Ну так что, садишься? Я долго ждать не буду.
Садиться?
Нет-нет, я не еду.
Тогда какого черта ты тут стоишь? рявкнул водитель, закрывая двери.
Татьяна отступила к скамейке и увидела, что военный бежит к автобусу.
Он остановился.
Она остановилась.
Двери автобуса снова разошлись.
Садишься? буркнул водитель.
Военный перевел взгляд с Татьяны на него. Водитель чертыхнулся, второй раз закрыл двери и отъехал. Татьяна отступила еще на шаг, споткнулась и неуклюже плюхнулась на скамейку.
Военный пожал плечами.
Я думал, это мой автобус, небрежно заметил он.
Я я тоже думала хрипло произнесла она.
Ваше мороженое тает, спохватился он.
Сладкие капли действительно ползли по вафельному рожку и падали на платье. Татьяна с досадой охнула, попыталась смахнуть капли, но добилась только того, что по ткани расплылось пятно. Рука предательски дрогнула.
Вы долго ждете? спросил военный.
До чего же красивый голос: сильный, низкий и с каким-то акцентом наверно, не местный.
Не слишком, пробормотала она, переводя дыхание и стараясь получше его рассмотреть. И все запрокидывала голову, такой он был высокий.
Гимнастерка совсем новенькая, а на фуражке эмалевая красная звездочка. И петлички только вот что они означают? Интересно, кто он рядовой? Почему у него винтовка в руках? Рядовым позволено носить винтовки? На левой стороне груди блестит серебряная, окаймленная золотым медаль.
Из-под фуражки выбивались черные волосы. А глаза у него какого-то карамельного цвета, потемнее, чем крем-брюле. Разве такие бывают у мужчин, тем более у военных? Спокойные и приветливые.
Они с Татьяной молча глазели друг на друга. Всего пару секунд, то есть на пару секунд дольше, чем нужно. Незнакомые люди встречаются глазами случайно и тут же отворачиваются. Татьяна же чувствовала себя так, словно уже знает его имя. Она отвела взгляд, смутившись до того, что кровь прилила к ее лицу.
Мороженое почти растаяло, снова посочувствовал он.
А, мороженое, заикаясь, пробормотала Татьяна. Мне уже расхотелось.
Она поднялась, швырнула рожок в урну, жалея, что не захватила платок. По крайней мере, вытерла бы пятна.
Интересно, сколько ему лет? Ее ровесник? Нет, кажется, постарше. Молодой человек, который смотрит на нее глазами мужчины.
Она опять покраснела и уставилась на тротуар, как раз между своими красными босоножками и его черными армейскими сапогами.
Подошел автобус, и военный направился к нему. Татьяна смотрела ему вслед. Даже его походка, казалось, была из другого мира: слишком уверенный шаг. Слишком широкий. И все же она выглядела правильной. Единственно правильной. Татьяна чувствовала себя так, словно наткнулась на знакомую, очень нужную книгу, которую считала давно потерянной. Да, именно так. Сейчас двери автобуса откроются, он прыгнет на подножку, помашет ей на прощание. И она никогда больше его не увидит.
«Не уходи!» хотелось закричать Татьяне. Он замедлил шаг и в последнюю минуту отступил, отрицательно покачав головой на вопрос водителя. Автобус тронулся.
Военный вернулся и сел на скамейку.
У Татьяны мгновенно вылетели из головы поручение отца, война, очереди в магазинах
Оба молчали. Как такое возможно? Ведь они только что встретились. Вернее, вообще не встречались. И не знали друг друга. Как между ними что-то может быть?
Она смущенно перебирала юбку. Неожиданно до нее дошло, что он, должно быть, слышит грохот сердца в ее груди. Еще бы! Этот стук даже ворон спугнул. Панически хлопая крыльями, они взлетели. Ее работа, что уж тут говорить!
Скорее бы пришел автобус!
Да, он военный, но мало ли она видела военных! Да, он хорош собой, но мало ли она видела красавцев! Прошлым летом она пару раз даже встречала красивых солдат. Один она, правда, забыла его имя, как забывала почти все на свете, даже купил ей мороженое.
