От крещения до отпевания
Вот именно. Но со временем большая часть истинно верующих как бы отсеялась. Те, что недавно прибыли в страну, стали строить свои храмы, и большие старые церкви оказались чуть ли не заброшенными как часто оказываются заброшенными старики, и теперь им остается только вспоминать о поре своего расцвета, оставшейся в прошлом. Пребывание в обществе этих «стариков» я нахожу невероятно умиротворяющим.
Тинкер некоторое время молчал, глядя на шпиль церкви Троицы, вокруг которого, как в старые времена, кружила пара чаек.
Здорово. И эта церковь действительно великолепна, сказал он.
Я чокнулась с ним кофейной чашкой и призналась:
А ведь я рассказала тебе нечто такое, что мало кому обо мне известно.
И он, глядя мне прямо в глаза, попросил:
Расскажи мне еще что-нибудь, чего никто о тебе не знает.
Я рассмеялась.
Но он был серьезен.
Чего никто обо мне не знает? переспросила я.
Да. Хотя бы что-нибудь. Обещаю, что никогда не расскажу об этом ни одной живой душе.
Он даже перекрестился в подтверждение своих слов.
Ну, хорошо, сказала я, ставя чашку на стол. Я идеально чувствую время.
То есть?
То есть я могу сосчитать до шестидесяти ровно за шестьдесят секунд. Плюс-минус одна.
Не верю!
Я большим пальцем ткнула себе за спину, где на стене висели часы.
Ты только дай мне знать, когда секундная стрелка достигнет двенадцати.
Он посмотрел на часы и принялся следить за стрелкой. На губах его возникла азартная улыбка.
Готова? спросил он, по-прежнему улыбаясь. Тогда на старт внимание
* * *
Невероятно! сказала Ив, позвонив мне уже после моей встречи с Тинкером. Где-то, что-то, какой-то! И откуда ты об этом узнала?
Оформляя банковские вклады, узнаешь по крайней мере одну важную вещь: большинство людей с уважением воспринимают прямые вопросы, заданные вовремя и по делу. Это то самое, к чему они совершенно не готовы. Иногда они выказывают желание сотрудничать с вами (а скорее, хотят немного потянуть время), снова повторяя тот вопрос, который им только что задали: Как мне все это удалось? вежливо переспрашивают они. Иногда, впрочем, они считают подобные вопросы наглостью, а потому отвечают (или переспрашивают) с оттенком презрения: Что именно мне удалось? Но в любом случае опытный юрист сразу понимает, где именно тормозит его клиент, а где открывается поистине плодородная почва для дальнейшего расследования. Так что наилучший ответ на хороший вопрос это тот, что сделан просто и без каких-либо колебаний или смысловых отклонений.
Он мельком упомянул об этом, когда ты у Чернова в туалет ходила, сказала я.
Завершая разговор, мы, как всегда, обменялись шутливыми замечаниями, и я вернулась на свое рабочее место. Убрала чехол с машинки, отыскала нужное место в тексте и снова застучала по клавиатуре. И во втором предложении третьего параграфа сделала свою первую за этот день опечатку. Печатая список чьих-то основных предпочтений, я вместо «chief» напечатала «thief»[44]. И, лишь увидев напечатанное, убедила себя, что эти слова совсем непохожи, а эти две буквы даже на клавиатуре находятся не то чтобы рядом.
Глава четвертая
Бог из машины
Вечером в пятницу, когда мы одевались, Ив не пожелала даже о погоде со мной болтать.
Дело в том, что совесть моя все же одержала надо мной победу, и я как бы случайно, как бы между прочим во время разговора обмолвилась, что во время обеденного перерыва наткнулась в деловой части города на Тинкера и мы с ним выпили по чашке кофе.
По чашке кофе, с фальшивым равнодушием повторила Ив. Как мило.
И после этого замкнулась как устрица.
Я предприняла некий решительный пасс и похвалила ее летнее желтое платье, абсолютно неуместное зимой, но именно поэтому выглядевшее на ней как-то особенно свежо и остро.
Тебе действительно нравится? спросила она.
На тебе оно смотрится просто потрясающе.
