Удивительно, но она всё еще продолжала слышать мои мысли. Не все, но связь до конца не распалась. И когда я поминала шаманку в своих размышлениях, она это знала.
Отцу видней, что мне знать надо, а во что нос совать незачем, так пояснила Ашит нашу связь.
Возможно, она и сейчас услышала, что меня раздражают вольные рассуждения окружающих о прошедшей ночи. А может, попросту уже знала меня достаточно, чтобы сделать необходимый вывод. Хотя, быть может, дело было в самой шаманке и ее взглядах на жизнь. Она ни во что не вмешивалась, пока ее не просили это делать, и не любила бестактность в других. В любом случае я была ей безмерно благодарна за то, что дома я чувствовала себя уютно и легко и могла улыбаться искренне, а не вежливо.
Ты ведь останешься с нами, мама? спросила я, поцеловав ее в щеку.
Устала я от людей, ответила Ашит. Слишком много для меня. Поеду к Урушу, заскучал уж один дом сторожить.
Я надеялась, что сядешь с нами за стол
Вчера насиделась, отмахнулась шаманка. Вам никто не нужен, вдвоем хорошо. Дождалась, теперь поеду.
Вскоре она и уехала, на йенахе. Малыш пришелся моей матери по душе. И хоть она в своей сдержанности эмоций не проявила, когда принимала его, но все-таки кивнула:
Хороший подарок. Спасибо, дочка.
И Уруш, как мне и думалось, встретил нового приятеля с энтузиазмом. Теперь он не крутился под ногами шаманки, а носился с маленьким бегуном по двору и за его пределами. Даже спать уходил в сарай, где теперь жил Малыш. Так что угодила я всем троим разом, чему, признаться, была рада. А сейчас йенах бежал обратно в священные земли, к своему другу, такому же кудрявому, как и он. И на спине его, помимо хозяйки, были пристроены дары, отданные кааном в день свадьбы.
Оружие забрали ягиры, оно предназначалось для них. Мешки с припасами поделили между собой женщины, как и ларцы. И если в двух ларцах находились украшения, то в третьем были собраны иные подношения, которые Ашит оценила. Медная ступка и пестик, набор бляшек и костяных бусин, хвосты животных, мешочки с сушеными травами, привезенные Танияром из дальних таганов еще во время моих поисков и подготовки новой встречи. И прочие вещи с первого взгляда чепуха, но важные для шамана.
Когда я увидела, что Танияр готовит в дар моей матери, я изумилась:
Ты даже сомнения не допускал, что я могу отказаться и не пойти за тебя?
Разве мне можно отказать? изумился в ответ каан.
Можно, ответила я деловито, но ты когда-то обещал взять измором мою мать. Я просто решила избежать новых угроз для нас обеих.
Какая умная жена у меня будет, ухмыльнулся наглец. И осторожная.
А после того как уехала шаманка, ушла и Сурхэм, оставив нас с кааном наедине, сказав напоследок:
Вещи твои я к мужу перенесла, еды наготовила. Если о ней вспомните, знаешь, где взять. И все-таки не удержалась: Надеюсь, сил у вас уже не осталось, дом не развалите. Мне сюда еще возвращаться.
Развалим новый выстроим, обняв меня за плечи, ответил ей Танияр. Ступай, Отец с тобой.
И вам его милости, с достоинством ответила прислужница и направилась к двери. А дом всё ж поберегите. Пока новый отстроите, опять сил скопите, так и тот обвалите.
К тебе придем силы тратить, усмехнулся каан. Пока дом строить будем. Примешь?
Этот берегите, проворчала Сурхэм, и дверь за ней закрылась.
А мы остались. Наша семейная жизнь началась, но дела всё еще могли немножечко подождать, например до завтра. А сегодня продолжало оставаться только нашим, и что-то менять мы не стали
Глава 2
Курзым затих. О нет! Люди не покинули базар, их было много, как обычно, но все молчали. Они слушали: торговцы, покупатели, зеваки. И вновь нет, никто не держал громких речей, ни к чему не призывал и никого не обличал. Напротив, разговор велся негромко, и потому иртэгенцы не желали пропустить ни слова. А слушали они меня и невысокого серьезного мужчину, выбранного мной на должность смотрителя рынка.
