Валерий Чернявский
Саяны. Ангел «Большого» порога
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАТЯНУВШИЙСЯ ПРОЛОГ
Начиная с весны 1969 года, когда Вовке моему однокласснику, другу и напарнику по охоте в тайге купили двигатель «Вихрь», на его не очень длинную лодку «Акулу», наши ангелы хранители, видимо, крутились как волчки, чтобы сберечь нас в постоянных походах через Енисейские пороги и дебри Саянской тайги.
Вовкина «Акула»
Куда только нас черти не носили! Двигатель на лодку его отец покупал, конечно, для себя; Но! Начальник Управления Строительства Саянской ГЭС Александр Иванович Карякин, возглавивший в начале 1968 года Управление видимопредвидел, Енисей
(или уже тогда гуляли мысли в верхах, что бы «По решению партии и правительства был намечен пуск Саяно-Шушенской ГЭС по временной схеме.» С временных отметок уровня воды, временными рабочими колесами, временными генераторами чтобы начать вырабатывать электроэнергию ещё в процессе строительства ГЭС). И все руководители, всех подразделений ордена Ленина «Красноярск ГЭС Строя» забыли про отдых и поездки в тайгу. Вовкин отец, руководитель «СанТехМонтажа» не был исключением.
Мы были предоставлены сами себе, с мощным двигателем, бесплатным социалистическим бензином, с родителями, занятыми на стройке, мотались по порогам, по горным рекам, по отдаленным уголкам там, где нет егерей! Где можно было спокойно ходить с ружьём, стрелять рябчиков, и ловить рыбу, собирать дары Саянской тайги. Три года школы и два года института мы
прожили, как братья близнецы,
носимые «нелегкой» и «поддерживаемые» своими ангелами хранителями.
Закончив, второй курс электротехнического факультета, сдав экзамены, наши пути резко расходились! Начали расходиться они еще прошлым летом я поехал в «Енисейский» стройотряд «Энергия» электрофицировать деревню Абалаково, а Вовка, по каким то причинам, летом не смог, и поехал с басмачом, ( такой позывной получил парень из далекого Казахстана, приехавший поступать в Красноярск), на осенний трудовой семестр убирать урожай с полей Даурского отделения, Балахтинского совхоза. Даурск уже подтопило водохранилище Красноярской ГЭС и деревню подняли на гору, назвав её «Приморск». Там он встретил простую деревенскую красавицу, которая сразила его наповал. Но с созданием семьи возникли какие то проблемы, и он решил пойти года на два в армию. Мы учились сразу в двух высших учебных заведениях Красноярский Политехнический Институт, на электротехническом факультете, и «Красноярское Высшее Командное Училище Радио Электроники». По окончанию получали звание офицера отдельного рода войск КГБ СССР, особого назначения. И шли в армию отдавать долг Родине. Он решил сначала отслужить в армии, а потом не получать, офицерского звания и не ходить отдавать долг, когда надо будет работать и растить детей.
А передо мной встал вопрос Куда поехать летом в стройотряд, зарабатывать большие деньги. Понятно, что в Енисейском строй отряде поясной коэффициент выше зарплата там будет больше. Но нюанс! Мест свободных в этом отряде осталось только для вокально инструментальной группы, веселить людей в деревне! Я нашел себе коллегу по образу мышления Ваню Филипова, с которым мы в прошлогоднем стройотряде очаровывали бабушек и ребятишек в деревенских кинозалах на двух простых гитарах, бардовскими песенками. Потому что, другой культуры для масс , у нас в отряде не было. А взрослому населению летом в деревне от зори до темна в кинозал ходить, в обесточенной деревне, без электричества «мест не хватает».
Мы уже знали по первому строй отряду, что в наших отрядах нет электромузыкальных инструментов, нет времени ни на репетиции, ни на концерты, работать надо световой день, А в гнилых северных деревеньках отключают электричество когда мы приезжаем строить новые ЛЭП. Но ректорат и деканат считают, что студенты должны нести культуру местным аборигенам. Наверно они не знают, что мы выходцы из этих глухих деревенек севера и юга Красноярского края? Попасть в хороший строй отряд было проблемой а мы хотели эту проблему преодолеть!.
