Стрингер и еще четверо сидели за конференц-столом. В углу большой монитор показывал кабинет Рафаэля с камеры за его плечом. Стрингер нажал кнопку и отключил экран.
Рафаэль сел во главе стола:
Ваши мнения?
Его не пришлось долго уламывать, заметил Джосайя Блейн Картерет, доктор политических наук, высокий спортивный блондин с острым лицом и каролинским выговором. Впрочем, он всегда производил впечатление податливого молодого человека.
Можно было рассчитывать, что он клюнет на такую наживку, сказал Роберт Букер Эпплвуд, доктор исторических и филологических наук, темнокожий, широкогрудый, с курчавой седеющей бородой. Многие пошли бы на многое ради возможности взглянуть на Скинскую рукопись. Он точно не знал, что у Аллана была копия?
Стрингер (он сидел за дальним концом стола) ответил:
Беренсон привез ее из последней поездки в Англию, девятого августа. С Хансардом он последний раз виделся тринадцатого июня.
Линда Гулд (доктор математических наук, маленькая, смуглая, мускулистая) уточнила:
Последний известный нам раз. За Беренсоном следили плохо.
Мы же не болгары[25], ответил Эпплвуд.
Следили бы лучше, Беренсон был бы жив, возразила Гулд.
Возможно, да, но это больше не имеет значения, сказал Рафаэль. И, безусловно, это не наша сфера ответственности.
Картерет сказал:
Допустим, Хансард найдет человека, от которого Аллан получил рукопись?
Эпплвуд ответил:
У вас паранойя, Джо.
Да, брат Боб, есть такое дело. С тех пор как всплыло досье Монтроза, я в должной степени безумен.
Стрингер сообщил монотонно, будто читал по бумажке:
Беренсон получил копию Скинской рукописи от сэра Эдварда Мортона Четвинда, кавалера ордена Британской империи, преподавателя Кембриджского университета и главы разведывательного отдела МИ-шесть. Беренсон и Четвинд были знакомы очень давно, но, по данным проверки, Четвинд абсолютно чист. Он не связан с группой Монтроза.
Спасибо и на том, сказала Гулд. Чертов размокший портфель и без того попортил британцам кровь, не хватало им только главы отдела в списке.
Они очень болезненно это воспринимают, Линда, сказал Эпплвуд.
Болезненнее нас, раздался еще один голос. И Аллан мог быть почище группы Филби.
Доктора Хансарда рекомендовали вы, доктор Полоньи, сказал Рафаэль. У вас есть какие-нибудь соображения?
Августина Полоньи выпрямилась в инвалидном кресле и склонила голову набок.
Насчет чего, Рафаэль? Он страшно мучается совестью из-за смерти Аллана. Мы чуть его не лишились. Знай он, каких еще бед натворил список Монтроза, мы бы лишились его надолго, если не навсегда. Он бы просто оцепенел от ужаса и отвращения. Джо назвал его «податливым», и это правда. Именно такая восприимчивость к идеям, к другому образу мыслей и делает его гениальным аналитиком. Она прикурила новую сигарету от старой. Надо было видеть его над игровой доской «Дипломатии», он играл за главу государства с большей самоотдачей, чем иные занимаются настоящей политикой. Аллана это умиляло до слез. Она затушила почти целую сигарету. Николас ответственный, незашоренный, серьезный молодой человек, который по-прежнему на нас работает. Верно, Рафаэль?
Рафаэль сложил ладони.
Верно, доктор Полоньи. Он поднял глаза. Стрингер, будьте добры, хронологию.
Стрингер открыл прозрачную папку и глянул на нее через очки:
Десятого августа Аллан Беренсон возвращается из Англии, где, как мы можем быть уверены на стандартном уровне проверки, встречался с куратором из КГБ. Кроме того, он получил у Эдварда Четвинда копию Скинской рукописи. Двенадцатого августа Беренсон фотографирует манускрипт и отправляет пленку в Англию на адрес, который оказался закладкой. Изъятие закладки не зафиксировано.
Картерет тихонько загудел себе под нос.