Значит, дело не в форме и не в симпатичной внешности. Дело в том, как он смотрел на Татьяну через улицу, отделенный от нее десятью метрами асфальта, автобусом и электропроводами трамвайной линии.
Он вынул из кармана пачку папирос:
Курите?
О нет, нет. Не курю, окончательно смешалась Татьяна.
Военный сунул пачку обратно.
Не знаю ни одного некурящего, усмехнулся он.
Сама Татьяна из некурящих знала только деда.
Нельзя и дальше молчать. Какой же дурочкой она выглядит.
Татьяна открыла рот, но все слова казались настолько глупыми и бессмысленными, что она поскорее сжала губы и взмолилась про себя, чтобы быстрее пришел автобус.
Автобус не пришел.
Наконец парень снова спросил:
Вы ждете двадцать второй?
Да, сказала Татьяна. То есть нет.
Она увидела автобус с тремя цифрами. Сто тридцать шестой.
Это мой! воскликнула она и, быстренько подскочив, вынула пять копеек и залезла внутрь.
Заплатив, она пробралась назад и уселась как раз вовремя, чтобы увидеть, как военный входит и идет следом за ней.
Он уселся на противоположной стороне, чуть позади.
Татьяна прильнула к окну, стараясь не думать о нем. Куда это она собралась? Да ведь автобус идет к Марине, на Полюстровский! Чудесно, она сойдет там и навестит Марину.
Краем глаза она посматривала на военного. Куда он едет на сто тридцать шестом?
Автобус миновал Таврический сад и свернул на Литейный проспект.
Татьяна расправила юбку и обвела пальцем контуры роз. Потом, нагнувшись, поправила босоножки. Перед каждой остановкой у нее перехватывало дыхание. Выйдет он или нет? Только не здесь! Не здесь! И не здесь!
Неизвестно, где он выйдет, но только не здесь!
Незнакомец не выходил. И спокойно сидел, глядя в окно. Иногда он поворачивался, и Татьяна могла бы поклясться, что он смотрит на нее.
Автобус переехал Литейный мост через Неву и покатил дальше. Те несколько магазинов, которые видела Татьяна, либо осаждали толпы народа, либо просто были закрыты.
На улицах становилось все меньше пешеходов.
Еще одна остановка, еще одна
Они ехали все дальше.
В короткий момент просветления Татьяна поняла, что давно пропустила свою остановку. Она даже не знала, где находится.
И что теперь?
Она не знала, но и выйти из автобуса не могла. Прежде всего потому, что ее попутчик не пытался пробраться к выходу, и потом, непонятно, куда она заехала. Если сойти сейчас, придется перейти улицу и подождать автобуса в другую сторону.
Так или иначе, на что она надеется? Увидеть, как он выйдет, а затем вернуться и провести день с Мариной?
При мысли об этом Татьяна нервно заерзала.
Вернуться, чтобы найти его.
Глупо. Глупо и смешно. Просто цирк. Теперь бы хоть дорогу домой найти!
Автобус понемногу пустел. Наконец не осталось никого, кроме Татьяны и военного.
Еще одна остановка. Автобус рванулся вперед. Татьяна совсем запуталась. Что же теперь делать? Он словно к месту прирос.
Она попыталась было сойти на следующей остановке, но вездесущая кондукторша не преминула вмешаться:
Что ты тут потеряла, девочка? Здесь ни одного дома нет, только промышленные постройки. Или свидание назначила? В таком месте?
Н-нет, пролепетала она.
Тогда жди. Следующая конечная.
Татьяна, сгорая от стыда, шлепнулась на место.
Автобус подкатил к пыльной площадке.
Конечная! объявил водитель.
Татьяна снова окунулась в пыльную жару, очутившись в конце пустынной улицы. Повернуться она боялась. Как встретиться с ним глазами?
Она судорожно прижала руку к груди, пытаясь немного замедлить стук неугомонного сердца. И что теперь? Остается только сесть в автобус и отправиться в обратный путь.
Она медленно отошла от остановки.
И только после этого, набрав в легкие как можно больше воздуха, Татьяна наконец чуть повернула голову вправо. Он шел рядом, жизнерадостно ей улыбаясь. До чего же у него зубы белые. В России такие редкость.
Она невольно улыбнулась в ответ. Должно быть, на ее лице отразилось облегчение. Облегчение, тревога и беспокойство одновременно. И что-то еще.
