Иноземец вроде как говорил о каком-то побочном эффекте. Об обратной стороне Луны. Палке о двух концах. Таковы правила: если что-то отдаёшь, огласи инструкцию. Даже если дело колдовства касается. Обязательно надо предупредить о расплате страждущих. Таким образом, ответственность переходит в руки берущего.
Вот и шептал иноземец себе в чернильные усы: Волшебное варево, зелье вкусное, заветное. Заберет самое дорогое, что тебе принадлежит твоё отпущенное земное Время, твою Молодость, Мечту. А может Жизнь. Очки розовые напустят туману в глаза, затянут миражом мозги. Каждый плевок будет казаться, будто капнула Божья роса. Очки скрывают истину.
Но кто же его слушал, обманщика. Не зря в мудрых книгах написано крупными буквами: Имеющий уши да услышит. Имеющий глаза да увидит. Имеющий разум да осознает.
Суть кроется в глухоте и слепоте драгоценной души человеческой. Выбор предоставлен каждому. Вроде и предъявить обманщику нечего. Как кому поступать воля собственная. Но, как в народе говорится: Ах, обмануть меня нетрудно! Я сам обманываться рад!
Много всего кануло в Лету, а в царстве том всё по-старому, по-прежнему. А как только чёрт ведает. Но не скоро скажет.
Лелька с Марусей повзрослели, достигли совершеннолетия и делились уже не детскими секретами. За стаканчиком другим перемалывали, перетирали скучные события до мучнистой пыли. Потихоньку приобщались ко взрослой жизни. Без пития уже не обходилось ни одно застолье. А за стол садились каждый день.
Лельке не особо нравился вкус заморского варева. Чем-то похожего на перебродивший, заплесневевший хлебный квас. Несколько раз даже бросить пыталась. Хотела заменить на родниковую воду. Но Маруся не могла такого допустить. Всегда была на чеку, держала руку на пульсе. В одиночку не хотела погибать.
Подбадривала Лельку подружка подколодная. Где убеждала уговорами, а где угрозами. И незаметно подливала во всё питиё да яства. Требовала к себе уважения да внимания. Иногда в питьё добавляла настойку на гадючьих языках, на лягушачьих щёчках. Холила надежду, что голос Лелькин ненавистный пропадет совсем. Ведь уже прозвонили вестники. Первые звоночки.
Лелька время от времени хрипла. Пару недель и вовсе не разговаривала, только шипела. Будто змея. И пучила по жабьи глазки. Марусю это сильно радовало. Ради забавы она подносила к носу Лельки кривое зеркало:
Гляди-ка, как тебя раздербанило! Ну, чистая жабунька! На, выпей рассолу холодного. Жажду же утолить надо. Пей до дна, не кривись. Я о тебе забочусь. Больше никому ты не нужна!
Лелька песни петь почти перестала. Да их и не слушал уже никто. Весь люд щеголял в розовых очках да в заоблачных мечтах. Всё складывалось, следуя Марусиному плану. Шло так, как было ею задумано.
Отец-то, может, у девчат и один на двоих был, да замысел разный. Одно дело, если только себе вредишь, так за себя одного и ответ придётся держать. А если другим начнёшь пакостить, тут спрос уже другой. Отвечать перед наблюдателем за всех испорченных придется.
И всё бы ничего, добилась бы Маруся своих целей. Но в неровный час влюбился в Лельку часовых дел Мастер Матвей. Смотрел на неё Часовщик издали, а подойти стеснялся. Только шажочек сделает в сторону любимой. Маруся уже тут как тут. Выскакивала из-за угла, будто чёрт из табакерки. Внезапно появлялась. Набрасывалась на него с претензией и угрозами.
Сидел в своей каморке на первом этаже часовой башни. Подпирал голову кулаком. Страдал в одиночестве. Корежило Марусю. Сворачивало в бараний рог от одной только мысли, что выбрал Матвей, первый парень в царстве, ненавистную Лельку. А ею пренебрег.
Пригрозила Лельку отравить, ежели к ней хоть на шажочек приблизится. Матвей единственный человек в государстве, который пил только компот из сухофруктов. А на зелье у него была аллергия и головная боль.
