1. В отношениях «капитал труд» пространственная экспансия монополистического капитала позволила ему выстроить свои промышленные цепочки в глобальном масштабе и добиться «глобального трудового арбитража»
Транснациональные корпорации интегрируют все больше стран и фирм в свои доминирующие глобальные производственные сети посредством аутсорсинга, создания дочерних компаний и стратегических альянсов. Глобальное накопление капитала стало возможным благодаря владению им большой и дешевой мировой рабочей силой. По данным Всемирной организации труда, с 1980 по 2007 год мировая рабочая сила выросла с 1,9 млрд. до 3,1 млрд. человек, 73 % из которых приходится на развивающиеся страны, причем только на Китай и Индию приходится 40 %[125]. Транснациональные корпорации являются организованными структурами, в то время как глобальные рабочие не могут эффективно объединиться и защитить свои права, а благодаря глобальному трудовому резерву капитал может использовать тактику «разделяй и властвуй» с целью усмирения наемных рабочих. На протяжении десятилетий монополистический капитал перемещал производственные сектора на Юг, что привело к глобальной «гонке на дно» за рабочей силой, из которой транснациональные корпорации извлекают огромную «империалистическую ренту». Кроме того, транснациональные компании обладают мощной лоббистской силой и могут лоббировать правительства для выработки политики, благоприятной для движения капитала и инвестиций. Более того, многие развивающиеся страны в обмен на рост ВВП не только игнорируют защиту социального обеспечения и трудовых прав населения, но и обещают различные льготные меры, такие как освобождение от налогов и кредитная поддержка инвестиций и прибыли, чтобы привлечь международный капитал для инвестиций и создания заводов. Таким образом, глобализация производства позволила развитым капиталистическим странам эксплуатировать менее развитые страны более «цивилизованным» способом под лозунгом справедливой торговли, в то время как последние были вынуждены принять экспорт капитала и некоторые необоснованные условия от первых, чтобы начать модернизацию.
2. В отношениях «капитал-капитал» транснациональный монопольный капитал доминирует над глобальными партнерами, а финансовый монопольный капитал преобладает над промышленным капиталом
Новое международное разделение труда по-прежнему закрепляет старую систему неравномерных и неравноправных структур. Хотя производство и маркетинг децентрализованы, центром управления исследованиями и разработками, финансами и прибылью остается транснациональная корпорация. Транснациональная корпорация обычно находится в самом верхнем конце цепочки вертикальной специализации, владеет правами интеллектуальной собственности на основные компоненты, отвечает за установление технических стандартов и стандартов продукции, контролирует научно-исследовательские и конструкторские аспекты продукции, в то время как ее партнеры часто зависят от транснациональной корпорации, являются получателями стандартов продукции и цен, более вовлечены в трудоемкие процессы производства и сборки продукции, а также отвечают за массовое производство простых компонентов. Будучи литейными заводами для транснациональных компаний, эти предприятия могут получать лишь мизерную прибыль от переработки, а рабочие на этих предприятиях, как правило, получают относительно низкую заработную плату, имеют трудоемкий труд, работают подолгу и имеют плохие условия труда. Хотя стоимость продукта в основном создается рабочими литейного цеха, ТНК используют неравные производственные сети для захвата большей части добавленной стоимости. Согласно статистике, доля зарубежной прибыли американских компаний выросла с 5 % в 1950 году до 35 % в 2008 году, а доля зарубежной нераспределенной прибыли увеличилась с 2 % в 1950 году до 113 % в один момент в 2000 году. Доля зарубежной прибыли японских компаний выросла с 23,4 % в 1997 году до 52,5 % в 2008 году[126]. Транснациональные компании также часто используют свою монополию на права интеллектуальной собственности для извлечения огромных прибылей. Права интеллектуальной собственности включают в себя дизайн продукции, названия торговых марок, символы и изображения, используемые в маркетинге, которые защищены патентными, авторскими правами и правилами и законами о торговых марках. Данные ЮНКТАД показывают, что роялти и лицензионные платежи транснациональных компаний выросли с 31 млрд долларов США в 1990 году до 333 млрд долларов США в 2017 году[127].
