Она задумалась, вздохнула и обратилась к нему с какой-то жалостью в голосе.
Необъятность темы, которой вы меня увлекли, полностью вытеснила из меня мою! Ваша небесная; моя прискорбно человеческая! И меньшее должно уступить место большему.
Но важно ли это в человеческом смысле, не считая макрокосмических масштабов? спросил он, наконец привлеченный ее манерой; ибо он начал понимать, несмотря на свое предубеждение, что у нее действительно что-то было на уме.
Это так же важно, как обычно важны личные неприятности.
Несмотря на свое предвзятое мнение, что она пришла к Суитэну как работодатель к иждивенцу, как хозяйка к пажу, она вступала с ним в доверительные отношения. Его обширные и романтические устремления придавали его личности силу и обаяние, которые она не могла не почувствовать. В присутствии необъятностей, низведенных его молодым умом как бы свыше на ее разум, они подсознательно становились равными. Более того, у леди Константин была врожденная склонность меньше зацикливаться на своем неизменном положении леди графства, чем на своих мимолетных эмоциях как женщины.
Но я отложу дело, которое пришла поручить вам, продолжила она, улыбаясь. Я должна пересмотреть его. Теперь же мне пора возвращаться.
Позвольте мне проводить вас через лес и поля?
Она не сказала ни внятного «да», ни «нет»; и, спустившись с башни, они прошли между елями и пересекли вспаханное поле. По странному совпадению, когда они приблизились к Большому Дому, он заметил:
Возможно, вам будет интересно узнать, леди Константин, что та звезда среднего размера, которую вы видите вон там, низко на юге, находится точно над головой сэра Блаунта Константина в центре Африки.
Как странно, что вы это сказали! ответила она. Вы затронули ту самую тему, о которой я пришла поговорить.
По семейному делу? удивленно переспросил он.
Да. Каким незначительным оно кажется теперь, после нашей астрономической грандиозности! И все же, когда я шла к вам, это настолько превосходило обычные вопросы моей жизни, как тема, к которой вы меня подвели, превосходит эту. Но, добавила она с легким смешком, я попытаюсь опуститься до таких эфемерных пустяков, как человеческая трагедия, и все объясню, раз уж я пришла. Дело в том, что мне нужен помощник: ни одна женщина никогда не желала большего. Уже несколько дней я мечтаю о надежном друге, который мог бы отправиться за меня с тайным поручением. Необходимо, чтобы мой посланник был образован, умен, нем, как могила. Дадите ли вы мне торжественное обещание относительно последнего пункта, если я доверюсь вам?
Самым решительным образом, леди Константин.
Ваша правая рука на договоре.
Он протянул ей свою и поднес ее руку к губам. В дополнение к его уважению к ней как к хозяйке поместья, в этих отношениях было и восхищение двадцатилетнего ее двадцатью восемью или девятью годами.
Я доверяю вам, сказала она. Теперь, помимо вышеуказанных условий, особенно необходимо, чтобы мой поверенный знал сэра Блаунта Константина, когда тот был дома. Ибо поручение касается моего мужа; я очень встревожена тем, что слышала о нем.
Мне действительно жаль это знать.
В приходе есть только два человека, которые соответствуют всем условиям, мистер Торкингем и вы. Я посылала за мистером Торкингемом, и он пришел. Но я не смогла рассказать ему. В последний момент я почувствовала, что он этого не сделает. И я пришла к вам, потому что думаю, что вы справитесь. Дело вот в чем: мой муж заставил меня и весь мир поверить, что он в Африке, охотится на львов. Я получила таинственное письмо, в котором сообщается, что его видели в Лондоне при весьма странных обстоятельствах. Я хочу убедиться в истинности этого. Вы отправитесь в поездку?
Лично я бы пошел на край света ради вас, леди Константин, но
Никаких «но»!
Как я могу уехать?
Почему бы и нет?
