Мужчина! Можно вам два слова сказать? заговорщицки обратился к мне сержант.
Я кивнул, и этот здоровяк, подхватив меня под руку, отвел в сторонку и тихо сказал:
Вам бы батюшке показаться надо. У моего тестя такая же шляпа была. Глаза закатит и давай чёй-то балаболить. Помер! сказал он и для убедительности кивнул головой. А батюшка потом сказал, что одержим был. Даже когда соборовали, его выгибало, и матом ругался.
Спасибо вам огромное. Думаете мне надо? совершенно серьезно спросил я. С одной стороны мне было смешно, а с другой сердце наполнилось таким теплом и любовью к этому парню, что хотелось его обнять и прижать к своей груди.
Чую надо! Уж больно страшно было смотреть на вас И говорили явно не по-человечески.
Я шел по набережной и ел мороженое. Мне было очень хорошо на сердце. Тепло и светло. Был бы я разведчиком, спалился бы ни за понюшку табаку. Как радистка Кэт из «Семнадцати мгновений». А так за дурачка приняли или за одержимого. Ну с этим жить можно. Дурачков и одержимых сейчас пруд-пруди. Я по телевизору видел.
В следующий раз буду осмотрительнее и отлучаться из этого мира стану только из дому или под надзором Глаши.
А теперь мне предстояло разобраться в самом главном как различать заблудших и спящих человеков от тех, кто не предназначен к вечности? И самое важное возможно ли это как-то изменить? Комсомольский максимализм хотел счастья для каждого.
Обана! воскликнул я, чем изрядно напугал стайку девчушек с цветными волосами, одетых в какие-то чёрные бесформенные одежды. Далее я продолжил уже про себя: А откуда же они берутся эти человекообразные? Вот в чем вопрос. Каков механизм?
02. Чума на оба ваших дома
Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему
В. Шекспир «Ромео и Джульетта»
Глаша сидела на диване в нашей гостиной и, согнувшись пополам, хохотала. Это было просто неприлично и немного обидно. Она сегодня только вернулась из поездки к родителям и на ее вопрос, как дела? я рассказал ей о своих похождениях на набережной. Нет! Не рассказал! Не успел попросту. Когда повествование дошло до упоминания ангельского рыжего росгвардейца, который пытался со мной поговорить по-английски, собственно, сам рассказ и прервался. Продолжать было бессмысленно. Глаша прыснула хохотом. Правда, сначала она пыталась сдерживаться, но после заряд здорового смеха вырвался на просторы, и загнать его назад было невозможно. Каждая моя новая фраза вызывала очередной приступ веселья. Я понял! Она параллельно «смотрела» мой рассказ. И если основную часть истории она восприняла крайне серьезно, то вот финал выбил ее из колеи
Ладно! Тебе надо отдохнуть с дороги. Потом тебе все расскажу. решительно подытожил я.
Нет! задорно пропищала Глафира. Я эту чашу должна испить до дна. И я не отстану от тебя, пока ты мне все не расскажешь.
Ну смотри. мучимый сомнениями согласился я и продолжил.
Глаша старалась изо всех сил соблюсти серьезность, и, когда я окончил свой рассказ, она почти успокоилась.
Ну ты додумался, где медитировать.
А что тут такого? Сидит обритый налысо дядька на лавке, глаза закрыл спросил я.
Ага! И орет на арамейском. Ещё и на древнем его варианте. Действительно, что тут такого?
Я не орал сказал я неуверенно.
Ты свой голос слышал, когда молишься? насмешливо подтрунивала меня Глаша. Труба иерихонская Ладно! Обошлось и хорошо.
Я вздохнул и пожал плечами. Что тут было говорить. Глупо вышло.
Может, все же последуешь совету полицейского? сказала Глафира совершенно серьезно.
Какому совету? спросил я удивленно.
Ну к батюшке сходить. Показаться. все так же серьезно предложила Глаша. И только веселые огоньки в ее глазах выдавали насмешку. Ну что ты? Девушку бить!? Где тебя воспитывали? заверещала она, когда я начал ее лупить бархатной подушечкой, которая давно прижилась на нашем диване. Подушечка было настолько легкой, что травмировать могла только больное самолюбие.