Надо бы и тебе его как-нибудь примерить, может, сходишь в нем кофе попить.
Я уже открыла было рот, хоть и не знала толком, что сказать ей в ответ, но тут к нам вломилась одна из соседок.
Извините, дамы, что врываюсь без стука, но ваш принц Очарование уже прибыл. Вместе со своей колесницей.
Уже у двери Ив вдруг остановилась, чтобы еще раз посмотреться в зеркало.
Погоди еще минутку, сказала она, вернулась обратно и решительно стащила с себя желтое платье, словно мой комплимент мгновенно превратил его в нечто старомодное. Я заметила, что за окном стал накрапывать холодный дождь, словно оправдывавший дурное настроение Ив. Спускаясь следом за ней по лестнице, я мрачно думала: Ну вот, мы обе и вляпались.
* * *
Перед нашим пансионом стояло роскошное серебристое, цвета ртути, купе «Мерседес», а рядом с ним Тинкер. Даже если бы все девушки, проживавшие у миссис Мартингейл, сложили то, что зарабатывают за год, им и тогда не удалось бы наскрести денег на такую машину.
Фран Пачелли, пяти футов девяти дюймов ростом, недоучка из Сити-колледжа[45] родом из Северного Джерси, жившая чуть дальше по коридору, весьма выразительно присвистнула таким свистом строители обычно оценивают длину юбки. Мы с Ив спустились по лестнице.
Настроение у него явно было отличное. Ив он поцеловал в щеку и сказал: «Выглядишь просто потрясающе!» потом повернулся ко мне и с улыбкой пожал мне руку. Меня он ни поцелуем, ни комплиментом не одарил, но Ив следила за нами так внимательно, что становилось ясно: она чувствует, что оказалась в проигрыше.
Тинкер открыл дверцу автомобиля и, словно извиняясь, сказал:
Боюсь, сзади сидеть будет немного неудобно. Тесновато.
Ничего, я там помещусь, сказала я.
Как это мило с твоей стороны! ехидно заметила Ив, и Тинкер, начиная подозревать, что между нами что-то происходит, посмотрел на нее с легкой озабоченностью.
Открыв переднюю пассажирскую дверцу, он придержал ее одной рукой, а второй жестом истинного джентльмена пригласил Ив садиться. Но она, словно не замечая этого, продолжала внимательно изучать машину, словно оглаживая ее взглядом от капота до багажника. Но не так, как Фран, а куда более профессионально.
Я поведу, вдруг заявила она и протянула руку за ключами.
К такому повороту событий Тинкер готов не был.
А ты водить-то умеешь? спросил он.
А ты водить-то умеешь? передразнила она его с нарочито сильным южным акцентом. А как же! Да я папашин трахтор запросто гоняла, едва мне девять годков стукнуло!
Она вытянула ключи у него из ладони, обошла вокруг капота и плюхнулась на водительское сиденье. Тинкер с несколько неуверенным видом устроился рядом. Ив поерзала, вставила ключ в замок зажигания и спросила:
Ну, куда едем, приятель?
Пятьдесят вторая улица, пожалуйста.
Ив завела двигатель, резко дала задний ход, на бешеной скорости развернулась и, взвизгнув тормозами, остановилась.
Ив! не выдержал Тинкер.
Она искоса глянула на него, сладко улыбнулась, явно ему сочувствуя, затем снова переключила передачу и с ревом понеслась по Семнадцатой улице.
Через несколько секунд стало ясно, что на нее снизошел Святой Дух. Правда, когда она, не сбавляя скорости, свернула на Шестую авеню, Тинкер чуть не выхватил у нее руль, но затем притих. Ив вела машину уверенно, плавно, незаметно прибавляя или убавляя скорость, и, ловко обходя другие машины, зигзагами неслась вперед, несмотря на плотный трафик, точно акула сквозь толщу вод, с точностью до секунды определяя, когда переключится огонек светофора. Мы с Тинкером сидели с вытаращенными глазами, вжавшись в сиденья, и молчали примерно так, должно быть, ведут себя те, кто оказался в руках некой высшей силы и смирился с этим.