Чтобы изобразить себя вокально-инструментальной группой нам не хватало соло гитариста. Мы узнали, что в одной из параллельных групп есть соло гитарист парнишка с чисто сибирской фамилией Криштоп. Учится в параллельной группе и не выпячивается. Мы пошли к нему, предложили поехать стройотряд соло гитаристом. Он обалдел и спросил
а вы играть то умеете? Хоть в руках умеете держать инструмент?
Нарукавная нашивка формы всесоюзного стройотряда «Энергия»
Потом взял гитару и забабахал такую партию соло гитары из композиции группы «Венчурис», что у нас челюсти отпали мы так с открытыми ртами и слушали все его речи. Он сказал, что если мы сможем выучить партии этой группы тогда может с нами что-то и изобразит. Нам некогда было учить, да и неспособны мы на великие подвиги! А он, оказывается, играл до института ещё, учась в школе, во взрослой группе, почти профессиональной, в городе «девятка». У нас назывался девяткой город, в котором обрабатывают Уран. А может хранят. Не знаю. В общем закрытый город. Мы поняли, что нам за ним «не по пути». Пошли договариваться с группой, которая играла на танцах, в нашем общежитии. Договорились с Хетом такой позывной был у руководителя этой группы, что Ваня возьмёт «ритмушку», с ними побрякает. А я спою пару песен на танцах, у нас в общежитии и этим мы продемонстрируем, что у нас есть группа «вокально-инструментальная», что бы нас записали в стройотряд. Так мы и сделали, и нас записали в стройотряд.
Вскоре мы, на теплоходе «Ракета», ехали всем стройотрядом своим, в низ, по Енисею, до деревни Галанино, и оттуда на автобусах и грузовых машинах нас развозили по выделенным для работы деревням, то есть, разные бригады ехали в разные населённые пункты. Нас человек девять, еще с какой то большой бригадой, на пароме переплавили через Енисей, да и повезли на запад всего километров тридцать. Там большую Бригаду высадили, поселив их в домике смотрителя кладбища, прямо на входе на кладбище. А в отряде пацаны были и девчонок было много человек пять, мне кажется. Как они там, на кладбище, будут жить и работать, по ночам ходить в туалет не знаю!
Ещё километров через десять, на запад, и нас выгрузили на какой-то пятак на болоте, отсыпанный гравием. Поднятый метра на три над уровнем болота и размером метров триста на пятьсот. Название этой деревни я уже и не помню. Оказалась, деревня каких-то ссыльных чувашей. У меня в родной деревне, в Балахте, за речкой, жили ссыльные чуваши. Я сколько знал в жизни чувашей, они были людьми мягкими, заторможенными, как бы без стержня, без злобы на судьбу. За что их могли сослать я не знаю. Потому, что там войны не было, быть какими-то предателями они не могли Вот и здесь, тоже, посреди болота пятак, на нем домов пятнадцать или двадцать. Покосившихся не домов, а домиков! И всё! И они что-то где-то сеяли, пахали на болотах. Я не знаю. Чуваши раньше активно принимали участия в движении «молокане». Это верование преследовалось Христианской церковью и правительством России, как и Староверы, как и Староскопеческое движение, считалось сектой. Молокане пропагандировали идеи духовного христианства. Это движение вызвало озабоченность царской власти и православной церкви, с ним повели беспощадную борьбу, проповедников ссылали и казнили. «1830 года, октября двадцатого, высочайше утверждённое мнение государственного Собрания о духоборцах-молоканах, иконоборцах молоканах, иудействующих молоканах, и других, признанных особенно вредными ересях!».
Один из нас.
