Наклонившись, я рванул ящик на себя. Потерянную сестру обсуждать в этом доме было запрещено. Стоит только произнести ее имя, и мама неделю ходит без настроения. Официально моя сестра считалась мертвой. Меган больше не принадлежала этому миру. Она примкнула к Ним, а нам приходилось притворяться, что ее не существует.
Но полукровка знал о ней. И это могло создать лишние проблемы. Словно клейма преступника, угрюмого парня и хулигана, с которым родители запрещали своим дочерям водить дружбу, мне не хватало, так теперь еще кто-то знал о моей связи с миром фейри.
Стиснув зубы, я захлопнул ящик и вышел из комнаты. В голове хаотично роились мысли. Я был человеком, а Меган ушла. Что бы там ни говорил какой-то фейри-полукровка, мне не место в том мире. Я собирался оставаться по эту сторону Завесы и не думать о том, что происходит в Фейриленде.
Как бы сильно он ни пытался затянуть меня назад.
Глава 3. Фейри в спортивной сумке
День второй.
В чистилище.
«Драка» со школьным квотербеком и разговор в кабинете директора, само собой, не остались незамеченными. Ученики пялились на меня в коридорах, перешептывались со своими друзьями, бормотали что-то себе под нос. И шарахались от меня, как от чумы. Учителя же смотрели на меня недобрыми взглядами, будто боялись, что я кого-нибудь огрею по голове или вообще вытащу припрятанный нож. Мне было все равно. Уж не знаю, поделился ли директор Хилл с ними нашей беседой или вынес вердикт, что я безнадежен, но пока я не высовывался, меня игнорировали.
Не считая мисс Сингер, которая несколько раз обращалась ко мне во время урока, желая удостовериться, что я внимательно ее слушаю. Я монотонно отвечал на вопросы о «Дон Кихоте», мысленно заклиная ее отстать от меня. Она была приятно удивлена, что я прочитал заданное на дом, пусть мысли о гремлинах, затаившихся где-то рядом с ноутбуком, немного отвлекали. Видимо, удовлетворившись тем, что я могу одновременно слушать и таращиться в окно, мисс Сингер все же оставила меня в покое, и я вернулся к своим размышлениям.
По крайней мере, Кингстон и его подпевала сегодня отсутствовали, вот только на одном из общих уроков я заметил, что у Тодда было чересчур самодовольное выражение лица. Он постоянно поглядывал на свободную парту квотербека, не по-доброму ухмылялся и чему-то согласно кивал. Меня это отчасти нервировало, но я поклялся себе не вмешиваться. Если полукровка хочет иметь дела с заведомо капризными фейри, это его право когда он обожжется, я помогать не стану.
Вскоре прозвенел последний звонок, я сложил тетради в рюкзак и рванул из класса, надеясь избежать повторения вчерашнего. Я вышел за дверь и, заметив высматривавшего меня Тодда, стремительно затерялся в хлынувшей в коридор толпе учеников, не собираясь его выслушивать.
Подойдя к своему шкафчику, я сложил учебники и домашнее задание в рюкзак, хлопнул дверцей и лицом к лицу столкнулся с Кензи Сент-Джеймс.
Привет, крутой парень.
Ох, только не это. Чего она хочет? Вероятно, отчитать меня за драку. Если она прыгала с помпонами, то, скорее всего, встречалась с Кингстоном. А слухи по школе ходили всякие: я то ли врезал квотербеку, то ли угрожал ему в коридоре, из-за чего мне надрали задницу, прежде чем нас разняли учителя. Ни одна из историй меня не красила, и я все ждал, когда кто-нибудь подойдет, чтобы высказать свое драгоценное мнение. Просто не думал, что это будет она.
Я развернулся, собираясь уйти, но она плавно зашла с другой стороны и перегородила мне путь.
Подожди секунду! настаивала она, не пуская дальше. Я хочу поговорить.
Я уставился на нее холодным, враждебным взглядом, которым вынуждал замереть красных колпачков и однажды даже заставил отступить пару спригганов. Кензи не сдвинулась с места, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Я признал свое поражение.
Что? сказал я. Пришла предостеречь, что если не оставлю твоего парня в покое, то мне не поздоровится?
Она нахмурилась.
Парня?
Квотербека.
Ах. Она фыркнула и сморщила нос. Выглядело довольно мило. Брайан мне не парень.
Нет? Она застала меня врасплох. Я ведь даже не сомневался, что она разразится гневной тирадой из-за драки, может быть, даже пригрозит, что если я причиню боль ее драгоценной футбольной звезде, то пожалею. Зачем еще этой девушке хотеть говорить со мной?
Кензи воспользовалась моим смятением и сократила расстояние между нами. Я сглотнул и подавил желание попятиться назад. Кензи была ниже меня на несколько дюймов, но этот факт как будто совершенно ее не заботил.
Не волнуйся, крутой парень. У меня нет молодого человека, который так и ждет, чтобы прибить тебя в раздевалке. Она сверкнула глазами. Если понадобится, я и сама могу ударить.
Отчего-то в ее слова я охотно верил.
Чего тебе? переспросил я. Эта странная жизнерадостная девушка озадачивала меня все сильнее.
Я редактор школьной газеты, объявила она так, словно иначе и быть не могло. Надеялась, что ты окажешь мне услугу. Каждый семестр я беру интервью у новеньких, которые появились в школе позже, чтобы, ну знаешь, ученики узнали их получше. Я бы с радостью взяла у тебя интервью, если ты согласен.
Она выбила меня из колеи второй раз за тридцать секунд.
Ты редактор?
Ну, на самом деле скорее журналистка. Но поскольку остальные ненавидят технические моменты, то и редакторские обязанности на мне.
