Нет даже мне следующая часть рассказа казалась бредовой. Она села напротив. Откинула капюшон. Взгляд у нее был немигающий. А потом она сказала, что у него болит шея.
У кого-то из ее нетрезвых друзей?
Да нет же!
Я не заметил, как начал раздражаться и говорить на повышенных тонах. Стараясь следовать простой просьбе сохранять спокойствие, я остановился на мгновение, выдохнул и пошел более медленным шагом. Самый терпеливый на свете собеседник молчаливо ждал.
Пришлось сразу перейти к сути:
В общем, я думаю, что знаю, про кого она говорила, доктор Константин.
Боузи, я был готов поспорить, что мой собеседник сдерживает усталый вздох.
Когда мы обращались друг к другу по именам, обычный телефонный разговор мгновенно превращался во внеплановый сеанс психотерапии. Если бы в моей голове был установлен денежный счетчик, он бы щелкнул прямо сейчас. Никаких приборов в сознании, конечно же, установлено не было, но звук я услышал все равно.
Боузи, вас никто не преследует, Константин сменил интонацию и принялся говорить медленно, проговаривая слова по слогам. Вы в безопасности.
Мне было нечего на это ответить, а потому мой психотерапевт взял управление беседой в свои руки:
Во сколько вы сегодня проснулись?
Я не я осекся на полуслове, но произнесенного было уже не вернуть.
Вы не спали. Это не очень хорошо.
Он никогда не употреблял слова «плохо» по отношению к моим действиям, потому что обходил мое неконтролируемое чувство вины, которое то и дело всплывало грязным пятном, по поводу и без. Именно по этой причине я работал с этим доктором на протяжении последних трех лет. Константин не просто делал свою работу, я чувствовал, что он действительно старался мне помочь. По крайней мере, очень хотелось верить в то, что внеурочные звонки от меня он принимал именно по этой причине.
То, что произойдет дальше, было предсказуемо. Но стратегически важная часть разговора уже состоялась, и я чувствовал себя лучше. А сейчас Константин найдет причину для поощрения и предложит свое физическое присутствие. Наш контакт давно превратился в игру, сюжет которой двигался по проверенной схеме. Даже если ее соблюдение не приносило видимой пользы.
Вы хорошо справлялись на протяжении последнего месяца, врач продолжал говорить со мной очень размеренно. Если, конечно, говорите мне правду о том, что соблюдаете почасовой прием ваших лекарств.
Соблюдаю, врал я до ужаса плохо, но по телефону это сделать было проще.
Замечательно, я был уверен, что он не поверил, но в этом разговоре считал важным подчеркнуть другое. Однако, это приносит меньшую пользу, если вы игнорируете режим сна и продолжаете нерегулярно питаться.
Да, я знаю.
Вы хотите, чтобы я провел для вас внеплановый сеанс на любой удобной локации? его стандартный вопрос прозвучал практически бесцветно. Скажем, через час?
Нет, отвечал я не менее сухо, потому что более наш диалог не имел смысла. Приеду завтра, как обычно.
Вы уверены?
Да. Доброго вечера! я завершил вызов и ускорил шаг.
На улице начинало темнеть, а капюшон моей кофты промокал все сильнее, создавая неприятное ощущение тяжести на голове. Мне не стоило корить себя за то, что позвонил в тревожном состоянии тому, с кем имелась четкая договоренность относительно подобных ситуаций. Но изнутри меня разъедала назойливая установка, наглухо вбитая на подкорку: «Он тебе не друг!» шумом отдавалось в моей голове. Прошло совсем немного времени с тех пор, как я наконец отучил себя окрашивать людей в белый или черный цвет. Но с эмоциональной привязанностью ко всем, кто чуть больше, чем просто вежливо мне улыбался, все еще были настоящие проблемы.