Стрингер продолжал:
Четырнадцатого августа подрядчик Белой группы проникает в квартиру Беренсона и фотографирует рукопись. Двадцатого августа обнаружены документы Монтроза, доктор Хансард устанавливает их подлинность, находку передают в ЦРУ. Двадцать четвертого августа доктора Беренсона ликвидируют условно чистым способом, двадцать пятого его экономка находит тело, двадцать шестого протоколы по запросу передают в Белую группу.
Рафаэль сказал:
Очень хорошо. Доктор Эпплвуд, ваши заключения по рукописи.
Стрингер, будьте добры, слайды, попросил Роберт Эпплвуд.
Стрингер вставил пластмассовую коробочку со слайдами в углубление стола, что-то нажал. На стенном экране появился затрепанный бумажный лист, исписанный мелким почерком.
Эпплвуд сказал:
Рукопись нашли полгода назад при ремонте Скин-хауза в Линкольншире. Рабочие пробили стену в то, что, по-видимому, было тайным убежищем священника[26]. Там нашли несколько католических книг и документов, а также, в деревянной шкатулке, рукопись стихотворной пьесы в елизаветинском стиле, озаглавленной «Трагедия убийцы» и подписанной «Кристофер Марло». Почерк очень близок к тому, что считается собственноручными записями Марло. Следующий, пожалуйста. Это двадцать первая страница Скинской рукописи, сфотографированная нашим подрядчиком четырнадцатого августа. Следующий рядом, пожалуйста.
Сбоку от первого кадра появился второй. На нем тоже была страница из манускрипта, очевидно та же. Некоторые места в тексте были обведены красным.
Двадцать первая страница манускрипта, найденного в квартире доктора Беренсона после его смерти, продолжал Эпплвуд. Текст сходен, и почерк, и даже мятость бумаги. Однако отличается все. Следующий.
На экране появились рядом увеличенные детали манускрипта.
Гулд сказала:
Да, вижу. В правом подстрочные элементы гораздо четче.
Следующий, попросил Эпплвуд.
На слайде были две колонки машинописного текста сравнение слов и фраз из двух манускриптов.
В текст внесены двести двадцать три изменения. По большей части они пустяковые и всего лишь создают альтернативную версию пьесы. Разумеется, известные пьесы Марло, включая «Доктора Фауста», существуют в разных вариантах. Однако некоторые изменения это анахронизмы и ошибки словоупотребления, частью мелкие, частью нет. Наиболее яркий случай последний акт, описание придворной маски[27], во время которой должны убить короля. Стрингер, пожалуйста, следующий Разумеется, это может быть невероятное совпадение, но я не вижу способа прочесть это иначе, чем довольно изысканный елизаветинский белый стих о бигмаке, картошке фри и шоколадном коктейле.
Линда Гулд сказала:
И какие выводы?
Выводы, ответил Эпплвуд, заключаются в том, что рукопись, найденная в квартире Беренсона после его смерти, не та же, что была у него двумя неделями раньше. Если бы манускрипт выкрали и оставили вместо него подделку, даже плохую подделку, это можно было бы понять. Однако подделка исключительно хороша; тот, кто ее изготовил, должен был иметь в своем распоряжении оригинал. Изменения внесены сознательно. Вопрос, кто это сделал и зачем?
И когда, добавила Гулд.
Нет, думаю, с этим все ясно, ответила Полоньи. Рукопись подменили после убийства. Шкатулка была открыта; Аллан изучал манускрипт незадолго до смерти. Он бы заметил изменения.
Картерет сказал:
Допустим, он знал о подмене? Приложил к ней руку?
Тогда он не изучал бы рукопись.
Гулд сказала:
Сделано ли сравнение этого экземпляра с другими?
Других экземпляров нет, сказал Эпплвуд. Во всяком случае, в этой стране. Все, кто занимается текстом, очень озабочены, чтобы вокруг них не случилось такой же газетной свистопляски, как вокруг дневников Гитлера особенно если манускрипт тоже окажется подделкой.
Однако у Беренсона экземпляр был, заметил Картерет. А он даже не историк.
Полоньи сказала:
Джо, вы не хуже меня знаете, что Аллану оказывали услуги, порой исключительные.
Гулд сказала:
Так вы считаете, пьеса может что-нибудь дать.
