Однако тень убийцы с 44-м калибром нависла надо всем.
В течение предыдущих двенадцати месяцев убийца наносил удары по отдаленным районам города: убил шестерых и ранил семерых из фирменного мощного пистолета. Полиция Нью-Йорка была вовлечена в самый масштабный розыск в истории. Маньяк дразнил их письмами. «Я Монстр Вельзевул Тучный бегемот, писал он. Я люблю охотиться. Рыскать по улицам в поисках честной дичи вкусного мяса». И все же полиция до сих пор не могла поймать его.
Девочки перекрашивали волосы в светлые тона (почти все жертвы убийцы с 44-м калибром были брюнетками), а мальчиков предупреждали, чтобы они не водили подружек на аллеи влюбленных излюбленные «охотничьи угодья» маньяка. Мои сестры еще недостаточно повзрослели, чтобы ходить на дискотеки, но я помню, как они были напуганы. Я помню, что мы все были напуганы.
Наш пригородный кусочек рая, угнездившийся посреди двухэтажных домов, примыкающих к знаменитым подразделениям Левитта, построенным для солдат, вернувшихся со Второй мировой войны, раскололся. По большей части у меня остались лишь смутные воспоминания о том времени. Например, как я жду у двери, забранной сеткой от насекомых, возвращения папы с работы. Игрушечные фигурки в детском магазине Toys «R» Us. Песня «Не разбивай мне сердце» Элтона Джона и Кики Ди, доносящаяся из жестяных динамиков нашего светло-голубого автобуса «Фольксваген». Все эти воспоминания нечеткие, выцветшие, туманные снимки в моем сознании.
Впрочем, в цвете вспоминается 11 августа 1977 года, то есть следующий день после того, как поймали Сына Сэма, убийцу с 44-м калибром, Дэвида Берковица. Я помню первую полосу газеты с огромными буквами: «МЫ ЕГО ПОЙМАЛИ», кричащими в верхней части первой страницы. Это был тот самый парень, который убивал людей. Парень, который думал, что преступления навсегда сойдут ему с рук, но полицейские все равно его взяли.
Что мне запомнилось лучше всего, так это странное чувство облегчения во всем моем доме, во всем городе. Это были не куклы «Маппетс» и не супергерои. События происходили по-настоящему. Хаос вернулся к порядку. В мире все наладилось.
Мне нравилось это чувство.
* * *
Мой отец никогда не уклонялся от того, чтобы рассказать мне о чем-либо. Казалось, в нем под три метра росту, бицепсы размером с футбольный мяч, яркие светло-голубые глаза и усы, заставлявшие окружающих думать, что он полицейский (а в действительности папа не любил полицейских). Дебошир и драчун, грудь как бочка, он сбежал из дома в пятнадцать, отсидел срок за то, что ударил по физиономии детектива, позже подсел на героин, но смог вытащить себя из бездны и превратиться в трудолюбивого семьянина.
Каждый день после школы я проводил время один в подвале, в компании Чубакки, Солдата Джо и Человека на шесть миллионов долларов. Я ждал, когда папа вернется домой. Он прибудет в районе пяти вечера, покрытый пылью от шлифовки свинцовой краски с домов богатых людей в Грейт-неке или в Гарден-сити, быстренько примет душ, откроет пиво «Будвайзер», может, выпьет «Дарвон»[3], если голова разрывается от мигрени, упадет в кресло и возьмет «Ньюсдей». В шесть вечера телевизор был настроен на седьмой канал, на программу «Новости очевидцев ABC». Папа читал газету от корки до корки, новости с экрана шли фоном, и он отвлекался от прессы, чтобы поверх газеты взглянуть на наш шестидесятисантиметровый телевизор марки RCA, если ведущий Роджер Гримсби говорил нечто, его интересующее.
Я сидел на ковре, разыгрывал приключения с фигурками и машинками «Мэтчбокс»: Скри-и-и-и-и-и-и! Бац! Бах! Бам! Бам! Бам!
Мои звуковые эффекты были громче, чем нужно. С каждым «бац!» я поднимал глаза, поглядывая, смотрит ли на меня отец сверху вниз. Иногда смотрел, но бо́льшую часть времени он был глубоко погружен в некую историю. Обычно криминальную. Когда он бросал взгляд на меня, то пересказывал маленькие кусочки информации, то есть вбивал в мой мозг невыдуманные жертвы и злодеев наряду со Скуби-Ду и Чудо-близнецами.