После небольшой потасовки мы угомонились и сели кушать. К возвращению Глафиры я приготовил пасту в сырно-сливочном соусе с кусочками курицы и ветчины вперемешку. Это было совершенно проходное блюдо. Гибрид пасты Альфредо и пасты-пене. Блюдо, посыпанное сверху пармезаном и украшенное листиками зеленого базилика, было сметено могучим ураганом, и мы перебрались снова в гостиную, чтобы обсудить текущие дела.
Так ничего и никого особо срочного. докладывал я. Единственное Помнишь Лусинэ из Сочи?
Это та армянка, у которой сынок одержим? припоминала Глаша.
Да! Только сынку под тридцать, и у них серьезные проблемы. подтвердил я. Парень практически невменяемый. И она хочет его привезти к нам в Самару.
Как зовут сына? задумчиво спросила Глафира.
Аршак. Насколько я понял, Лусинэ воспитывала его одна. Без отца. добавил я. Вообще у нее два сына. Аршак старший.
Там проблемы со всех сторон. задумчиво ответила Глаша и добавила: Надо же какое проклятие. Просто тьма вокруг этого парня.
Ладно! И не такое бывало. ответил я, не желая погружать Глашу в клиентские проблемы сразу по приезду. Еще успеется.
Мы поднимались по лестнице на второй этаж. Глаша шла впереди, а я отстал от нее на три ступеньки. Поскольку я смотрел под ноги, то совершенно неожиданно уткнулся Глаше в спину.
Упс! только и успел сказать я. Матерь Божья заступница! вырвалось у меня, когда я увидел ожидающих нас Лусинэ с сынком.
Сынок был на пол головы выше меня и в два раза шире в плечах. Несмотря на немного оплывшее тело, были видны его переливающиеся стальные мышцы. Аршак весил наверняка более ста пятидесяти килограммов, и все это тельце украшала огромная голова с непосредственными детскими глазами. Он улыбался. И эта улыбка наводила ужас. Почему-то в голове проплыла картинка, как этот парень, не меняя выражения лица, откручивает своей маме голову.
Здравствуйте! ответил я, буквально схватив себя в руки. Подождите несколько минут, мы подготовим офис к приему.
Конечно, конечно! мягким грудным голосом сказала Лусинэ, и мальчик-гигант отошёл в сторону, чтобы нас пропустить.
Мы с Глашей, закрыв за собой дверь, взглянули друг на друга.
Глаша! Если он начнёт бузить, нам всем тут крышка. спокойно и твёрдо сказал я. Потому, когда буду молиться, сядь у двери и, если что, беги.
Ага! Сейчас! Я тебя не брошу. с вызовом сказал она. потом задумалась и добавила: Честно! Я не знаю, что делать! Он неимоверно силён. Я о бесе. А имея в своей власти такую силищу, он может здорово начудить.
Я задумался и выпалил на одном дыхании:
У меня есть план! Снимаем занавески, вяжем из них канат, спускаемся из окна и валим из города. Поедем в Сибирь к Максимилиану. Там заляжем на полгода, после вернёмся, когда все уляжется. при этом я был совершенно серьёзен.
Глаша воткнула в меня недоуменный взгляд. Потом стукнула кулачком в живот.
Я серьезно! выпалила она.
Я тоже! хохотнул я в ответ. Ладно! Давай доверимся Боженьке. Авось не даст пасть смертью героев. В конце концов, Он сам его привёл. Вот пусть и выкручивается.
Я открыл дверь и, молясь про себя, пригласил гостей пройти в приемную. Лусинэ зашла первой и стала осматриваться. По большому счету, ехала она наобум. Устав от безысходности и не имея надежды, по рекомендации знакомой начиталась отзывов в интернете и буквально напросилась к нам на прием. Честно говоря, мы с Глашей всегда против таких приездов. Лучше искать помощи на месте. Тут очень важно, чтобы помощь, особенно в таких случаях, была под рукой. В ситуации с Лусинэ и ее сыном это было особенно важно, потому как проклятие было родовым и такое, что вот так на раз-два не прокачаешь. Тут нужна длительная системная работа. Но Лусинэ нас уговорила.