Эпплвуд пожал плечами и глянул на Рафаэля.
Рафаэль сказал:
Мы практически уверены, что доктор Беренсон руководил сетью агентов. Увы, у спецслужб нет никаких ниточек, чтобы на этих агентов выйти. Нам остается, как всегда в таких случаях он вроде бы улыбнулся, но, возможно, так показалось из-за освещения, исследовать все доступные возможности.
Гулд сказала:
Хансард будет заниматься пьесой, которой, на минуточку, четыреста лет.
И которую Аллан счел нужным отправить своему агенту по секретному каналу, ответила Полоньи.
Ладно, проговорила Гулд. Это хоть что-то. И у нас точно нет ничего другого. Полагаю, гонорар будет огромный?
Картерет рассмеялся. Стрингер поднял страдальческий взгляд. Рафаэль сказал только:
Есть еще соображения по поводу данной операции?
Просто разбудите меня, когда все закончится, ответил Картерет, вставая. Прошу у всех прощения, но у меня лекция
Разумеется, сказал Рафаэль. Следующая официальная встреча через две недели.
Картерет вышел. Эпплвуд и Гулд попрощались со всеми и ушли вместе, продолжая прерванный разговор о криптографии. Стрингер встал, кивнул доктору Полоньи и тоже вышел. Дверь за ним закрылась со слабым шипением.
Доктор Полоньи достала еще сигарету и прикурила от зажигалки «Зиппо» с эмблемой воздушно-десантных сил Иностранного легиона. Рафаэль сидел абсолютно неподвижно. Она затянулась, выпустила дым и сказала:
Вы решили поручить это упражнение Николасу до или после того, как он сообщил о своем решении уйти?
Вы согласитесь, что лучше его никто не справится.
Лучше его никто не справится, как вы прекрасно знаете. А теперь ответьте на мой вопрос.
Разве вы сейчас на него не ответили?
Полоньи мгновение молчала, потом спросила:
Вы уверены, что он не уйдет, да? Вы рассчитываете его использовать, пока он не
Доктор Хансард добровольно подал прошение об отставке и так же добровольно взялся за Скинскую рукопись.
Он чувствует себя виноватым, считает себя ответственным, сказала Полоньи. Он гениально отыскивает исторические причины и следствия; думаете ли вы, что он не увидит их здесь?
Рафаэль кивнул:
Продолжайте.
Мы могли бы сообщить ему правду. Что Аллан был под подозрением уже два месяца и за ним наблюдали. Можно было бы даже рассказать о Семиакте. Уверена, его бы это зачаровало.
Уменьшило бы это его чувство вины? Вопрос не риторический, доктор Полоньи. Я не против того, чтобы открыть доктору Хансарду больше если это улучшит его душевное состояние. И, разумеется, вы знаете, какой гриф секретности у Семиакта. Мы не вправе раскрывать Хансарду сведения такого уровня.
С каких пор вас смущает уровень допуска? Полоньи покрутила сигарету в пальцах. Возможно, вы правы. Это лишь еще больше осложнит дело. Я снимаю свое предложение.
Оно было разумным.
«И все мы, о, мы все весьма разумны»[28].
Доктор Беренсон был вашим другом, сказал Рафаэль. Доктор Хансард завербован вами. Хотя и не знает об этом.
Мне будет очень не хватать Аллана, проговорила доктор Полоньи голосом, в котором не слышалось особых чувств и уж точно не слышалось горя. Особенно «Дипломатии» с ним вы когда-нибудь играли в «Дипломатию», Рафаэль?
Я знаком с игрой, ответил Рафаэль, но не играю.
Да, понимаю. Полоньи улыбнулась. Зачем вам? До свидания, Рафаэль.
До свидания, доктор Полоньи.
Она затушила сигарету в переполненной пепельнице, развернула инвалидное кресло и поехала к выходу. Дверь с шипением открылась перед ней и закрылась за ее спиной.
Рафаэль встал и пошел в свой кабинет. Когда он выходил, датчик почувствовал, что в конференц-зале никого нет, и выключил свет.