Ладно, сдаюсь! ухмыльнулся военный. Куда вы едете?
Что она могла ответить?
Он действительно говорит с акцентом. Очень правильно, но с акцентом. Она попыталась сообразить, что это за выговор такой и откуда он родом. Грузия? Или, может быть, Армения? Откуда-то с Черного моря. От него даже вроде бы пахнет соленой водой.
Вы что-то спросили? выдавила она.
Военный снова улыбнулся:
Куда вы едете?
Глядя на него, Татьяна едва шею не свернула. Она такая маленькая, а он верста коломенская! Даже на высоких каблуках она едва доходила ему до плеча. Кстати, не забыть спросить его и насчет роста. Где рождаются такие гиганты?
Они нелепо торчали посреди улицы. Сегодня на остановках почти никого не было: люди томились в километровых очередях. Одна она бьет баклуши, вместо того чтобы выполнять поручение отца.
Кажется, я проехала остановку, пробормотала Татьяна. Придется возвращаться.
Какую остановку? вежливо осведомился он, все еще стоя на месте и не делая попытки приблизиться.
Какую? тупо повторила она.
Страшно подумать, во что превратилась ее прическа. Она никогда раньше не красилась, но сейчас отдала бы все за губную помаду. Ну хоть что-то, лишь бы не чувствовать себя глупой дурнушкой!
Давайте перейдем улицу, предложил военный; Татьяна молча пошла за ним. Хотите сесть? Он показал на скамейку рядом с остановкой. Можно спокойно подождать следующего автобуса.
Они сели. Он придвинулся к ней слишком близко.
Знаете, это ужасно странно, начала Татьяна, старательно откашлявшись. Моя двоюродная сестра Марина живет на Полюстровском Я собиралась туда
Полюстровский? Но это в нескольких километрах отсюда. Остановок десять!
Должно быть, задумалась и выдохнула Татьяна, краснея.
Он серьезно кивнул:
Не волнуйтесь. Я доставлю вас до места назначения. Через несколько минут придет автобус.
Татьяна исподлобья взглянула на него:
А а куда ехали вы?
Я? Я на службе. Патрулирую город.
Глаза его весело искрились.
Ну вот, так ей и надо. Он просто патрульный, а она добралась чуть ли не до Мурманска. Идиотка несчастная! Пристыженная, раскрасневшаяся, она неожиданно пошатнулась, поспешно опустила глаза и, кажется, на несколько секунд потеряла сознание.
Если не считать мороженого, едва ворочая языком, объяснила она, я сегодня ничего не ела.
Солдат поспешно обнял ее за плечи и спокойно, но твердо произнес:
Нет. Нет, не падайте в обморок. Сейчас все пройдет.
И она не упала.
Правда, голова кружилась и глаза застилал туман, но она все равно ощущала запах, мужской, приятный.
От него не пахло ни водкой, ни потом, как от большинства знакомых мужчин. И это не «Шипр» и не «Тройной одеколон», которым пользовались дед и отец после бритья. Тогда что? Его собственный запах?
Простите, слабо выговорила Татьяна, пытаясь встать; он ей помог. Спасибо.
Не за что. Легче?
Все в порядке. Думаю, это от голода.
Он по-прежнему поддерживал ее. Широкая ладонь, размером с небольшую страну вроде Польши на карте, лежала на ее плече. Татьяна выпрямилась, и он убрал руку, оставив теплый островок на том месте, где была его кисть.
А может, и от жары, покачал головой военный. Ничего, обойдется. А вот и наш автобус.
Автобус оказался тем же самым. При виде молодой пары кондукторша подняла брови, но ничего не сказала.
На этот раз они сели вместе. Татьяна у окна. Молодой человек положил руку на спинку ее сиденья.
Смотреть на него вблизи оказалось практически невозможно. Как и укрыться от его взгляда. Но разве ей этого хотелось?
Обычно я не падаю в обморок, сказала она, старательно высматривая что-то за окном.
Ложь. Она падала без чувств по любому поводу. Стоило кому-то стукнуть стулом за спиной, и она валилась на пол без сознания. Школьные учителя раза два-три в месяц посылали домой записки, извещая об очередном обмороке.