За Лусинэ, на мгновенье зависнув в дверях, зашел, согнув голову, чтобы не стукнуться о притолоку, Аршак. Я, честно говоря, думал, он вообще не войдёт, потому как дверь была промолена, и никто со злым умыслом пройти в нее не мог. Но это не касалось бесов. Если бы я им запретил входить, то зачем мы нужны? И тем не менее его бес почуял защиту.
Одевайте бахилы, присаживайтесь. Сейчас мы вас возьмём. сказал я.
Мне нужен был тайм-аут. Небольшой. Но без него никак. Когда гости расположились на диване, который издал бессильный стон под тяжестью Аршака, я спросил:
Как доехали? Где поселились?
Пока Лусинэ рассказывала о своих приключениях, я начал молиться. Про себя тихо, но уверенно я оплетал демона, живущего в теле этого гиганта. Аршак ерзал на диване, глаза блуждали по сторонам. Он совершенно не мог понять, что с ним происходит и к чему готовиться. Обычно внутренний голос подсказывал, давал советы, наставлял. А тут тишина. В его голове было непривычно тихо. Вакуум.
Аршак! вдруг неожиданно спросил я, Ты книги читать любишь? мне надо было переключить его внимание с внутреннего мира на внешний.
Кто? Я? встрепенулся парень. Не-е-е. Не очень. Я кино смотрю.
Пока он рассказывал какой последний фильм посмотрел, я окончательно спеленал беса и почувствовал, что Глаша сейчас выйдет из кабинета и позовёт нас. Я знал, что она там у себя тоже не теряет даром времени, готовит почву для освобождения и ищет бесовские крючки и узлы, которыми этот демон привязан к несчастному гиганту.
Проходите! как всегда, с улыбкой и радушием сказала Глаша, распахнув дверь.
Гости синхронно встали и вошли. Диван в кабинете под весом армянского Гаргантюа5 исполнил арию задавленного павлина, а я сел на свой дежурный стульчик у двери, и мы все уставились на Глафиру.
Лусинэ! Как я понимаю, ваш супруг умер давно? полуутвердительно, полувопросительно сказала Глафира.
Да! Очень. Я была беременна младшим сыном, когда его застрелили.
Лусинэ, невзирая на возраст и печать страданий, которую наложила на нее судьба, была красивой женщиной. Мягкий грудной голос, внешнее спокойствие и достоинство вызывали уважение. Ее внешность не портил даже немного на мой взгляд великоватый нос. Но за внешней маской опытный человек легко усмотрел бы тяжелое горе, мучения и страдания, выпавшие на ее долю.
Нам знакомо такое состояние. Мы часто сталкиваемся с судьбами людей, находящимися под постоянным давлением. Ни одного дня мира и покоя, ни продыху, ни вздоха. Сплошные несчастья, перетекающие из одного в другое и вытекающие друг из друга. Мало кто не ломается и выдерживает такое давление. Но всякое давление имеет свои причины и свои цели. В случае Лусинэ и Аршака необходимо было понять, что окунуло их в несчастья и беды.
А знаете, сказала Глаша, обращаясь к Лусинэ, пусть Павел и Аршак поболтают в приемной, а мы с вами поговорим.
Я махнул богатырю рукой, и мы молча вышли из кабинета.
Лусинэ! Скажите, есть хоть один аспект или событие в вашей жизни, когда бы вы не обращались к гадалкам и колдунам?
К колдунам? опешивши от услышанного и немного даже отшатнувшись, тихо спросила женщина. Ну-у-у не знаю. Но у нас так принято. Моя бабушка и мама, сколько я себя помню, гадали на кофе. И на картах. К ним даже знакомые и соседи приходили с вопросами. И они им помогали.
Только гадали? жестко и настойчиво спросила Глафира.
Не только потупила глаза Лусинэ.
Понятно! То есть весь спектр услуг.
Не-е-ет! На зло они никогда ничего не делали. с жаром проговорила Лусинэ. Они были глубоко верующими и в церковь ходили постоянно.
Понятно! оборвала Глафира. Давайте поговорим о вашем муже. Как я понимаю, он был авторитетным человеком.