Я готовлю работу о переменных звездах. Есть одна из них, которую я особенно наблюдаю уже в течение нескольких месяцев, и на ней в основном зиждется моя главная гипотеза. До сих пор её называли нерегулярной; но я обнаружил периодичность в ее, так называемых, нерегулярностях, которая, если ее доказать, добавила бы несколько очень ценных фактов к тем, которые уже известны по этому вопросу, одному из самых интересных во всей астрономии, сбивающих с толку и наводящих на размышления. Теперь должно произойти ее внезапное изменение на этой неделе, или, самое позднее, на следующей, и для подтверждения моей теории я должен следить каждую ночь, чтобы не пропустить его. Вы видите причину моего отказа, леди Константин.
Молодые люди всегда такие эгоистичные! сказала она.
Если я уеду сейчас, это может погубить весь мой годовой труд! возразил юноша, сильно обиженный. Вы не могли бы подождать две недели?
Нет-нет. Прошу вас, забудьте, что я просила вас. У меня нет желания причинять вам неудобства.
Леди Константин, не сердитесь на меня! Сделаете вы вот что: присмотрите за звездой, пока меня не будет? Если вы готовы сделать это с усердием, я поеду.
А это не доставит много хлопот?
Это доставит некоторые хлопоты. Вам придется приходить сюда каждый ясный вечер около девяти часов. Если вечером небо не будет ясным, тогда придется прийти в четыре утра, если к тому времени тучи рассеются.
Нельзя ли принести телескоп ко мне домой?
Суитэн покачал головой.
Возможно, вы не заметили его реальных размеров, и что он закреплен на станине? Я не мог позволить себе купить экваториал17, и мне пришлось соорудить устройство собственного изобретения, чтобы оно в какой-то мере отвечало назначению экваториала. Его можно было бы передвинуть, но я бы предпочел к нему не прикасаться.
Что ж, я буду приходить к телескопу, продолжила она с не совсем игривой интонацией. Вы самый невоспитанный юноша, которого я когда-либо встречала; но, полагаю, я должна отнести это на счет науки. Да, я буду приходить в башню в девять часов каждый вечер.
И в одиночестве? Я бы предпочел, чтобы мои занятия оставались неизвестными.
И в одиночестве, ответила она, потрясенная его непреклонностью.
Вы не пропустите утреннее наблюдение, если это будет необходимо?
Я дала свое слово.
И я даю свое. Полагаю, мне не следовало быть таким требовательным! Он говорил с тем внезапным эмоциональным ощущением собственной незначительности, которое делало возможными эти смены настроения. Я поеду куда угодно сделаю для вас все, что угодно сию же минуту завтра или в любое время. Но вы должны вернуться со мной в башню, и позвольте мне показать вам процесс наблюдения.
Они вернулись обратно по своим следам, оставляя на нежном инее отпечатки ног, в то время как две звезды в созвездии Близнецов смотрели сверху вниз на них сквозь деревья, как будто проводя между собой и ими аналогию. На башне были даны соответствующие инструкции. А когда все закончилось, и он снова проводил ее к Большому Дому, она сказала:
Когда вы сможете начать?
Сейчас, ответил Суитэн.
Тем лучше. Отправляйтесь с ночной почтой.
V
На третье утро после отъезда молодого человека леди Константин с тревогой открыла почтовую сумку. Хотя она и встала раньше четырех часов и направилась к башне в сером полумраке, когда каждая травинка и веточка были покрыты инеем, она не чувствовала усталости. Ожидание прогнало с первым криком петуха тяжесть в ее глазах, которую апатия не могла рассеять весь прошлый день.
Там было, как она и надеялась, письмо от Суитэна Сент-Клива.
«ДОРОГАЯ ЛЕДИ КОНСТАНТИН, я вполне преуспел в своей миссии и вернусь завтра в 10 часов вечера. Надеюсь, Вы не ошибались в наблюдениях. Глядя на звезду через театральный бинокль в воскресенье вечером, мне показалось, что произошла какая-то перемена, но я в этом не уверен. Ваших записок за этот вечер я ожидаю с особым нетерпением. Пожалуйста, не пренебрегайте записывать все примечательные изменения как по цвету, так и по интенсивности; и будьте очень точны в отношении времени, которое корректируйте так, как я Вам показал. Дорогая леди Константин, искренне преданный вам,
СУИТЭН СЕНТ-КЛИВ»
Ни одного слова в письме о ее поручении; все его мысли заняты только одной астрономической темой. Он преуспел в своей миссии, и все же не дал ответа «да» или «нет» на главный вопрос действительно ли ее муж скрывается в Лондоне по указанному ею адресу. «Когда-нибудь было ли что-нибудь более раздражающее!» воскликнула она.