Этот человек был плотником. Танияр отзывался о Керчуне, так звали мужчину, как о настоящем мастере своего дела. Говорил, что тот легко понимает желания хозяев, делает свою работу быстро и хорошо. И своим подручным спуску не дает.
Он дорожит добрым именем, сказал тогда каан.
Выслушав мужа, я ненадолго задумалась и попросила:
Пригласи его к нам. Хочу на него посмотреть и поговорить.
К какому делу желаешь приставить? без лишних пояснений понял меня Танияр.
Если Керчун не только мастер, но и хороший администратор, а похоже, он именно таков, раз может выстроить наиболее удачным образом работу свою и подручных, то я хочу предложить ему стать смотрителем курзыма. Там пора навести порядок, я тебе говорила
Я помню, свет моей души, но не рано ли браться за курзым? Слишком много перемен и слишком быстро
Я не предлагаю многое, отмахнулась я, только упорядочить хаос и устроить торговые ряды. Ну и поставить человека, который будет следить за размещением товаров и соблюдением установленных правил. Строить хотя бы укрепления из камня я пока не предлагаю, люди к этому точно не готовы.
Об этом пока никому говорить не стоит, усмехнулся каан и вернулся к нашему разговору: Хорошо, я позову плотника Керчуна. Посмотришь на него. Но если люди будут злиться, начни тогда просто с прилавков. Сейчас важней наша дружба с племенами, и злоба внутри тагана будет лишней.
Не переживай, любовь моя, улыбнулась я. Я не стану провоцировать бунт. А затем спросила: Перевести все непонятные слова?
Только то, что ты сказала о Керчуне. Адстри
Администратор, хмыкнула я и перешла к пояснениям.
Керчун пришел на следующий день. Встречала плотника я одна, каан отбыл к границе с кийрамами. Это была его первая дружественная поездка, поэтому я нервничала. Хоть таких боевых действий, как между Белым камнем и пагчи, здесь не велось, только короткие стычки, но ранения и смерти бывали. Да что там, достаточно вспомнить, каким Танияра привезли к Ашит, чтобы понять, насколько мне было тревожно.
Брать меня с собой супруг отказался. Я предложила сопровождать его, чтобы подчеркнуть наши мирные намерения, но Танияр в этот раз оказался непреклонен, и всё, что он мне ответил, было коротким и четким:
Нет.
Милый
Нет. Я всё сказал.
И, поцеловав меня, ушел, а я осталась томиться в ожидании его возвращения. Должно быть, желая меня отвлечь, каан и прислал ко мне плотника, который явился вскоре после того, как отряд ягиров, сопровождавший Танияра, выехал за ворота Иртэгена.
Милости Отца, Ашити, произнес Керчун, появившись на пороге моего кабинета, куда я ушла больше по привычке, чем из желания чем-то заняться. Каан сказал, что ты хочешь со мной поговорить, я пришел.
И тебе милости Белого Духа, уважаемый Керчун, рассеянно улыбнулась я. Проходи.
Мне казалось, что время для беседы сейчас неудачное, уж больно живо вставали перед внутренним взором раны Танияра, полученные им зимой. Но когда посетитель устроился на стуле и выжидающе посмотрел на меня, что-то такое проснулось во мне. Память или что-то еще, но губы сами собой растянулись в вежливой улыбке, плечи расправились, и разговор начался.
Светская беседа постепенно переросла в деловую. Впрочем, поначалу мы обсуждали дом и его перестройку. Первым был кабинет, после прошлись по всему дому. Я слушала ответы Керчуна, отмечала, как он легко и быстро ухватывает мои пожелания и вносит в них уточнения, что-то опровергает, что-то одобряет. Суждения плотника мне понравились своей основательностью. После я завела разговор о том, как он работает с подручными. И вновь мне понравилось, что не было принижения работников, похвальбы и зазнайства. А когда он замолчал, я признала за мужем умение разбираться в людях и предложила моему гостю вернуться в кабинет.
Но уважаемая Ашити, выслушав меня, заговорил плотник, как же? Я ведь дома строю, утварь разную делаю, а тут курзым. Как же мне одному за всеми уследить?