Да! Очень! Его все уважали и знали. сказала Лусинэ с гордостью. Он был очень добрый. Всем помогал. К нему все родственники обращались. Соседи. Помогал каждому. Кому деньгами, кому советом. Заступался за них. Он же был очень известным спортсменом. Призером многих чемпионатов. Вот только на олимпиаду не попал. Ну там такие интриги были
Хорошо! Я поняла. То есть ваш супруг был криминальным авторитетом.
ну, наверно. Можно и так сказать. тихо проговорила Лусинэ.
И на нем была кровь. И немало. задумчиво проговорила Глаша. Понимаете, Лусинэ, при таких обстоятельствах особо удивляться, что Ваши дети родились под проклятием, не стоит. С одной стороны, колдовство. А с другой кровь. Я бы сказала кровища, поломанные судьбы, искалеченные жизни. Я понимаю 90-е годы. Но как это может отменить духовные законы?
Но он был очень хороший. Справедливый. Честный. запричитала женщина, прижав к груди руки.
Лусинэ! Для очень узкого круга людей ваш супруг был благодетель. А для остальных он был страх и ужас. Я вот хочу в чем разобраться Ваш муж умер мучительной смертью. И это как бы должно искупить его вину и снять проклятие с его детей. Ну, по крайней мере, большую часть Глафира задумалась.
Лусинэ хотела что-то сказать, но Глаша сделала жест рукой, и та затихла. Глафира погрузилась в глубокие думы. Как бы все было очевидно. По крайней мере, три поколения женщин шалили колдовством и гаданиями. Отец мальчика был бандит и имел за собой кровавый шлейф. И сын у них родился уже будучи одержимым демоном. Там и со вторым ребенком не все просто. Но это цветочки по сравнению с Аршаком. Важен сейчас был только Аршак и проклятие, концентрированно вылившееся в нем. Она встала, открыла дверь и пригласила нас с мальчиком присоединиться. Я очень обрадовался. Потому как особо говорить с парнем было не о чем, и я увлёк его пересказами просмотренных фильмов. Ему это доставляло удовольствие, и меня не напрягало. Пока дамы шептались в кабинете, передо мной неслись космические корабли, коварные пираты, продажные полицейские и жаркие красавицы.
Павел! Я пока не до конца разобралась с проблемой Аршака. Но в общих чертах многое понятно. Мне надо больше времени. задумчиво, скорее себе, чем нам, сказала Глаша. Ты сейчас помолись за Аршака, чтобы они хоть нормально до завтра дотянули. А я вечером и утром буду молиться, чтобы разобраться в этом досконально. Есть тонкие моменты, которые мне пока не ясны.
Ну что? Помолимся? спросил я, глядя Аршаку в глаза. Мама! Вы не против, чтобы я помолился за вашего сынка? не давая опомниться парню, и не дожидаясь его ответа. Но и глаз с него не спуская.
Конечно, конечно! женским чутьем поняв мою игру, быстро ответила Лусинэ.
Аршак! Я сейчас буду молиться о тебе
А мне что делать? перебил меня парень.
Ничего делать не надо. Просто сиди и смотри на меня властно сказал я. Взгляд не отводи. Это важно!
Я посмотрел в его глаза. Там медленно, но неотвратимо начала проглядываться тьма. Бес пытался разорвать наложенные узы и получить власть над телом. Этого допускать было нельзя. По опыту я знал, что даже маленький ребенок, которым овладел бес, может проявить виртуозную ловкость и совершенно нечеловеческую, животную силу. Глядя же на руки Аршака, которые были похожи на руки штангиста-тяжеловеса, огромные кулачищи и плечи косой сажени, было страшно представить, что бес мог натворить, овладев таким телом. Мы бы все втроём больше трех секунд не продержались. Три удара тюк-бум-трах и три обездвиженных тельца по углам ринга. Лежим, отданные на милость победителя.
Я начал молитву. Задача была простой. Насколько возможно истончить тело беса, изъять по максимуму его естество, ослабить донельзя, и то, что останется, связать крепко-накрепко. Минимум на сутки. Полностью не разобравшись в причинах такого уникального, можно сказать, одержания, освободить парня все равно не получится. Ему, безусловно, станет легче, и он сможет наконец-то быть собой. Чувствовалось, что парень-то хороший, добрый, любящий маму и брата, но пройдет немного времени, и медленно, но верно все вернется. И, вероятно, в худшей, более уродливой форме.