Всего за 20 лет с 1987 года задолженность на международных кредитных рынках выросла с почти 11 млрд. долларов США до 48 млрд. долларов США темпы роста, значительно опережающие экономический рост. триллиона долларов, что в 13 раз превышает мировой ВВП и более чем в 60 раз стоимость мировой реальной экономики[128].
3. В отношениях «государство-капитал», неоимпериалистические страны проводят неолиберальную политику в защиту интересов монополистического капитала
С середины 1970-х годов кейнсианство было оставлено правительствами или использовалось редко из-за «стагфляции», а неолиберальная экономика, такая как современный монетаризм, школа рациональных ожиданий и школа предложения, стали любимцами экономической теории и политики в неоимпериалистических странах в ответ на потребности глобализированного и финансизированного монополистического капитала. В 1980-х годах президент США Рейган и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер были знаменосцами неолиберализма, продвигая идеи современного монетаризма, школы частной собственности и школы предложения, а также способствуя приватизации и рыночным реформам в период своего правления. За время своего пребывания у власти она ввела приватизацию и рыночные реформы, произвольно дерегулировала правительство и ослабила сопротивление профсоюзов и рабочего класса в защите своих прав. Сразу после вступления в должность Р. Рейган одобрил создание Президентской целевой группы по отмене и дерегулированию нормативных актов во главе с вице-президентом Бушем, которая выступала за принятие законов и нормативных актов по безопасности производства, охране труда и защите прав потребителей. Администрация Р. Рейгана также объединилась с крупными капиталистами для подавления профсоюзов государственного и частного секторов, увольняя профсоюзных лидеров и организаторов и делая и без того уязвимый рабочий класс еще более пассивным. Так называемый «вашингтонско-уоллстритовский комплекс» предполагает, что интересы Уолл-стрит это интересы США, что то, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо для США, и что правительство США Правительство США фактически стало инструментом финансовой олигархии для получения огромных экономических и политических выгод[129]. Поэтому не голоса избирателей и тем более не демократическая система «разделения властей», а финансовая олигархия Уолл-стрит и ее военно-промышленный комплекс могут посадить государственную власть в клетку. Богатые корпорации с Уолл-стрит влияют на политический процесс и вопросы в США через взносы на избирательные кампании и манипулирование СМИ. В результате «проклятия», наложенного на монополистические интересы, правительству США трудно сделать что-либо для содействия разумному экономическому и социальному развитию и улучшению условий жизни общества. Личности руководителей Уолл-стрит, зарабатывающих десятки миллионов долларов в год, и высокопоставленных чиновников правительства США взаимозаменяемы. Например, Роберт Эдвард Рубин, 70-й министр финансов США, 26 лет работал в «Goldman Sachs», а Генри Полсон, 74-й министр финансов, был председателем и генеральным директором «Goldman Sachs»; большинство высокопоставленных чиновников в администрации Трампа являются руководителями монополий. Из-за механизма «вращающихся дверей» трудно коренным образом поколебать интересы финансовых плутократов Уолл-стрит, даже если правительство введет соответствующую политику финансового регулирования. Более того, всякий раз, когда возникает финансовый кризис, правительство вынуждено оказывать экстренную помощь олигархам-монополистам с Уолл-стрит. В 2007 году, когда в США разразился кризис субстандартной ипотеки, «Bear Stearns» был куплен «JP Morgan», «Lehman Brothers» объявил о банкротстве, «Merrill Lynch» был куплен «Bank of America», но «Goldman Sachs» был пощажен. Основными причинами этого стали, например, экстренное предоставление «Goldman Sachs» статуса холдинговой компании коммерческого банка, что позволило «Goldman Sachs» получить огромное количество спасительных средств от Федеральной резервной системы, а также запрет SEC на шортинг финансовых акций[130].