Однако ждать оставалось не долго. Его путь домой лежал в двух шагах от особняка, и хотя по определенным причинам она запретила ему приходить в столь поздний час, она легко могла перехватить его по пути. В двадцать минут одиннадцатого она вышла на подъездную аллею и замерла в темноте. Семь минут спустя она услышала шаги и вскоре увидела его силуэт в просвете между деревьями. В одной руке у него был саквояж, на другой пальто, а под мышкой сверток, который, судя по тому, как он его держал, был очень ценным.
Леди Константин? тихо спросил он.
Да, отвечала она, в волнении протягивая обе руки, хотя он явно не ожидал, что она протянет ему хотя бы одну.
Вы наблюдали за звездой?
Я расскажу вам все в подробностях, но, молю вас, сначала ваше поручение!
Да, все в порядке. Вы наблюдали каждый вечер, не пропуская ни одного?
Я забыла пойти дважды, пробормотала она с раскаянием в голосе.
О, леди Константин! вскричал он в ужасе. Как вы могли так поступить! Что же мне делать?
Пожалуйста, простите меня! Действительно, я ничего не могла с этим поделать. Я наблюдала и наблюдала, и ничего не происходило; и вот каким-то образом моя бдительность ослабла, когда я стала понимать, что со звездой, скорее всего, ничего не произойдет.
Но само обстоятельство, что ничего не происходило, с каждым днем делало это все более вероятным.
Вы видели умоляюще начала она.
Суитэн вздохнул, приземлил свои мысли к подлунным вещам и вкратце рассказал историю своего путешествия. Сэра Блаунта Константина не было в Лондоне по адресу, присланному ей анонимно. Это была ошибка. Человека, которого видели там, Суитэн разыскал. Он сильно походил на сэра Блаунта, но был незнакомцем.
Как я могу вознаградить вас? воскликнула она, когда он завершил рассказ.
Никак, разве только выразив мне свои добрые пожелания в том, о чем я собираюсь рассказать вам про себя лично. Он говорил тоном таинственного ликования. Этот сверток принесет мне славу!
Что это?
Мощный объектив для большого телескопа, над которым я так хлопочу! Такой великолепной помощи науке еще никогда не было в этом графстве, можете не сомневаться.
Он достал из-под мышки тщательно завернутый сверток, который по форме представлял собой круглый плоский диск, похожий на обеденную тарелку, завернутую в бумагу.
Продолжая объяснять свои планы более подробно, он направился с ней к двери, через которую до этого она вышла. Это была маленькая боковая калитка в стене, отделявшей открытый парк от садовых террас. Прощаясь с ней, он на мгновение положил саквояж и сверток на каменную балюстраду. Затем он повернулся и, схватив в темноте свою сумку, столкнул сверток с перил. Тот с грохотом упал на мощеную дорожку с высоты в десять или дюжину футов.
О, святые небеса! вскрикнул он в отчаянии.
Что?
Мой объектив разбит!
Он дорого стоит?
Он стоил все, что у меня было!
Он сбежал вниз по ступенькам на лужайку, леди Константин последовала за ним, а он продолжал:
Это великолепный восьмидюймовый первоклассный объектив! Я воспользовался своей поездкой в Лондон, чтобы купить его! Шесть недель я делал трубу из фрезерованной доски; и поскольку у меня не хватало двенадцати фунтов на линзу, я одолжил их у своей бабушки из ее последней годовой выплаты по ренте. Что может произойти, то обязательно случится!
Может быть, она цела.
Он пошарил по земле, нашел сверток и встряхнул его. Изнутри донесся щелкающий звук. Суитэн хлопнул себя ладонью по лбу и принялся ходить взад и вперед как сумасшедший.