Отметив, что «нет» он все-таки не сказал, я улыбнулась:
Почему же одному? Выбери себе толковых помощников, да и ягиров полное подворье без дела сидит. Каан двоих тебе в помощь приставит. А люди быстро привыкнут. Главное начать. Что до твоего дела, так и его бросать незачем. И за подручными приглядишь, и на курзыме порядок установишь. Как будет нужна помощь приходи, я тебя всегда приму. А если будет совсем невмоготу, неволить не стану, я другого смотрителя поищу. Попробуй, большего не прошу.
Хорошо, каанша, попробую.
Завтра тогда на курзым вместе сходим, а сейчас давай о прилавках поговорим.
О чем?
Сейчас объясню, и я достала чистые свитки, чтобы нарисовать эскиз
И вот мы стояли посреди курзыма, и иртэгенцы жадно ловили каждое произнесенное слово.
Торговые ряды необходимы, уважаемый Керчун, говорила я, обводя рукой базарный хаос. Мясной, бочарный, кожевенный, скобяной и всё в этом духе. Нужны прилавки и разделение товаров по их названию и назначению. Еда отдельно, одежда отдельно, и непременно мясо к мясу, траву к траве, сапоги к сапогам, никакой мешанины. Так людям будет удобней разбираться в том, где находится необходимый им товар.
За моей спиной стоял невозмутимый Юглус и обводил равнодушным взглядом земляков. Он стал моим почти бессменным спутником. Почти потому что был еще и Берик. Они меняли друг друга через день. Эти два ягира как-то сами собой стали моей личной охраной с молчаливого согласия моего супруга. Каан доверял им всецело, как, впрочем, и всем остальным своим воинам, но эти двое сошлись со мной ближе других, даже подружились, потому вопроса «Кому охранять кааншу?» не возникло. А еще они были в некотором роде моими советниками. Могли подсказать или помочь разобраться в вопросе, в котором я была еще несведуща.
Впрочем, советчиков всегда находилось великое множество, если разговор шел на людях. Любопытные иртэгенцы в своей простоте и прямодушии останавливались, если замечали нашу беседу или спор, слушали, а после щедро делились собственным мнением. Обычно я всех выслушивала с улыбкой и благодарностью, а после делала по-своему. Хотя случалось, что люди наталкивали меня на дельную мысль, так что от этого вмешательства я раздражения не испытывала.
Вот и сейчас, когда я давала наставления Керчуну, люди слушали и ждали момента, когда смогут высказаться, а то, что молчать не станут, я понимала.
Уважаемая Ашити, вот всё ты хорошо говоришь, произнес торговец корзинами, стоявший к нам ближе всех, только как же плату брать? Если я поставлю на свои корзины две кэсы, а мой сосед одну, то ведь мне и корзины не продать, пока он от товара не избавится. А так кому лень или нет времени долго бродить, то он у меня купит.
И потому каждый товар должен иметь единую цену, ответила я и подняла вверх руку, не дав корзинщику заговорить: Разницу даст материал, из которого сделана корзина, наличие сложного плетения, размер и насколько хорошо она сделана. А дальше торг.
Ох и хорошо, шумно выдохнула еще незнакомая мне женщина. А то как же без торга-то?
Не-е, протянула другая женщина, стоявшая за спиной первой. Без торга нельзя. Так ведь и без единой кэсы домой вернешься.
Без торга никак нельзя, важно кивнул мужчина, кажется ее муж. Это ж пока торгуешься, так обо всем переговоришь, подружишься. А как подружишься, так и еще сторгуешься.
Да и зачем эти ряды? встрял еще один иртэгенец.
Да-да, покивала ветхая старушка с клюкой в узловатой ладони. Это ж как на курзым-то ходить тогда? Бывает, встанешь утром, маетно на душе, всё злит. Ни радости нет, ни веселья. Вот и пойдешь на курзым. А тут с одним поругаешься, с другим потолкаешься, третьего послушаешь, а всё пока товар нужный ищешь. Может, и не купишь, а душа отойдет. А если всё по порядку-то будет, со скуки помрешь.
Верно, поддержали ее. Ноги стопчешь, душа вон, а наговоришься с людьми-то, и на сердце легко. И с соседями есть о чем поговорить после, и для себя чего нового узнаешь.