4. В отношениях «государство-государство» новый империалистический гегемон, США, опирается на гегемонию доллара и права интеллектуальной собственности для захвата глобального богатства
В июле 1944 года по инициативе правительств США и Великобритании 44 страны обсудили послевоенную систему в Бреттон-Вудсе в Нью-Гэмпшире, США, и на конференции были приняты Заключительный протокол Валютно-финансовой конференции ООН, Статьи соглашения Международного валютного фонда и Статьи соглашения Международного банка реконструкции и развития, в совокупности известные как Бреттон-Вудские соглашения. Одним из основных элементов Бреттон-Вудской системы является построение международной валютной системы, в центре которой находится доллар США[131]. Доллар США привязан к золоту, а другие валюты привязаны к доллару США. Доллар США сменяет британский фунт стерлингов в роли мировой валюты. Особые преимущества доллара США по отношению к другим валютам определили то, что США находятся в особом положении, отличном от других стран. Согласно статистике, на доллар США приходится 70 % мировых валютных резервов, 68 % международных торговых расчетов, 80 % валютных операций и 90 % международных межбанковских операций[132]. Доллар США является валютой США, и поскольку он является международно признанной резервной валютой и валютой торговых расчетов, США, печатая доллары почти с нулевыми затратами, могут не только обменивать их на реальные товары, ресурсы и рабочую силу других стран и поддерживать долгосрочный дефицит торгового баланса и дефицит бюджета, но и осуществлять трансграничные инвестиции, слияния и поглощения предприятий других стран, хищнический характер неоимпериализма отражается в гегемонии доллара. США также могут получить выгоду от международных налогов на чеканку монет, экспортируя доллары, и могут использовать девальвацию доллара и долларовых активов для сокращения своего внешнего долга. По данным Вади Халаби, члена Коммунистического экономического комитета США, счет платежного баланса США, из которого чистые поступления из-за рубежа составили US$658,3 млрд. в 2001 году и US$842,6 млрд. в 2003 году[133]. Гегемония доллара также привела к несправедливой передаче богатства от стран-кредиторов к странам-должникам, т. е. бедные страны субсидируют богатые страны.
С середины 1990-х годов международные монополии контролируют 80 % мировых патентов и технологических передач, а также подавляющее большинство международно признанных торговых марок и получают от этого значительные доходы. Согласно данным «Индикаторов науки и инженерных технологий за 2018 год», опубликованным Национальным научным советом в январе 2018 года, общий мировой доход от трансграничного лицензирования интеллектуальной собственности в 2016 году достиг 272 млрд долларов США, из которых США были крупнейшим экспортером, причем на долю экспорта ИС пришлось 45 % от общего мирового объема, на долю ЕС 24 %, Японии 14 %, а на долю Китая менее пяти тысячных процента от общего объема. В качестве резкого контраста, китайские зарубежные платежи роялти за ПИС выросли с 1,9 млрд долларов США в 2001 году до 28,6 млрд долларов США в 2017 году, при этом дефицит трансграничных сделок по ПИС составил более 20 млрд долларов США, в то время как чистый доход США от зарубежного лицензирования ПИС составлял почти или более 80 млрд долларов США в год в тот же период[134].
IV. Новая монополия международной олигархии
В.И. Ленин указывал, что «новейшая капиталистическая эпоха показывает нам, что между капиталистическими союзами сложились определенные отношения на почве раздела мира экономически и что в связи с этим сложились определенные отношения между политическими союзами, между государствами, на почве раздела мира территориально, борьбы за колонии, «борьбы за экономическую территорию»"', на основе которого также формируются определенные отношения»[135]. «Финансовый капитал и сопутствующая ему международная политика, т. е. международная политика, которая в конечном итоге является борьбой великих держав за экономический и политический раздел мира, создали множество переходных форм государственной зависимости. Типичными государственными формами этой эпохи являются не только две основные категории государств, а именно колониальные оккупанты и колонии, но и различные формы зависимых государств, которые политически и формально независимы, но в действительности опутаны запутанной паутиной финансовых и дипломатических зависимостей»[136]. В современном мире новый империализм сформировал новые виды союзов и гегемонистских отношений в экономической, политической, культурной и военной сферах.
Определенная в терминах новых монополий международной олигархии, четвертая характеристика нового империализма это международный монополистический капиталистический союз «одного гегемона и нескольких держав», который формирует экономическую основу для монополистической эксплуатации и угнетения, как внутреннего, так и внешнего, с точки зрения политики денег, вульгарной культуры и военных угроз.