Она набралась храбрости и взглянула на него. Тот широко улыбался.
Как вас все-таки зовут?
Татьяна, ответила она, отмечая легкую тень щетины на его подбородке, плавную линию носа, черные брови, серый шрамик на лбу. Где он успел так загореть? Открытые в улыбке зубы казались неестественно белыми.
Татьяна, повторил он своим низким баритоном. Таня? Танечка?
Таня, кивнула она, подавая руку.
Маленькая тонкая белая ладошка исчезла в его огромной, теплой, темной. Она подумала, что он наверняка ощущает стук ее сердца, который отдавался в ее пальцах, запястье, в каждой жилке.
Александр, представился он, не выпуская ее руки. Какое красивое русское имя. Татьяна!
И Александр тоже, проговорила она, опуская глаза, неохотно отнимая руку и поворачиваясь к грязному окну. Интересно, часто ли его моют?
Все, что угодно, лишь бы не думать. Лишь бы не воображать, что он вот-вот попросит ее не уходить, повернет лицом к себе и
Хотите, расскажу анекдот? неожиданно для себя выпалила она.
Очень.
Солдата ведут на казнь. «До чего же гнусная погода», говорит он конвойным. «Кто бы жаловался, отвечают они. Это нам еще придется идти обратно под дождем».
Александр немедленно и громко рассмеялся, не сводя веселых глаз с Татьяны, и та ощутила, как внутри у нее что-то потихоньку тает.
Ужасно смешно, похвалил он.
Спасибо. Она улыбнулась и быстро сказала: Я знаю еще один. «Генерал, что вы думаете о предстоящем сражении?»
Этот я тоже знаю, подхватил Александр. «Видит Бог, оно будет проиграно».
«В таком случае почему мы все это затеваем?» продолжала Татьяна.
«Чтобы выяснить, кто проиграет», докончил Александр.
Оба улыбнулись и отвели глаза.
У тебя лямки развязались, неожиданно заметил он.
Что?
Лямки на спине. Повернись немного. Сейчас завяжу.
Она послушно повернулась к нему спиной и почувствовала прикосновение его пальцев, дергавших за атласные ленты.
Так не туго?
Нет, выдавила она.
До нее только сейчас дошло, что он наверняка заглянул внутрь и увидел ее голую спину до самых трусиков. Татьяна смутилась так, что едва не обхватила себя руками. Александр смущенно хмыкнул:
Значит, ты едешь до Полюстровского? Повидаться с двоюродной сестрой? Тебе скоро сходить. Или проводить тебя домой?
Полюстровский? повторила Татьяна, словно впервые слыша это слово. Она даже не сразу сообразила, в чем дело. А сообразив, схватилась за голову. Ой нет, ты не поверишь, я не могу идти домой! Страшно представить, что со мной сделают!
Но почему? удивился Александр. Может, я помогу?
Откуда у нее такая уверенность, что он в самом деле готов ей помочь? И почему вдруг на сердце стало так легко и она больше не боится отца?
Объяснив происхождение денег у нее в кармане и поведав обо всех своих неудачах, Татьяна вздохнула:
Не понимаю, с чего вдруг отцу вздумалось послать меня за продуктами? Я самая большая растяпа в нашей семье.
Не стоит так себя корить, покачал головой Александр. Кроме того, у меня есть идея.
Правда?
Сейчас отведу тебя в военторг, где ты сумеешь купить все необходимое.
Но ты ведь не офицер, возразила она.
Почему же?
Что, правда офицер?
Разумеется. Александр Белов, старший лейтенант. Звучит?
Еще как, только я все равно не верю.
Александр рассмеялся. Но если он действительно лейтенант, значит намного старше Татьяны, а этого ей не хотелось.
А за что ты получил медаль?
За воинскую доблесть, скромно ответил он.
Татьяна тихо ахнула и с восхищением уставилась на него:
Расскажешь, как все было?
Да ничего особенного и не было. Где ты живешь, Таня?
Недалеко от Таврического сада: угол Греческого проспекта и Пятой Советской. Знаешь, где это?
Александр кивнул:
Я патрулирую весь город. Ты живешь с родителями?
Конечно. С родителями, дедом, бабкой, сестрой и братом-близнецом.