Городской врач как только с ним не бился, по-всякому пытался зельем напоить. Смешивал с малиновым сиропом. Через капельницу и деликатно хотел через клизму влить. После проб и бесполезных опытов над ним выдал справку с печатью: Не годен чаи иллюзорные гонять!
Резюмировал в анамнезе и вытолкал взашей:
Не достоин Вы, батенька, розовых очков. Иди в поле работать, нечего тут прохлаждаться да бесплатно харчеваться!
Матвей тихонько дела государственные делал. Один за всех управлялся.
Поля распахивал, засевал. А как пора приходила, плоды пожинал. Деревья сухие рубил. Да валежник собирал. На дрова пилил. Чурки в поленницы на зиму для всех складывал.
В холода злющие да в морозы трескучие печи соседям растапливал. Чтобы дома не отсырели. Тучных коров доил. Соломку им стелил да чистой водицей поил. Капусту шинковал, мариновал да в банки закатывал. Грибы, ягоды собирал. А после сушил про запас. Думал, в себя люди придут. Очнуться, проголодаются, будет чем их накормить да напоить.
Один за всех трудился от рассвета до заката. Как белка в колесе. Останавливался только, чтобы компоту испить да пот со слезами с лица утереть. Изо всех сил поддерживал, не давал сгинуть царству с лица земного.
Кручинился Матвей. Жалел собак бездомных. Горожан неприкаянных и себя немного. По Лельке сильно тосковал, но изменить ничего не мог.
Наблюдал со стороны, как погибают люди. Стареют быстро и пропадают без следа. Честной народ перестал жениться да плодится. Малята давно не рождались. Как бы Матвей ни бился, не старался, всё потихоньку приходило в запустение. Приближаясь к забвению.
Его Мастерская давно заросла пыльной паутиной. Горожане не следили за временем. На городской башне часы остановились за ненадобностью. Всем было наплевать на Время. Только Матвею хотелось перемен. Жену, детей и блинов с малиновым вареньем.
Долго думал он, как изменить жизнь. В раздумьях тяжких бродил по полям, трогал рукою налитые спелые колосья. Не замечал, как доходил до быстрой реки и без сил опускался на прохладный влажный песочек.
Ходил по замкнутому кругу, не зная, что делать дальше. Тяжелым камнем на душе лежало понимание безысходности и отчаяния. Голову сломал, думая, как вытащить Лельку из цепких Марусиных лап. Как спасти любимую. От горьких мыслей спасала усталость. Проваливался в забытье, засыпал до рассвета.
День бежал за днем, обгоняя наперед недели, годы. Тянулось вперёд время, как резина, а ничего не менялось. Свойство было такое у времени растягиваться да сужаться. Кому как повезет.
Часто такое в былые времена случалось. Дни тягомотные доставались тунеядцам да лежебокам. Кто не любит назад оборачиваться и наперед задумываться, тянулись коровьей жвачкой. За один миг пролетали. А иным каждый новый день, как будто целая жизнь прожита. Вот такие чудеса случались.
В очередной вечер принесли ботинки Матвея к реке. Только на этот раз с собою прихватил он бутыль. С жижей запретною. Решил залпом со всем закончить. Ибо больно смотреть, как погибает любимая, теряя красоту и возможности. Всякому страданию есть предел. Его чаша переполнилась до краешка.
Перед отчаянным шагом решил надышаться и волнение унять. Не каждый день с жизнью приходится прощаться. Прикрыл глаза, вдыхая аромат свежескошенной травы. Вспомнил, как красиво пела Лелька, как задорно улыбалась. Всё забрало высосало зелье треклятое. Чарующий Лелькин голос стал скрипучим, сиплым, глаза потускнели. Мелкими морщинками изрезано припухшее лицо. Может, и соскочила бы Лелька, да Маруська разве позволит.
Сквозь полусомкнутые веки Матвей заприметил дедушку с суковатой палкой в руках. Издалека было видно, что старец сердит. Он шёл на него. Размашисто, потрясая в воздухе руками. Грозился и ругался на чём свет стоит. На застывшие часы. Матвея корил за лень и трусость. За выход в бутылке и за спущенные рукава.