Доктор Константин стал верным спутником моего «второго переходного возраста», настигшего меня в девятнадцать лет. Попавшись мне в рекомендациях медицинского центра в нужное время и в нужный час, он повторял, что со мной не происходит ничего смертельного и то, что я испытываю, переживают сотни молодых людей по всему миру, когда пересекают рубеж первого и второго десятка. Я знал, что мир вокруг моих сверстников менялся так же стремительно, как и мой собственный. Но некоторые факторы моего прошлого, к сожалению, усугубляли так называемую «болезнь роста», создавая поводы для дополнительных бесед с врачом. «По крайней мере, он хорошо на мне зарабатывает», так я думал, завершая очередной телефонный разговор, посвященный моим эмоциональным всплескам. Но я, как и большинство пациентов врачей подобного порядка, не мог позволить себе доверять психотерапевту до конца. Мы работали довольно долго, имели определенные результаты, но все это было лишь упомянутой системой. Очередным алгоритмом, который помогал мне крепче удерживать ощущение нормальности происходящего, но не менять суть.
Ливень усиливался, и мне приходилось продолжать путь до дома, не поднимая головы. Я смотрел на серый асфальт и считал собственные шаги по детской привычке: мне казалось, что это помогало сократить расстояние и быстрее добраться до финальной точки.
Когда я достиг нужной многоэтажки, мой спальный район полностью погрузился во тьму. Окна верхних этажей взирали на меня угрожающе, словно корили за то, что я вновь пришел домой слишком поздно, в час, когда нормальные люди уже готовятся ко сну. Оглядев соседние дома, которые были построены так близко, что были похожи на один большой муравейник, я отворил нужную дверь на лестничную клетку. Стряхивая с себя дождевую воду размашистыми движениями, я двигался быстро, оставляя после себя мокрые следы. Я жил не один и очень надеялся, что своим эффектным появлением не побеспокою соседку Иви, которая, должно быть, уже спит.
Темный коридор маленькой квартиры и полная тишина подтвердили мои предположения. Чтобы не разбудить девушку, я скинул насквозь промокшую обувь как можно скорее и сразу проскользнул в ванную. Кофту можно было выжимать вместе с брюками и носками, но я не стал тратить время и закинул вещи в стиральную машину. Присев на бортик ванной, я пустил горячую воду и начал вытирать смартфон. Он был ледяным на ощупь, но разрядиться не успел несмотря на то, что рабочие чаты разрывались от новых уведомлений. В одном из них я успел обнаружить свое имя и краткую информационную сводку по новому проекту, которую требовалось обсудить завтра. Это было хорошей новостью: свежие задачи нередко оказывались интересными и сложными, а последняя характеристика позволяла мне полностью погрузиться в процесс и наконец начать игнорировать собственный эгоизм, который очень ярко выражался в процессе лелеяния ментальных проблем.
Горячая вода окутала озябшие конечности. Судя по тем комментариям, что оставили мои коллеги в чате, новый проект касался постройки квеста на территории нашего комплекса. Краткая сводка от Боба привычно практически не содержала в себе никакой полезной информации. Если я хотел ее получить, то должен был говорить с ним лично. Мой интерес возрос, а настроение немного улучшилось, мне нравилось предполагать потенциальные изменения на общей квестовой аллее, каждый уголок которой я успел выучить наизусть. Такие перемены неизбежно несли в себе привлекательную для меня атмосферу отдельного мирка, воссозданного на территории нескольких комнат. Уже спустя пару месяцев в привычном для всех пространстве появятся красивые декорированные двери в историю, наполненную системой загадок и задач.
Через четверть часа я грелся под одеялом и смотрел на цветное полотно в рабочей зоне, которую себе обустроила Иви. Девушка спала очень крепко, глубоко зарывшись в покрывала, и из своей части комнаты я мог видеть лишь ее длинные светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Интересно, сколько времени она сегодня провела у мольберта? Подруга детства олицетворяла полную противоположность моему образу жизни и мне самому: она вставала рано и ложилась тоже рано, была спокойной, уравновешенной и, главное, никогда не ругала себя за непродуктивность. Я смотрел на Иви и мечтал научиться ее невозмутимости. Мы жили вместе довольно давно, с момента нашего совершеннолетия, но я все еще не мог перенять от нее ничего полезного. Наше существование проходило в отдельных мирах, которые пересекались друг с другом только на маленькой кухне во время завтрака.
