в том, что башмак был ему знаком. И на смертном одре он узнал бы этот башмак. Он изучил его в мельчайших подробностях, изучил как свой личный воинский номер, который мог назвать с конца, с начала и с середины. Каждая деталь этого башмака врезалась в память с поразительной точностью от змеевидной шнуровки на голенищах, по слухам сработанных из человеческой кожи, до рифленых подметок, испачканных ржавыми пятнами, скорее всего кровью новобранцев. Это был башмак сержанта Сгинь Сдохни!