1. Международный монополистический капиталистический экономический и политический альянс с G7 в качестве главного органа
В нынешнем неоимпериалистическом международном монополистическом экономическом союзе и системе глобального экономического управления доминируют США, G7 (Группа шести (G6), созданная в 1975 году шестью крупнейшими промышленными странами США, Великобританией, Германией, Францией, Японией и Италией, к которой на саммите G7 в следующем году присоединилась Канада) и ее монополистические организации в качестве координирующей платформы, а Международный валютный фонд, Всемирный банк и Всемирная торговая организация находятся под ее контролем в качестве дополнительных институтов. Система глобального экономического управления в рамках Бреттон-Вудской архитектуры, по сути, представляет собой более развитый капиталистический международный монополистический союз, которым манипулируют США для обслуживания своих глобальных экономических и политических стратегических интересов. В начале 1970-х годов доллар был отвязан от золота, Бреттон-Вудская валютная система рухнула, и родился саммит G7, взявший на себя роль укрепления западного консенсуса против социалистических стран Востока. противодействуя призывам менее развитых стран Юга к реформированию международного экономического и политического порядка[137]. С ростом неолиберализма как доминирующей философии глобального экономического управления, эти многосторонние институты и платформы стали движущей силой глобального распространения и экспансии неолиберализма. Они не жалеют усилий, чтобы побудить развивающиеся страны к либерализации финансовой де-реализации, приватизации факторов производства, предварительному нерегулируемому рынку и свободной конвертируемости по счету капитала, чтобы облегчить приток международных кредиторов, в соответствии с желаниями олигархов международных финансовых монополий и их союзников, как мягких, так и жестких. Через создание «пузырей» в экономике и финансовые спекуляции они ждут возможности грабить и контролировать экономики других стран и получать от них огромные прибыли. Бжезинский также признал в «Большой шахматной игре»: «Международный валютный фонд и Всемирный банк, так сказать, представляют «глобальные» интересы, а их составные элементы можно интерпретировать как космополитические. Но в действительности они в значительной степени находятся под властью США». [138]С 1980-х годов по настоящее время МВФ и Всемирный банк заманивают развивающиеся страны в проведение неолиберальных реформ, а когда эти страны попадают в кризис или бедственное положение в результате реформ приватизации и финансовой либерализации, такие институты, как МВФ, угрожают предоставить кредитную помощь с различными необоснованными условиями, чтобы заставить эти страны принять «Вашингтонский консенсус». «В период с 1978 по 1992 год более 70 развивающихся и бывших социалистических стран осуществили 566 программ структурной перестройки, навязанных МВФ и Всемирным банком[139]. Например, в начале 1980-х годов МВФ использовал латиноамериканский долговой кризис, чтобы заставить страны Латинской Америки принять неолиберальные реформы. В 1979 году Федеральная резервная система США, пытаясь обуздать инфляцию, подняла краткосрочные процентные ставки с 10 до 15 % и в конечном итоге до более чем 20 %, а поскольку существующий долг развивающихся стран был привязан к процентным ставкам США, на каждый процентный пункт повышения процентных ставок США, страны третьего мира Во второй половине 1981 года Латинская Америка занимала 1 млрд. долларов США в неделю, большая часть которых шла на выплату процентов по долгу, а в 1983 году Латинская Америка забирала почти половину своей экспортной выручки на выплату процентов по долгу[140]. Латиноамериканские страны были вынуждены принять неолиберальные реформы, предписанные Международным валютным фондом (МВФ). Основными элементами были приватизация государственных предприятий и либерализация торговли и финансов, политика жесткой экономии, снижающая благосостояние населения, уменьшение налогов на монополии и сокращение государственных расходов и инвестиций в социальную инфраструктуру. Во время азиатского финансового кризиса 1997 года Международный валютный фонд наложил ряд условий на свою помощь Корее, включая смягчение иностранной собственности с 23 % до 50 % и далее до 55 % в декабре 1998 года, а также свободное создание филиалов и агентств иностранных банков в Корее[141].