На картине было изображено концентрированное ощущение счастья в стандартном его понимании. Зеленый луг, усыпанный полевыми ромашками, соседствовал с каменной тропинкой, ведущей к деревенскому дому в светлых оттенках. Яркое синее небо совпадало в цвете с маленьким озерцом, соседствующим с лугом. Картина была закончена на добрые семьдесят процентов, а ведь сегодня утром холст был еще пуст. Судя по настроению пейзажа, эта работа была очередным заказом, который обещал быть выполненным не только на отлично, но еще и в срок. Со времен совместного пребывания в заведении, в котором мы росли вместе, я был убежден в больших перспективах Иви и, спустя несколько лет, оказался прав. Она смогла не просто монетизировать то, что получалось у нее лучше всего, но и сделала это своей постоянной профессиональной деятельностью, которую выполняла с большим удовольствием.
Наша комната условно делилась на две половины, но я отчетливо видел черту, которую бы никогда не осмелился пересечь. Теплая детская привязанность к моей подруге не позволяла мне транслировать темную грузную массу своих переживаний и мыслей на ее сторону. А потому весь негатив, что я таскал за собой долгие годы, концентрировался здесь, вокруг моей кровати и за рабочим столом. Мне нравилось возвращаться домой с улыбкой, даже если на самом деле настроение было паршивым, а следующий день обещал быть богатым на стресс. Иви смешно перемещалась из кухни в спальню, к мольберту и обратно, разговаривала сама с собой и пела обо всем, что видела вокруг. Порой я ловил себя на мысли, что просто наблюдаю за ее действиями и обретаю новые силы.
Доктор Константин любил повторять, что мне необходимо наполнять собственную жизнь позитивными эмоциями, почаще смотреть на яркие картинки, гладить котят и выполнять прочую ерунду, которая еще никогда и никому не помогала. Но я понимал, что такие методики были написаны в его учебнике, и честно старался соблюдать врачебные предписания, проводя время с Иви, которая совмещала в себе все недостающие мне качества сразу.
Глава 2
Утро очередного рабочего дня началось с гневного сообщения от моего старшего коллеги Рика: как я и предполагал вчера, окно, оставшееся открытым во время ливня, создало много проблем. Непогода бушевала ночью так сильно, что вода залила не только подоконник, но и часть рабочего места нашего проектировщика. Все говорило о том, что теплой встречи ждать сегодня не стоит.
Утренний путь всегда оставался для меня незаметным. Эта дорога была мне необходима для правильного настроения, общей концентрации и появления хотя бы иллюзорного желания что-либо делать. Если быть откровенным, довольно часто я вообще не был уверен в мотивации начинать новый день. Но доктор Константин продолжал упорно настаивать на том, что спустя некоторое время у нас получится исправить и это. Однако говорил он об этом на протяжении всего процесса трехлетней терапии, поэтому поводов безукоризненно доверять суждениям специалиста, у меня все еще не было.
Я изучал модель развития отношений психотерапевта и пациента и знал, что время от времени, буду сталкиваться с собственным скептицизмом. Подобное настроение распространялось на все окружающие меня сферы деятельности, и, в силу своей систематичности, уже переставало смущать.
Сегодня в метро ни с какими девочками в капюшонах мне встречаться не приходилось. А потому, чувствуя легкое потряхивание и гул за окном старого вагона, я мог позволить себе отпустить сознание и наконец начать искать эту самую «мотивацию» прожить еще один день в собственной, порядком опостылевшей мне, шкуре.