Напоследок отдубасил по бокам той самой палкой. Подсунул под нос Матвею полное ведро раков и пошёл прочь. Вопрошая через плечо:
Знаешь, почему ведро с этими членистоногими никогда крышкой не закрывают? Почему они не сбегают? Возможность есть. Шагни из смертельной западни и на свободе. Но сидят пойманные узники в открытом ведре, участи своей дожидаются. Только усами шевелят или трапезничают клешнею соседа.
Все в равных возможностях. Но что же происходит, как только один решит выскочить? Догадаешься, поймешь, что делать дальше, и будет тебе счастье. Жена красавица. И царству поможешь. Начни с причины.
Почесал Матвей правое колено. Оно всегда чесалось от волнения. Смахнул пот со лба и решительно направился к дому дельца. Производителя зелья приворотного. Прежде, выломав палку побольше, уже было двинулся в путь. Но, вспомнив о Марусе, нарвал в довесок охапку злющей крапивы. Наука даром не прошла.
Мимоходом пнул в треснувший бок ржавое ведро. Улетевшие в небушко раки серыми кляксами плюхались в воду. В полёте растопыривались, отцепляясь друг от друга. Почувствовав волю, наглели. Задом наперед сновали по илистому дну в поисках лакомых кусочков.
Ласковое солнце улыбалось собственным бликам. Преломляясь в плавных изгибах водной глади, создавая чешуйчатую рябь в извилистых волнах. В тишину, всё больше набирая силу, врезался чарующий Лелькин голос. Песня сливалась воедино с ожившим боем городских часов на старенькой башне.
Матвей прихватил в своей мастерской кувалду, отправился на городскую площадь. Что есть мочи стал лупить в сторожевой ржавый рельс. По тревоге созывая народ.
Горожане выходили из домов. Стягивались к центру площади. На ходу сдирали с глаз, ломали розовые очки. Хором подхватывали знакомую Лелькину песню. Жмурились от лучистого солнечного света, мимоходом выливая на землю осточертевшее пойло. С радостным смехом и с поцелуями обнимали друг друга, как после долгой разлуки.
На шумиху выполз из укромного места замутивший воду иноземец. Тут-то его и настигло возмездие. Матвей намял и ему бока, хотел было заставить всё царство от грязи отмыть и украденное время людям вернуть. Да не тут-то было. Иноземец пугалом растопырил руки в стороны, облапил Марусю. И тот же час за его спиной распахнулись кожистые крылья с костяными крючками. Красивое лицо обратилось в рыло со свиным сопливым пятачком. Изо рта выросли два вампирских клыка.
Нетопырь ощерил клыкастую пасть. Зашипел на окруживших его людей, да так виртуозно обругал всех по Праматери. Родоначальнице всего сущего от начала веков. Что некоторым горожанам стало дурно, а иные даже в обморок попадали.
А мамки Лельки и Маруси не упустили случая завести свару. Пару минут в ступоре таращились на преображение бывшего жениха. Придя в себя, устроили потасовку. На этот раз великодушно подпихивая друг дружку к образине. По очереди, царственно даруя вожделенного в прошлое время красавца.
Лиходей заминкой воспользовался, замахал своими крыльями и тяжело, урывками, на манер летучей мыши, поднялся вместе со своею нелёгкой ношей в небушко. И был таков.
С той поры рыщет искуситель по земле в поисках новых, жаждущих иллюзий людей. Маруся у него на подхвате, говорят, ему прислуживает. Придумывает новые формулы снадобий для приворотных привычек. С годами отточила до филигранности своё мастерство. Переняв опыт от своего отца. Где-то даже переплюнула его в разы. Вредит всем подряд, никого не жалеет.
Все свои придумки пакостные испытывала на новых подружках. Научилась на нюх определять человеческие слабые места. Одним простушкой покажется. Смыв косметику с лица, покроет платочком голову да юбку до пола напялит. Глянешь ну чисто монашка! Скромная, тихая. Жалуется, мол, муж обижает, бьёт ни за что. Расплачется для убедительности.