«Билли, глянь на этого парня», сказал он однажды и показал фотографию Джона Пью, тринадцатилетнего мальчика разносчика газет, которого нашли забитым до смерти в лесу за начальной школой Догвуда в Смиттауне. Вскрытие показало, что Пью подавился камешками, которые ему засунули в горло.
Посмотри-ка на этих больных ублюдков, говорил он в другой день и показывал мне пятерых бандитов, которые ворвались на вечеринку в Плейнвью, изнасиловали двух женщин, помочились на гостей и сбежали с восемью тысячами долларов наличными и драгоценностями, а затем ворвались в закусочную «Сикрест» на Глен-Коув-роуд. Там они приказали посетителям раздеться и заставили некоторых заняться сексом друг с другом.
А теперь смотри на этого чертова парня, сказал отец через несколько лет после этого и указал на Рики Кассо, парня с безумным взглядом. Семнадцатилетний наркоман по прозвищу Кислотный Король убил своего друга Гэри Лоуэрса душной июньской ночью в лесу Нортпорта. Кассо закричал: «Скажи, что любишь Сатану», обращаясь к Лоуэрсу, когда ударил его ножом. «Я люблю свою мать», захныкал в ответ Лоуэрс.
Истории разворачивались каждый день от шока, вызванного преступлением, до стремительной охоты на человека, удовлетворения от ареста и разочарования в суде. Я сидел на ковре между отцом и телевизором, прикованный к нему. Каждая из историй отличалась поучительностью. «Запомни это», говорил папа и показывал мне фотографию из газеты.
Уроки, которые я усвоил:
На Джона Пью напали четверо мальчишек, с которыми он столкнулся, когда они крали раму для минибайка. Парни подумали, что Джон собирается донести на них, поэтому напали на мальчика и запихали камни ему в горло, чтобы заглушить крики разносчика газет. Урок моего отца: «Не лезь не в свое дело, но если ты собираешься вмешаться, убедись, что никто не сможет тебя вычислить».
Пятеро бандитов, превративших закусочную в комнату для изнасилований, сбежали с Лонг-Айлен- да только для того, чтобы по-дурацки вернуться и сдаться. Почему? Просто в той закусочной были отдельные члены семьи некоторых мужчин, с кем бандиты имели дело. Они узнали личности налетчиков и отправили им сообщение через друзей и семью: возвращайтесь на Лонг-Айленд, или ваши семьи будут мертвы. Урок моего отца: «Толпа может схватить тебя, даже если ты сбежишь. Не связывайся с толпой».
Рики Кассо оказался не одержимым сатанистом, а торговцем кислотой, и убил Лоуэрса из-за неудачной сделки с наркотиками. Урок моего отца: «Будь осторожен с теми, с кем общаешься и не принимай кислоту».
У меня не было подкастов или документальных фильмов, рассказывающих о самых ужасных преступлениях той эпохи. Меня обо всем информировал папа.
Глава 2
Тело в бочке
Нью-Йорк, 1999 год
Звонок раздался в субботу утром. Семь утра. Голос на другом конце провода был бодрым.
Вы работаете?
Да.
Я всегда работал.
Мне нужны были деньги. Любые деньги, до которых я мог бы легально добраться. Прошло шестнадцать месяцев с тех пор, как родилась моя дочь. Пятнадцать месяцев назад умер мой отец. Двенадцать месяцев прошло с тех пор, как я подписал тридцатилетнюю ипотеку на крошечный дом в районе рядом с хорошей школой. Мой первый год абсолютно взрослой жизни 1999-й. Отчаявшийся, беззащитный взрослый мужчина, который не мог позволить себе отказаться от любой возможности заработать деньги.
Что вы хотите мне предложить? ответил я с закрытыми глазами.
Сайоссет. Семья только что переехала в дом, произнес человек. Они убирали какой-то хлам в подвале и нашли двухсотпятидесятилитровую бочку. Семья открыла ее, и внутри оказалось тело.