Наверно, прабабушки и прадедушки этих чувашей, как и старообрядцы или бежали от властей, или были сосланы сюда, на севера и болота. А эти потомки не имеют ни денег, ни воли, уехать в Сыктывкар. Но я этого не успел ни чего у них разузнать
2
Нас поселили в столярке, в деревенской колхозной столярке. Кровати и постели мы привезли с собой. А у местного столяра мы сразу же взяли в аренду бензопилу «Урал». Новая разработка Советской техники. Он нам показал чулан с замком, куда можно было на ночь спрятать эту бензопилу, потому, что «оставлять её не спрятанной нельзя, местное население быстренько найдёт ей хозяина». Переночевали первую ночь в этой деревне, пока обустроились, кровати расставили, матрасы растащили и прочее Себе и девчонкам. В каждом строй отряде давали врача из мед института: студентку третьего или четвертого курса отправляли, в качестве врача, в стройотряды, и «поварёшку», чтобы готовила еду. «Поварешками» ездили наши девчонки. Жили «поварёшка» и медсестра вместе, отдельно от мужиков. Итого первый день ушел на заселение и обустройство. Утром, мы как проснулись, первым делом пошли узнать как переночевала бензопила, хотели попробовать как её заводить, как с ней работать, потому что мы после школы, -пацаны. Год два отучились в институте нам по восемнадцать, девятнадцать лет. Как правило никто с бензопилами не работал. В данном случае надо всё осваивать самостоятельно. И к своему удивлению, увидели, что слова столяра сбылись! Открытый замок висит на месте, бензопилы нет. Мы срочно к столяру не забирал ли он ее? Нет, не забирал, « а он теперь будет как без рук, и мы должны отдать ему деньги за пилу в тройном размере, как договаривались» пошли мы в контору искать телефон вызывать милицию из Галанино, наверное, или из Казанцева, точно не помню. Милиционер приехал к обеду. Посмотрел что, как произошло, место преступления, и первым вызвал на допрос столяра. Столяр колхозный рассказал, что деревня вся жуликов. Не успеешь оглянуться что-нибудь сопрут и пропьют! Что у каждого в бане, в огороде стоит самогонный аппарат. (А тогда это было запрещено подсудное дело!) Ну, в общем, люди плохие! Милиционер попросил столяра пойти с ним по деревне, поинтересовался где живёт столяр. Зашли к нему в дом, Пошли в баню там стоял самогонный аппарат! Милиционер пред ложил этому столяру, что если он вернёт пилу, то самогонный аппарат он заберёт, но оформлять не будет. Под суд не будет отдавать этого вора и самогонщика. Повел нас хозяин в огород, в копне какого-то прошлогоднего сена откопал бензопилу и отдал нам. Вот так начиналась наша работа в этой деревне. Это был второй день. До темноты ещё осталось часов пять или шесть, нужно было работать. Меня отправили вязать анкера две или три электро опоры связанные головами и раздвинуты ногами. Потому, что я в Абалаково занимался строительством, вязкой анкеров, прошлым летом, и знал, как это делается. В данном населённом пункте в качестве электро опор были не креазотные* с завода, а самодельные, вырубленные листвяжные столбы, метров по девять десять. Они были тяжеленные, сырые, не ошкуренные. Мне нужно было их тащить два столба головы вместе хвосты врозь на четыре пять метров разнести, отпилить пол столба четыре с половиной метра на траверсу поперечную, всё это сложить и подготовить к сверлению, чтобы потом шпильками стянуть. Я корячился с этими столбами, таскал их, перетаскивал, поднимал перекладину на два этих столба в общем, поработал я в этот день на поднятие тяжести. Это был второй день, как я уже говорил, в деревне, и оба дня поварешка нас кормила, брала в колхозе по ведру молока! Молоко было вкуснейшее, жирное, настоящее! Коровье и в неограниченном количестве ведро на 10 человек! Ну пей сколько влезет! Мне голодному студенту было как за счастье! Я отрывался молоком, хотя и подозревал, что этого делать не стоит. На следующий день то есть, это уже будет третий день в деревне, и мы разглядели, что старые сгнившие опоры электрической линии стоят на бетонных пасынках и спилить их бензопилой, свалить, не получится. Это было для нас неприятным сюрпризом.