Только когда мы свернули на Пятьдесят вторую улицу, я поняла, что он везет нас в клуб «21».
В некотором роде это Ив загнала его в угол своими вопросами симпатичное, симпатичней, самое симпатичное? как еще он мог ответить?
Но точно так же, как Ив тогда хотела произвести на Тинкера впечатление, показав ему квазирусский полусвет, где сами мы бывали не так уж и часто, у Тинкера, наверное, возникло желание продемонстрировать нам другой Нью-Йорк, его собственный. И, судя по всему, затея ему вполне удалась вне зависимости от настроения Ив. Перед рестораном на холостом ходу застыли ряды лимузинов; дымки спиралью поднимались из их выхлопных труб, подобно вылетающим на волю джиннам. Парковщик в цилиндре и легком пальто поспешил открыть дверцы нашего «Мерседеса», а швейцар уже предусмотрительно распахнул двери, и мы увидели в холле плотную толпу одетых по последней моде манхэттенцев.
На первый взгляд клуб «21» не выглядел каким-то особенно элегантным. Темные стены были украшены картинками в рамках, и казалось, что эти картинки попросту выдраны из какого-нибудь иллюстрированного еженедельника. Скатерти на столах были потертые, а столовые приборы громоздкие, как в дешевой закусочной или в университетской столовой. Однако публика, безусловно, отличалась элегантностью. Мужчины были в костюмах, явно сшитых на заказ, и в нагрудных кармашках у них сверкали чистотой изящные платочки. Шелковые платья дам поражали чистотой и благородством оттенков; их шеи украшали «скромные» нитки жемчуга.
Когда девушка-гардеробщица уже готова была принять нашу верхнюю одежду, Ив как-то незаметно повернулась спиной к Тинкеру и легким движением сбросила с плеч пальто. Впрочем, он сразу раскусил ее хитроумный маневр и успел подхватить пальто, взмахнув им, точно матадор своим плащом.
Ив была самой молодой из присутствующих дам я имею в виду тех, что не разносили подносы, а сидели за столиками, и явно намеревалась извлечь из этого максимум пользы для себя. Платье, которое она надела в последнюю минуту, было из красного шелка с глубоким вырезом на груди и выглядело одновременно и по-девичьи наивным, и весьма сексуальным; она, видимо, успела надеть и самый лучший свой бюстгальтер, отлично поддерживавший грудь во всяком случае, верхушки ее грудей, соблазнительно выглядывавшие из выреза платья, можно было бы разглядеть с пятидесяти футов даже в тумане. Впрочем, Ив проявила должную осторожность и постаралась не переборщить с украшениями. В красной лакированной шкатулочке у нее хранились сережки с бриллиантами, подаренные ей на окончание колледжа. Эти бриллиантовые «гвоздики» очень ей шли, вспыхивая в ушах прелестными искорками и как бы подчеркивая симпатичные ямочки у нее на щеках, всегда появлявшиеся, когда она улыбалась. Однако она хорошо знала, что не стоит надевать эти серьги в такое место, как этот клуб, ведь здесь она практически ничего не смогла бы выиграть с формальной точки зрения, зато легко могла проиграть по сравнению с другими.
Метрдотель, австриец, имевший все основания выглядеть издерганным, однако не подававший вида, тепло приветствовал Тинкера, назвав его по имени.
Мистер Грей, мы вас ждали. Пожалуйте сюда.
В его устах слово «пожалуйте» заменяло собой, казалось, целую фразу.
Он подвел нас к столу в центральной части помещения единственному, который остался здесь незанятым. Стол был накрыт на троих. Метрдотель, казалось, умеет читать чужие мысли: выдвинув из-под стола средний стул, он жестом предложил Ив садиться.
Пожалуйте, снова сказал он.
Едва мы уселись, как он слегка взмахнул рукой, и в ней, точно огромные игральные карты в руках фокусника, материализовались три меню, которые он нам церемонно вручил.
Выбирайте с удовольствием.