В этот раз, несмотря на час пик, я смог занять удобное место в углу, у выхода из вагона. Сделал музыку в наушниках громче и вслушался в слова, мысленно поблагодарив нейросеть стримингового сервиса за то, что она выстраивала музыкальный поток так, словно читала мои предпочтения не по жанрам, а по смысловой нагрузке текстов песен. Погружение произошло сознание будто стало чище и перестало вибрировать.
Веки стали тяжелыми. Пространство вокруг меня расплылось, и я увидел себя в начале длинного коридора, стены которого медленно съезжались навстречу друг другу. Меня одолевало непреодолимое желание бежать, я знал и чувствовал, что мне во что бы то ни стало нужно достичь противоположной стены до того, как комната схлопнется. Я сделал первый шаг и вспомнил, что в конце узкого тоннеля точно должна была быть лестница. Приглядевшись еще раз, я действительно смог разглядеть деревянные перила и тусклый свет, падающий вниз, к ступенькам. Позади меня раздался стук. Что-то глухо покатилось по полу. А дальше скрип, резкий и короткий, словно кто-то быстро поднялся с кресла или кровати и направился в мою сторону. Теперь причин для побега стало вдвое больше, и я поспешил рвануть вперед. Кто-то настигал меня, отбивая каждый шаг, прикладываясь каблуком к старым доскам, а стены стали сдвигаться еще быстрее! Еще мгновение и я очутился у лестницы. Остановился, потому что коридор позади меня исчез и отрезал от преследователя, дав мнимую безопасность. Я перевел дух и стал медленно спускаться, будучи неуверенным в том, что ступени на этой лестнице не сговорились со стенами и не начнут обваливаться, как только я ступлю на одну из них. Тело потряхивало от выброса адреналина после пробежки. В голове была лишь одна мысль: «На этой лестнице скрипит седьмая ступенька».
Я пришел в себя, когда больно стукнулся головой о железный поручень, за который держался. Поезд достиг станции с тройной пересадкой на разные линии метрополитена, и народ повалил из вагона единой кучей, расталкивая на своем пути всех без разбора. Причиной удара стал чей-то желтый массивный рюкзак именно из-за этой объемной поклажи я был зажат между другим пассажиром и металлической конструкцией. В том, что я очнулся, был свой плюс, к толпе, вытекающей из дверей вагона, мне нужно было присоединиться, и поскорее. Чуть расслабившись, я почти проехал свою станцию.
После вчерашнего ливня асфальтированная дорога от метро до заводского помещения, в котором находился квестовый клуб «ESCAPE», была усеяна крупными лужами. Мой путь напоминал минное поле. Учитывая то, что творилось на улице, можно было сделать предположение, что офис точно пострадал от непогоды не меньше. Тревожность возрастала по мере моего приближения к точке назначения. Очень не хотелось вновь слышать от коллег в свой адрес нелестные комментарии, которые всегда содержали в себе звенящие напоминания о моем постоянном витании в облаках и невнимательности. Я старался исправиться. Не верил в то, что получится добиться хоть какого-то результата, но искренне стремился к изменениям.
Когда я вошел, рабочие места моих соседей по кабинету, главного проектировщика Рика и руководительницы проектного отдела Джии, пустовали. Бедствие с залитым подоконником было устранено, но часть бумаг на столе старшего коллеги, действительно, выглядела ужасно. Судя по всему, вода испортила какие-то черновые наброски планов постройки, потому что стопка была совсем небольшой и слишком исчерканной для того, чтобы быть набором официальных документов. Я тяжело выдохнул и кинул рюкзак на свое кресло. Теперь оставалось проверить, потерял ли я что-то важное после резкого отключения света во всем комплексе. Если и здесь мне повезло так же сильно, как в случае с окном, я буду не в состоянии начать рабочий день по-человечески. Моноблок пискнул от нажатия на кнопку. Это значило, что проблему с выбитыми пробками уже решили, и все было не так серьезно, как мне показалось на первый взгляд.