И чем же всему этому ряды мешают? улыбнулась я. Курзым большой, товар разный, люди те же. Ходи, толкайся, разговаривай, а кто по делу придет, так хоть попусту время тратить не станет.
А мы не по делу, что ль? изумились иртэгенцы. Все с делами, а у курзыма свой закон.
Торговые ряды и порядок на рынке этот закон не изменят, можете мне поверить, заверила я. Всё останется, как было, только искать нужный товар будет намного легче. А пройдет немного времени, и когда кто-то из вас окажется на курзыме в чужом тагане, тогда и поймет, насколько у нас хорошо.
Ашити права, из-за спин иртэгенцев вышел Танияр, и люди склонили головы, приветствуя каана, а я ответила ему улыбкой: Кто был в Курменае, тот знает, как их курзым устроен. Людей там великое множество. И потолкаться могут, и поругаться, и повеселиться всем миром. Но если идешь к кузнецу, то не придется прежде с ног сбиться, пока из платьев женских выберешься да на серьги наглядишься. А чтобы мяса купить, не надо через ножи и сапоги продираться, пока свежее мясо на солнце тухнет.
Стало быть, одобряешь? полюбопытствовали иртэгенцы.
То, что на пользу, всегда одобрю. Быть нашему курзыму таким, чтобы о нем молва добрая шла и другие таганы у нас перенимали.
Последнее людям понравилось особенно, потому они закивали, соглашаясь с кааном. Позадирать носы дети Белого Духа любили, но без злобы, только для важности. Я с улыбкой наблюдала за ними, после перевела взгляд на смотрителя курзыма:
Ты всё услышал, уважаемый Керчун?
Всё, уважаемая Ашити, кивнул он. Сегодня же вечером скажу, как решил ряды поставить. И помощников толковых подберу, одному тут не справиться.
Буду ждать, ответила я и направилась к Танияру.
Едем? спросила я супруга.
Да, ответил он и, приобняв меня за плечи, повел прочь с курзыма.
Мы ехали к кийрамам. Танияр сам предложил мне сопровождать его, когда вернулся вчера в Иртэген после первого разговора с главой племени, носившим имя Улбах. Кстати сказать, вопреки моим переживаниям каан вернулся живым и здоровым, что бесконечно меня порадовало, и с добрыми вестями.
Улбах согласился поговорить. Завтра к нему с дарами поеду, сказал мой муж, прочитав вопрос во взгляде.
Он может заманить тебя? с тревогой спросила я. Может обмануть?
Кийрамы коварны, могут быть жестоки, как их Покровитель, но они также и честны, ответил супруг. Если дали слово, сдержат. Теперь ты можешь поехать со мной, если захочешь.
Покровителем кийрамов был Хайнудар. Хитрый, порой злой, непримиримый и жестокий, он взял под свое покровительство хищных зверей и птиц. Его брату-близнецу Тагудару, добродушному и веселому, достались остальные животные, как лесные, так и жившие с людьми. Эти духи часто ссорились, даже дрались, когда Тагудар просил брата умерить кровожадность его подопечных. Уговаривал, увещевал, а потом защищался, потому что Хайнудар высмеивал его доброту и, выходя из себя, лез с кулаками.
Устав наблюдать за ссорой племянников, Белый Дух создал племя кийрамов, которых, конечно же, выносила и родила Илсым. А после велел Хайнудару оберегать племя с той же любовью, что и зверье.
Не сбережешь, я уничтожу всех, кого ты любил прежде, предупредил Отец.
Опасаясь за жизнь обожаемых животных, Хайнудар начал присматривать и за новыми подопечными. Сначала ворчал и наблюдал со стороны, не спеша вмешаться в их существование. Но когда один из кийрамов, залюбовавшись на блеск солнечных лучей на поверхности речных вод, едва не утонул, дух вышел к людям и начал их учить.
Он стал много времени проводить с кийрамами дети требуют постоянного внимания. Звери оказались предоставлены сами себе. В жажде крови они бросались друг на друга, на подопечных Тагудара и на других детей Белого Духа. Но Хайнудар их любил по-прежнему, потому к жалобам братьев и сестер духов оставался глух. Но однажды стая йартанов напала на поселение кийрамов. Они вырезали почти всех. Не ради добычи, лишь из лютой злобы, владевшей ими.