Голос принадлежал редактору отдела «Метрополитен» газеты «Нью-Йорк таймс». Я только начал получать эти звонки. «Таймс» по выходным не хватало сотрудников, и изданию нужны были стрингеры[4] узнавать подробности о последних новостях. Газеты наняли нас, писак, чтобы мы занимались беготней. Мы не прикасались к клавиатуре. Вся информация находилась в записной книжке. Опросите соседей, опросите источники, «разукрасьте» историю в определенный цвет. А потом позвоните в газету и попросите переписать. На другом конце провода был репортер-ветеран, собиравший всю информацию и создававший историю. Джон Манчини, редактор на моей дневной работе, где я писал о хоккейных боях, местных панк-группах и семинарах по рэйки для «Голоса Лонг-Айленда», знал, что мне нужны деньги, и за двадцать долларов в час покупал много наводок. Он дал мой номер бывшему коллеге в «Таймс» и отпустил меня с тремя словами наставления: «Точность, точность, точность».
Раньше я уже освещал истории для «Таймс». Торнадо на Норт-Форк. Обезьяна, украденная из зоомагазина.
В это субботнее утро все было по-другому. Я получил звонок, на который так надеялся. Я собирался рассказать об убийстве. Моем первом убийстве.
Я постучал в дверь двухэтажного дома в Сайоссете. Когда дверь распахнулась, по выражению лица человека я понял, что Хамид Тафагоди, мужчина, который только что передал 455 тысяч долларов за «американскую мечту» на Форест-роуд, был недоволен неоспоримыми «удобствами» в подвале дома.
Он убирал хлам, оставленный предыдущими владельцами, проволочные вешалки, картонные коробки и детскую игрушку, стоявшую на обочине перед домом. Затем Хамид заметил бочку под гостиной. Она оказалась тяжелой. Мужчина велел продавцу дома убрать бочку. Рональд Коэн приказал грузчикам выкатить ее на улицу, но мусорщики не взяли бочку, сказав, что в ней могут находиться токсичные отходы. Рональд еще не подозревал, что отказ, по всей вероятности, был началом переговоров и несколько двадцатидолларовых купюр могли бы избавить его от дальнейшей проблемы, и пока лишь смотрел, как отъезжает мусоровоз. Коэн сидел рядом с агентом по недвижимости. Он взял отвертку и открыл крышку. Внутри мужчина увидел ботинок. Потом руку. Затем Рональд Коэн позвонил в полицию.
К тому времени, как я добрался туда, домовладелец уже отошел от потрясения, но устал и не готов был к разговору. Однако для этой истории мне требовались цитаты, поэтому я начал расспрашивать соседей.
Вы знали людей, живших в этом доме раньше? Вы когда-нибудь имели с ними дело? Вы когда-нибудь подозревали, что нечто подобное может произойти на вашей улице?
Я собрал достаточно сдержанные воспоминания от перепуганных жителей.
Я просто не могу понять, как подобное могло оставаться незамеченным так долго, произнес один из них. Неужели никого не объявляли пропавшим без вести? Разве тело не будет пахнуть?
Я нашел телефон-автомат, набрал номер полицейского управления округа Нассау и через три перевода звонка заговорил с детективом, ведущим это дело. Детектив сообщил мне, что бочку нашли в подвале под гостиной. Тело в бочке принадлежало молодой женщине. Оно хорошо сохранилось. Помимо вещей женщины, включавших пальто из искусственного леопарда и записную книжку, там были гранулы красителя, который, как выяснила полиция, использовался при изготовлении пластиковых цветов. Гранулы заполнили пустые воздушные карманы в бочке. Вместе с герметичной крышкой это привело к мумифицированию тела женщины.
Есть какие-нибудь предположения о том, как она умерла? поинтересовался я.
Мы пока ничего не готовы заявлять, отметил детектив. Возможно, позже у меня будет для вас что-нибудь еще.
Мой блокнот был наполовину заполнен. Я позвонил в «Таймс» и попросил переписать, но на этот раз никого не было.
Гм Ну Я поколебался, а потом спросил редактора: Могу я это написать?
Да, ответил он. Нам нужно к трем.