Решили попросить в колхозе трактор и попробовать свалить крайнюю опору не снимая проводов, чтобы завалить все столбы по деревне. Меня отправили искать трактор в колхозе, договариваться. Нашёл управляющего этим отделением и он разрешил мне взять трактор. А их в деревне было два штуки ДТ-75. Оба бордового цвета, красивые, И в данный момент они стояли возле домов Трактористов, на полях не работали. Пошёл искать тракториста. У кого-то спросил где можно найти тракториста? Мне показали третий дом от края, «Скорее всего он там». Дом невысокий, маленький, слегка подопревшие брёвна. Дверь выходила на улицу, без палисадника, без забора. Постучался. Несколько голосов разнобой что-то сказали. Я открыл дверь и в темноте избушки с одним оконцем ступеньки опускались вниз сантиметров на 5060. Пол был земляной. Дощатого пола не было! Пол был засыпан окурками самокруток, какими-то костями, плевками; по полу бегали несколько щенков, несколько поросят и несколько ребятишек. У оконца, как в наших охотничьих избушках, стояла из досок сколоченная столешница. За столом сидело человек пять, сбоку мостились не влезшие еще двое, и два или три стояли в темноте за их спинами. Мужского и женского рода. На столе стояли четыре или пять стаканов с жирными отпечатками грязных рук. Свет шел от оконца через четкие отпечатки и беловатую мутноватую самогонку, налитую в эти стаканы. Ошарашенный всем увиденным, я сбивчиво объяснял, что строй отряд, что «пей» протянули мне грязный стакан с мутной, вонючей жижей! Я судорожно передергивал в голове мысли «пить не могу» я вообще не пил спиртного в том возрасте, и в отряде сухой закон, и из этого грязного стакана , и «Если не выпить, скажут- брезгуешь, сучара и не пойдет тракторист, подведу всю бригаду». «Что делать то, как отмазаться?» Взял в руки грязный стакан, поднёс ко рту, отвернулся от стола, сделал вид- что сделал пару глотков, и поставил стакан на стол. Сказал спасибо мужики, и объяснил, что мне надо. Тракторист парень молодой, года двадцать два, встал, пошёл со мной. Завёл свой красивый трактор, шмыргалкой из кармана, подъехал к столбу, на углу поворота линии, который, казалось мне, быстрее свалится под тяжестью двух пролетов проводов и радиатором кинулся на бетонный пасынок. С первого раза опора устояла! Уехал назад метров на пять, поехал опять «мордой» на столб! Я просто одурел от подобного! Ну каким надо быть идиотом, что бы радиатором машины наезжать на бетонные препятствия? Или быть очень умным, специально это делать? С третьего раза облицовка продавила радиатор, и тот наехал на вентилятор. Ударил столб пара, из под капота. Тракторист заглушил двигатель, не отъезжая от опоры, спокойно вылез, и пошёл в третий дом от поворота допивать свою самогонку. Ошарашенный, раздавленный произошедшим, я пошёл к управляющему. Объяснил что произошло. Он отправил меня ко второму трактористу. К моему ужасу, второй тракторист сделал тоже самое! Спросил, какую опору надо свалить, сходу, как ехал, ударился «мордой» оранжевого, красивого трактора об указанную мной опору. Пошёл пар из под капота, затрещало затарахтело! Он заглушил трактор, пошёл куда-то, по своим делам. А других тракторов в этой деревне не было. В этот день, значит, работа закончилась. После обеда приехали врачи санэпидемстанции, из районного центра читать нам лекцию. То, что они прочитали, у нас в головах не укладывалось. Они объяснили, что восемьдесят процентов людей в данной деревне болеет хроническим сифилисом! (Мы тогда считали, что сифилис вообще смертельная болезнь, неизлечимая. Наверно, в то время, так и было?) И сорок процентов жителей этой деревни болеют хронической дизентерией! Не излечимо. Зачитали пофамильно, с кем не надо вступать ни в какую связь! Нас шокировало и то, что эти врачи не считают за людей жителей этой деревни: по фамильно, поименно, с номерами домов, выдавая медицинскую тайну, и не лечат этих людей. В то же время, меня передёрнуло от того, что я пил из грязного, заразного стакана или хотя бы брал в руки этот стакан, а может быть, даже «коснулся губами» к этому стакану с самогоном, в такой эпедемичной ситуации. И с этой мыслью у меня, наверное, что-то в психики повернулось слегка! К вечеру я стал посещать наш туалет регулярно и на всю ночь. Утром пошёл врачу отрядному, рассказал, что со мной происходит: что начались боли в животе, что ночь просидел в туалете, что брал в руки стакан вместе с местным населением. Она мне дала какие-то таблетки. Вечером поинтересовалась как у меня дела. Дела не пошли на лад. А к утру у меня началось покрываться тело волдырями и неистово чесаться. Врач без анализов ничего не может сказать. Она меня выписывает из стройотряда и отправляет в город, в студенческий городок, нашу поликлинику, студенческую.