Для остальных, по обстоятельствам, другой имидж подбирала. Иногда для антуража отца привлекала. Такие спектакли разыгрывали, что Большой и Малый обзавидуются! Знакомилась на выбор с теми, кто духом слаб или в беду попал. Влюблённых ненавидела, жестоко с ними расправлялась. Подростков на приманки ловила.
Насыпет им на кончик языка пробовать какой-нибудь дряни. И стоит, выжидает. Как известно, аппетит приходит во время еды. Юнцы привыкают с рук кормиться, ходят за нею толпой. Добавки просят. Особенно жалует тех, кто красотою и талантами блещет. А уж тех, кто мышкой серой себя считает, себя не ценит и не уважает, щёлкает без труда, как орешки.
Душу вложишь всё сможешь.
В Богом забытом царстве, житейском государстве, жил-был паренёк. Золотой души человек Ванечка. Близкие и дальние прозвали его Простофиля. За простоту и открытость, за наивную доверчивость. Как его только не называли. Простота, как говорят, похуже воровства будет.
Ванечка очень любил рубашки наглаженные да настиранные. Носил он их по-особому: зимой и летом пуговки не застегивал. Душа у Ванечки была широкая, не помещалась под одеждой. Так и ходил с душой нараспашку.
Никто с Ванечкой дружить не хотел. Уж больно наивный он и говорит ересь непонятную да странную. О Душе лопочет, о природе, Мироздании да о мечтах своих непутевых. Инакомыслящих боялись во все времена. А в Средневековье вольнодумцев, сильно выпирающих из общей биомассы, и вовсе на костре сжигали. Ибо нечего воду мутить.
Святая инквизиция приложила немало усилий, придумывая разные способы усмирить выскочек. Женщины, ищущие знаний, были на особом счету у сановитых борцов за догмат. Для попавших на карандаш красавиц инквизиторы сочиняли особенно изощренные орудия пыток. Один стул ведьмы чего стоит! А испанский сапожок, выставленный в музее на потеху почтенной публике, одним своим видом вызывал содрогание.
Вряд ли кому-то захочется по своей воле присесть передохнуть на зловещую смертоносную мебель. Опрометчиво думать, что с течением времен хоть что-то изменилось и стало по другому. Те же самые настойчивые грабли по крепкому упрямому лбу. Люди в непонимании своем заблуждаются, привыкают к постоянству тьмы. Лучик света пугает до ужаса, заставляет сомневаться в выбранной схеме существования.
Сущность начинает метаться в поисках комфортной зоны, из которой их выбросили сомнения. Стараясь втиснуться обратно в свою нишу в толпе. А иначе заклюют, безжалостно затопчут.
Жена Ванечки, Галочка берегла фигуру и нервы. А от его рассказов она впадала в депрессию и хотела кушать. Ванечка много раз приглашал её с собой на крышу, но сильно раздобревшая в теле Галочка отвечала отказом. Переживала за свою репутацию. Голосила в кулак, по-бабьи подвывая:
Будь как все или промолчи. Видел он! Мечтатель выискался! Ну что ты меня мучаешь? Стыдно мне на улицу выйти! Товарки смеются надо мной. Всем мужья нормальные достались, а мне душевный!
Ванечка выслушивал упрёки от жены, молча вытирал подолом своей рубахи её слёзки да сопельки. Иногда слабо отбивался:
Милая, зачем сердишься? Сейчас свобода слова и мысли, а не средние века. Ну, в самом деле. Мечтать имеет право каждый! Я каждое утро благодарю Вселенную за утро, за тебя, за возможности! Котлетки у тебя очень вкусные. Ничего страшного, что подгорели, с корочкой вкуснее!
Да ну тебя! А вдруг донесёт кто на тебя, куда надо? И так стыдно на улицу выходить! Вся округа смеётся над тобой! Вот уж кому досталось! Всем хлеб с маслом, а мне кукиш с хреновым соусом. Горе луковое наказание. Вот ещё блинчики. Накось, покушай!
Нет, нет. Тоже смотрю, очень румяные. Наверное, очень вкусные. Жаль, я уже наелся! Благодарочка тебе, моя хозяюшка, по горло сыт!