Я пробежал больше двенадцати километров до дома моей мамы в Уэстбери и сел в кресло отца в тесном офисе, который он оборудовал в гараже. Договоры на покупку-продажу домов, которые он не успел покрасить, висели на пробковой доске позади меня. Договоры были написаны его почерком, и у мамы рука не поднималась их снять.
У меня были записи о собственности и номера телефонов последних трех человек, которые ранее владели домом с мертвым телом в подвале. Я взял старый отцовский бежевый телефон и набрал номер первой семьи в списке. Ответила женщина.
Извините, я не могу сейчас говорить, предупредила она после того, как я объяснил женщине, зачем звоню. Здесь полиция.
Переходим к следующему.
Я набрал номер следующего имени в моем списке. Ответа не последовало.
Переходим к следующему.
Последний номер принадлежал первоначальным владельцам. Они купили этот дом в 1957 году, совершенно новым, когда Лонг-Айленд перешел от традиционного жилья, так называемых домов Левитта, к двухуровневым: гараж и общий зал на нижнем уровне; кухня, гостиная и столовая на среднем этаже и спальные помещения на верхнем. Эта семья жила в доме пятнадцать лет и переехала в 1972 году.
Код города принадлежал Бока-Ратон, штат Флорида. Я набрал номер, и мне ответил мужчина.
Здравствуйте, начал я. Могу поговорить с мистером Говардом Элкинсом?
Слушаю.
Это Билл Дженсен из «Нью-Йорк таймс».
Правда?
Причина, по которой я звоню, заключается в том, что кто-то купил ваш старый дом в Сайоссете, на Лонг-Айленде.
Да что вы говорите!
Во время уборки дома новые хозяева нашли бочку, открыли и обнаружили там тело.
Вы шутите, усмехнулся Элкинс, растягивая последнее слово. Вы шу-у-у-тите.
Нет, отрезал я.
Я зачитал Говарду подробности, которые узнал от детектива:
Тело принадлежало женщине с длинными черными волосами. У нее был рост около 140 сантиметров и вес 27 килограммов, со временем женщина как бы усохла, и лаборатория позже предположила, что при жизни у нее был рост около 155 сантиметров и вес 43 килограмма.
Я сделал паузу, поскольку ожидал от него какой-либо реакции. И продолжил:
На ней была юбка, кофта на пуговицах, гольфы и туфли на среднем каблуке. Рядом с ее телом в бочке, в которой остались следы красителя, использовавшегося для изготовления искусственных цветов, лежало пальто из искусственного леопарда.
Я вновь подождал. Мужчина хранил молчание. Я не сбавлял обороты.
На шее у нее висел медальон с надписью «Патрис, люби дядю Фила», и на женщине было обручальное кольцо с надписью «М. Х. Р. XII 59».
Я сделал последнюю попытку.
Что-нибудь из этих деталей вам знакомо? спросил я.
Нет, заключил Элкинс.
Где располагался подвал? спросил я. Мне хотелось направить разговор ближе к дому и попытаться заставить Говарда отвечать менее односложно.
Мы построили комнату рядом с кухней в задней части дома, объяснил он. Большая берлога с камином. Комната располагалась на уровне гостиной и кухни, так что там и был подвал. Невероятно, добавил мужчина, растягивая середину слова: Не- ве-е-е-роятно. Когда это было? спросил он. Когда случилось?
Вчера, ответил я.
Я объяснил Говарду Элкинсу, что в дом переехал человек, нашел бочку и велел предыдущему владельцу избавиться от нее. Потом продавец и агент по недвижимости открыли бочку, увидели руку и туфлю.
Невероятно, лишь повторил мой собеседник.
У вас есть какие-нибудь идеи, как это могло туда попасть?
Нет, произнес Говард.
Вы когда-нибудь заходили в подвал? спросил я.
А зачем? ответил вопросом на вопрос Элкинс.
Такой странный ответ заставил меня сделать паузу, но не очень долгую. Мне еще предстояло узнать силу неловкого молчания. Вы приучены заполнять пробелы в разговоре как личность, но как репортер вы позволяете последнему слову задержаться. Зависнуть в тишине, поразить и оказать свое воздействие. В ожидании встречи с истиной. Мне следовало позволить слову задержаться, но в тот момент я не знал, что, черт возьми, делаю.