Такого огромного меню я никогда в жизни не видела. В длину оно было, наверное, фута полтора. Я открыла его, ожидая увидеть длиннющий список разнообразных яств, но там было перечислено всего десять блюд. Хвост лобстера. Ростбиф «Веллингтон». Говяжий прайм-риб Названия блюд были написаны от руки и совершенно роскошным почерком, как приглашение на свадьбу. Цены указаны не были, во всяком случае в моем меню. Я даже украдкой заглянула в меню, которое держала Ив, но сама она в мое меню заглядывать не стала, а продолжала с холодным выражением лица изучать названия, потом положила меню на стол и предложила:
Давайте лучше для начала выпьем мартини.
Гениально! откликнулся Тинкер и поднял руку.
Моментально на том же самом месте, где только что стоял метрдотель, появился официант в белом пиджаке и заговорил с обаятельной развязностью кидалы из загородного клуба:
Добрый вечер, мистер Грей. Добрый вечер, дамы. Надеюсь, вы простите мне столь наглое заявление, но ваш столик поистине является украшением этого зала. Да и выглядите вы лучше всех. Но вы, наверное, еще не готовы сделать заказ? Погода, право, просто ужасная! Могу я предложить вам какой-нибудь аперитив?
Вы правы, Каспер, мы действительно только что говорили, как хорошо было бы выпить сейчас мартини.
Ну, еще бы! Позвольте мне убрать меню, чтобы они вам не мешали.
И Каспер, сунув меню под мышку, удалился, а через пару минут принес наши напитки.
Точнее, принес он три высоких пустых стакана, и в каждом было по три оливки, надетых на соломинку, торчавшую над краем стакана точно весло гребной шлюпки. Затем он взял в руки серебряный шейкер, накрытый салфеткой, хорошенько его потряс и принялся осторожно разливать содержимое. Сперва он до краев наполнил мой стакан. Напиток был таким холодным и прозрачным, что казалось, будто он прозрачнее обыкновенной воды. Затем он наполнил стакан Ив. Когда он перешел к Тинкеру, струя, льющаяся из шейкера, заметно ослабела, а потом и вовсе стала еле сочиться. Мне даже на мгновение показалось, что Тинкеру мартини не хватит, однако жидкость все продолжала потихоньку капать, и ее уровень в стакане неуклонно повышался, пока не сровнялся с краями. Это был тот уровень точного расчета, который всегда придает человеку уверенности в себе.
Хорошие друзья, неожиданно обронил Каспер, всегда вызывают зависть богов.
Никто из нас и заметить не успел, как серебряный шейкер исчез, а его место заняло блюдо с устрицами на подставке.
Комплимент от заведения, сказал Каспер и снова исчез.
Ив слегка постучала вилкой по своему стакану с водой; вид у нее был такой, словно она собирается обратиться с неким тостом ко всем присутствующим.
Я хочу вам кое в чем признаться, сказала она.
Тинкер и я, чувствуя, чем это пахнет, так и уставились на нее.
У меня сегодня был приступ ревности.
Ив начала было я, но она, подняв руку, велела мне молчать.
Позволь мне договорить, Кейти. Когда я узнала, что вы вдвоем, без меня, выпили «по чашке кофе» предполагаю, что со сливками и с сахаром, я просто позеленела от зависти. И вовсе я не была «чуточку не в духе», я твердо намеревалась испортить вам сегодняшний вечер, чтобы проучить вас обоих. Но Каспер абсолютно прав: дружба Наилучшайшее как мы говорим с Кэти.
Она подняла стакан с мартини и подмигнула.
За то, чтобы выбраться из привычной колеи!
И через несколько минут это была уже прежняя Ив: спокойная, даже чуточку расслабленная, жизнерадостная, светлая необъяснимая.
Пары за столиками вокруг нас вели привычные, из года в год повторяющиеся разговоры о работе, о детях, о необходимости привести в порядок летний домик; возможно, эти разговоры они вели почти машинально, наизусть зная, что будет сказано дальше, однако именно они, эти разговоры, давали надежное ощущение того, что им есть с кем разделить свои ожидания и свой жизненный опыт. Тинкер, с высокомерным видом оглядевшись, затеял совсем иной разговор, куда больше подходивший к сложившейся в нашей компании ситуации которая, впрочем, была полностью основана на гипотетических предположениях.