Мой телескоп! Я ждал этого объектива девять месяцев. Теперь возможность установить действительно мощный инструмент упущена! Это слишком жестоко как такое могло случиться!.. Леди Константин, мне стыдно за себя перед вами. Но, леди Константин, если бы вы только знали, что значит для человека, занимающегося наукой, когда у него в последний момент отнимают средства для обоснования теории! Я против всего мира; но когда на стороне мира, помимо его природной силы, случайности какие у меня могут быть шансы!
Молодой астроном прислонился к стене и замолчал. В этой борьбе с неблагоприятной судьбой его страдания были схожи по силе и своему характеру со страданиями Палисси́18.
Не расстраивайтесь так, прошу вас, не расстраивайтесь! уговаривала леди Константин. Это ужасно прискорбно! Я вам искренне сочувствую. Может, можно его починить?
Починить? Нет, нет!
Вы не можете еще немного поработать со своим нынешним?
Он совершенно посредственный, дешевый и просто плохой!
Я достану вам другой, да, действительно, достану! Позвольте мне достать для вас еще один такой и как можно скорее. Я сделаю все, чтобы помочь вам выпутаться из вашей беды, потому что мне очень хочется увидеть вас знаменитым. Я знаю, что, несмотря на это несчастье, вы станете великим астрономом! Подойдите же и скажите, что я могу купить вам новый.
Суитэн взял ее за руку. Он не верил своим ушам.
* * * * *
Несколько дней спустя в Большой Дом прибыла маленькая коробочка необычного вида. Она была адресована леди Константин и имела пометку: «с большой осторожностью». Леди распаковала ее и отнесла в свой маленький кабинет; а после обеда, одевшись для прогулки, она достала из коробочки бумажный сверток, похожий на тот, с которым произошел несчастный случай. Его она спрятала под своим плащом, как будто украла, и, медленно пройдя через лужайку, вышла через маленькую дверь, о которой говорилось выше, и вскоре уже спешила в направлении колонны Рингс-Хилл.
В тот день ранней весны над головой сияло яркое солнце, и его лучи изливали непривычное тепло на юго-западные стороны, при этом тенистые места все еще сохраняли вид и ощущение зимы. Грачи уже начинали строить новые гнезда, а, может, чинить старые и громко звали соседей высказать свое мнение о трудностях в их архитектуре. Леди Константин свернула было со своего пути, как будто решила пойти к дому, где жил Суитэн; но, поразмыслив, направила свои шаги к колонне.
Приблизившись к ней, она посмотрела наверх; но из-за высоты парапета там не было видно никого, кто не стоял бы на цыпочках. Однако она решила, что ее юный друг, возможно, увидит ее, если он там, и спустится; а в том, что он там, она вскоре убедилась, обнаружив дверь незапертой, а ключ находящимся внутри. Никакого движения, впрочем, сверху до ее ушей не доносилось, и она начала подниматься.
Тем временем дела наверху колонны развивались следующим образом. День был на редкость погожий, Суитэн поднялся наверх около двух часов и, усевшись за маленький столик, самостоятельно им сконструированный, начал перечитывать свои записи и просматривать разные астрономические журналы, которые он получил утром. Солнце пекло в полом пространстве крыши, как в бане, а боковые стенки защищали от малейшего ветерка. Хотя внизу был февраль, на календаре колонны стоял май. Такое состояние атмосферы и тот факт, что вчера он продолжал свои наблюдения до двух часов ночи, вызвали у него по истечении получаса непреодолимое желание спать. Расстелив на свинцовой площадке толстый ковер, который он держал наверху, Суитэн прилег к парапету и вскоре впал в забытье.
Минут через десять после этого с винтовой лестницы донесся тихий шелест шелковых одежд, потом, нерешительно продвигаясь вперед, он достиг отверстия, в котором тут же появилась фигура леди Константин. Сначала она не заметила его присутствия и остановилась, чтобы осмотреться. Ее взгляд скользнул по его телескопу, теперь зачехленному, его столу и бумагам, его стулу для наблюдений и его приспособлениям для наилучшего преодоления недостатка приборов. Было тепло, солнечно и тихо, за исключением одинокой пчелы, которая каким-то образом забралась внутрь колонны, и теперь вопросительно пела, не в силах понять, что подъем был ее единственным способом спастись. В следующее мгновение леди Константин увидела астронома, лежащего на солнце, как матрос у грот-мачты.