Рафаэль сел за стол, сложил ладони и стал смотреть на экраны. Через несколько минут вошел Стрингер с черной папкой и положил ее на стол.
Последний отчет по ликвидации Беренсона.
Рафаэль открыл папку, проглядел документы, захлопнул ее.
Да я помню времена, когда у каждой спецслужбы был свой стиль ликвидации. Этим гордились. «Так умрет каждый, кто против нас». Затем из убийств ушел всякий азарт, осталась одна целесообразность, и все стали делать целесообразно. Экономно, эффективно, конвейерно. Как японские автомобили.
Важно ли, кто его убил?
Не особо. Не закрывайте досье. Где сейчас доктор Хансард?
В Шекспировской библиотеке Фолджера. Пошел туда прямиком отсюда.
А Рафаэль чуть изогнул губы в улыбке, шире он не улыбался никогда. Рукопись еще не доставили, а он уже вошел в исследовательский режим.
Стрингер глянул чуть озадаченно сам он был в исследовательском режиме всегда.
Вести запись, что он там делает?
Незачем, ответил Рафаэль. Как напомнила мне доктор Полоньи, понимай мы, что доктор Хансард делает с историческими источниками, мы бы меньше нуждались в его услугах. Очень скоро он поедет в Англию. Организуйте слежку.
В вестибюль лондонского отеля вошла ослепительная пепельная блондинка в панорамных солнечных очках, серебряных с бронзой серьгах размером в ладонь, просторном белом тренчкоте от Карла Лагерфельда, черной водолазке и кожаной юбке. Все аксессуары шарфик, перчатки, пояс, туфли на опасно высоком каблуке были такие же кроваво-алые, как ее помада.
Всех в холле что-нибудь приковало каблуки, бедра, загадочные губы; все смотрели. Раскрытые журналы и недописанные открытки были забыты, руки, протянутые за ключами или за сдачей, замерли в воздухе. Когда за женщиной закрылась дверь лифта, по вестибюлю пробежала дрожь облегчения.
Женщина вышла из лифта на девятнадцатом этаже. Тускло освещенный прохладный коридор был застелен рыжим ковром, стены покрывало что-то вроде лакированной мешковины. В нише гудел и похрустывал льдогенератор.
Женщина постучала. «Войдите», ответил мужской голос. Она вошла.
Огромный номер был обставлен псевдофранцузской мебелью в стиле, который Аллан называл «Людовик иррациональное число». Женщину позабавило, что у лондонского резидента КГБ такой эталонно империалистический письменный стол.
Палатайн стоял у окна, спиной к ней.
Доброе утро, сказал он и обернулся. Глаза его расширились, но совсем чуть-чуть, и он улыбнулся. Наряд э впечатляющий.
Акцент у него был подлинно британский, не чисто оксфордский, как у иностранцев, а чуть западнее би-би-сишного.
Кто-нибудь видел, как вы сюда вошли?
На меня пялились как безумные, но хвоста не было. И обычно я одеваюсь иначе.
Одежду она взяла у подруги под предлогом романтического ланча.
Палатайн оглядел ее лицо, очки.
Да, вижу. Защитная окраска. Очень хорошо.
Рада, что вам нравится, ответила она не слишком сухо. Есть ли у вас оперативное досье?
Палатайн развел руками:
Безусловно, нам найдется что обсудить раньше. Сменить главного исполнителя не так просто, и вы наверняка знаете, что группа, которую я представляю, не замечена в расхлябанности.
Женщина сказала:
Обсуждать нечего. Изначальные условия были пятьсот тысяч фунтов золотом за доставку блока КОН-СВЕТ и еще миллион при условии успеха операции НОЧНОЙ ГАМБИТ. Мои условия такие же.
Вы узнали их от прежнего главного исполнителя?
Не знаю, где еще я могла их услышать.
Палатайн кивнул:
Управление «С» просило передать, что, если операция НОЧНОЙ ГАМБИТ превосходит ваши возможности, вам выплатят семьсот тысяч фунтов только за доставку КОН-СВЕТ.
Передайте управлению мою благодарность, но я вполне в силах выполнить операцию целиком. Собственно, меньшее меня не интересует. А теперь я хотела бы посмотреть досье.