А при том, что их доставили в не сезон самолётом, значит, девочка дочь большого начальника. Может быть, директора овощного магазина, а может быть, даже овощной базы.
Нет, эта публика загонит меня в гроб! Это же дочка Саввы Мамонтова известного русского любителя искусств. Он стольким художникам помог, столько талантов вывел в люди, сколько ни одному начальнику овощной базы и не снилось.
Он бы ещё долго рассказывал об этой картине и о меценате Савве Мамонтове, но тут наступило утро, и он прекратил дозволенные речи.
Так продолжалось пять дней десять пятнадцать. Дело близилось к финалу. Больше картин в галерее не оставалось. И тут случилось ЧП.
Однажды вечером, как всегда после дневной работы, Колобок, Булочкин и Колбочкина, которых уже несколько пошатывало от большого количества искусства, проникшего в их головы, подошли к Третьяковской галерее.
Караул! встретил их Лука Лукич. Преступник пропал. И картину унёс.
Не может быть! ахнул Колобок. Ведь он почти перековался.
Почти не считается. Значит, мы его не доковали. А вот он нас докуёт. Всё, нам больше его не видать.
Как не видать! закричал Колобок. Да мы его в два дня отыщем. Да у нас же фотография есть шесть на девять. Не зря же мы его снимали на месте преступления.
Конечно, не зря! вскричал Булочкин. Он сразу вспомнил, как он вместе с ребятами держал Земной шар. И тут же решил проверить при случае не упал ли он.
Колбочкина! скомандовал Колобок. Немедленно в лабораторию. Немедленно проявить плёнку и напечатать сто фотографий. Булочкин, продолжал он. Приготовить текст: «Сбежал не очень опасный преступник, похитивший картину» Как она называется?
«Стакан с тремя розами», художник Чижиков-младший.
«Просим его задержать и вернуть в Третьяковскую галерею вместе с картиной».
Будет сделано, шеф! в один голос сказали Колбочкина и Булочкин.
А я пока пойду по следу, сказал Колобок. Встречаемся здесь через три часа.
Три часа пролетели как три минуты. Колбочкина проявила плёнку и напечатала фотографии. Булочкин напечатал на старинной машинке Колобка текст, и они развесили фотографии во всех прилегающих к Третьяковской галерее местах. И скоро вся группа подтянулась ко входу в галерею.
Там были: милиционер Спицын, ночной дежурный Сковородкин, Булочкин, Колобок, Колбочкина.
Я обзвонил все комиссионные магазины, чтобы эту картину не продали, сказал Колобок, и все таможни, чтобы картину не вывезли за рубеж.
Может быть, начнём бить большую всесоюзную тревогу? предложил милиционер Спицын.
Подождём! возразил Колобок. Незачем беспокоить всю страну. Справимся собственными силами.
Смотрите! вдруг вскричала Колбочкина. Идёт.
Все посмотрели в ту сторону, куда она показала, и в самом начале Лаврушинского переулка увидели Васю Углова с двумя свёртками.
Будем брать! напружинился железный мягкий Булочкин.
Не будем! остановил его Колобок.
Намёк понял, сказал Булочкин.
Это не намёк. Это приказ! поправил его Колобок.
Тем временем Вася Углов одолел переулок и направился ко входу в Третьяковскую галерею. Наших он не видел, они стояли в стороне, в кустах. Он увидел только экскурсовода Сковородкина.
Лука Лукич! бросился он к экскурсоводу. Это вам.
Он протянул ему картину «Стакан с тремя розами» и настоящий стеклянный стакан с тремя розами. Их было практически невозможно отличить.
Это вам, сказал Вася Углов. За ваш титанический воспитательный труд. Я никогда не забуду ваши лекции в светлых аквамариновых тонах, в ночной набегающей темноте, когда синее романтически переплетается с зелёным и чёрным. Я теперь вижу мир по-другому. Вот скажите, что это?
Это огнетушитель! сказал Лука Лукич.
Нет, это красный предмет на жёлтой стене. Это праздничное видение мира. Это радостный гимн пожарным и мощный оранжево-зовущий протест против огня!