В газете?
Да, обычно для них журналисты и берут интервью.
Но я думал Я вдруг стушевался и начал лихорадочно собирать мысли в кучу. Я видел тебя с чирлидершами, выдавил я, едва ли не обвиняя ее в этом.
И что? Кензи приподняла тонкие брови. Подумал, что я чирлидер? Она пожала плечами. Не мой спорт, но мне лестно. Мы с высотой не очень ладим, я и по спортивному залу-то не всегда могу пройти, не свалившись и не нанеся себе увечий. К тому же пришлось бы перекраситься в блондинку, а пересушивать кончики как-то не хочется.
Меня терзал вопрос, шутит ли она, но я не мог оставаться здесь и дальше.
Слушай, мне кое-куда надо, сообщил я и даже не солгал; вечером у меня занятия с мастером по кали́, гуро Хавьером, а если опоздаю, то придется сделать пятьдесят отжиманий и сотню самоубийственных пробежек, и это если он смилуется надо мной. Гуро серьезно относился к пунктуальности. Может, поговорим позже?
А ты дашь мне интервью?
Ладно, хорошо, дам! в отчаянии вскинул я руку. Если ты отвяжешься от меня.
Она просияла.
Когда?
Мне все равно.
Это ее не смутило, казалось, ее вообще ничего не смущало. Я еще не встречал человека, который бы с такой необычайной радостью реагировал на откровенное надувательство.
Итак, дашь свой номер телефона? не отступала она, в ее голосе слышалось подозрительное веселье. Или могу дать свой, если хочешь. Но тогда тебе придется позвонить мне Она с сомнением уставилась на меня и покачала головой. Хм, неважно, просто дай свой номер. Что-то мне подсказывает, что даже набей я цифры у тебя на лбу, ты бы все равно не удосужился позвонить.
Как хочешь.
Пока я выводил цифры на клочке бумаги, меня не покидала одна мысль: как же странно давать номер телефона симпатичной девушке. Прежде мне этого делать не доводилось, да и повторить такой опыт, скорее всего, не получится. Если бы об этом узнал Кингстон, а тем более увидел воочию, то он, вероятно, попытался бы наградить меня сотрясением мозга, и неважно, являлась она его подружкой или нет.
Кензи приблизилась ко мне и встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо. Моей руки коснулись мягкие, словно перья, пряди волос, и кожу тут же начало покалывать, а сердце забилось сильнее, чем мгновение назад. В нос ударили нотки яблочного, мятного или какого-то другого сладкого аромата, и на секунду я забыл, что писал.
Хм. Она наклонилась, чуть ли не прижимаясь ко мне, и указала тонким пальцем на неровные черные каракули. Это шестерка или ноль?
Шестерка, прохрипел я и отступил в сторону, увеличивая между нами расстояние. Черт, сердце все еще колотилось. В чем, черт возьми, дело?
Теперь я могу идти? Я протянул ей клочок бумаги.
Ухмыльнувшись уже в который раз, Кензи сунула его в карман джинсов, хотя на мгновение я уловил на ее лице намек на разочарование.
Не дай мне остановить тебя, крутой парень. Позвоню вечером, ладно?
Ничего не сказав, я обошел ее, и в этот раз она мне позволила.
Тренировка по кали́ была жестокой. До турнира оставалось меньше недели, и гуро Хавьер с рвением фанатика гонял нас по различным техникам, желая убедиться, что мы готовы как минимум на сто процентов.
Активнее двигай палками, Итан, крикнул гуро, наблюдая, как мы со спарринг-партнером наматываем вокруг друг друга круги, в каждой руке держа по ротанговой палке. Кивнув, я начал вращать орудиями, выводя определенный рисунок, и одновременно выискивать слабые места в защите противника. Мы носили легкие доспехи с подкладкой и шлемы, дабы не травмировать других учеников и не заполучить по паре уродливых шрамов, а потому могли не смягчать свои удары и не опасаться серьезных последствий. Однако это не значило, что я всегда возвращался домой без приличных фиолетовых синяков, которые гуро называл «знаками мужества».
Спарринг-партнер сделал выпад. Я увернулся и блокировал атаку одной палкой, а другой нанес в ответ три быстрых удара по его шлему.
Хорошо! выкрикнул гуро и завершил наш раунд. Итан, следи за палками. Не держи их без дела, пусть они всегда будут в движении, пусть порхают. Крис, ты в следующий раз отклоняйся не нужно просто пятиться и дожидаться удара.
Да, гуро, выпалили мы и поклонились друг другу, завершив тем самым поединок.
Я отступил в угол, сорвал шлем, и лицо обдул приятный прохладный ветерок. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но мне нравились боевые искусства. Стремительные взмахи палками, бушевавший в крови адреналин, характерный треск орудия, поражающего жизненно важную область в чьей-то защите больший в мире кайф мне был неведом. Находясь здесь, я чувствовал себя рядовым учеником, подопечным гуро Хавьера. Только лишь на тренировках по кали́ мне удавалось забыть о запутанной жизни, школе, всюду преследующих и осуждающих взглядах и просто быть собой.
Более того, ничто так не помогало избавиться от сдерживаемой агрессии, как возможность избить кого-то палками.
Отличная тренировка, крикнул гуро и указал на переднюю часть зала. Мы поклонились мастеру, прикоснувшись одной палкой к сердцу, а другой ко лбу, и он продолжил: Помните, в субботу состоится турнир. Участников показательных выступлений прошу прийти пораньше, чтобы попрактиковаться и повторить техники и стойки. И еще, Итан, он посмотрел на меня, прежде чем уйдешь, я хочу с тобой поговорить. Все свободны! Он хлопнул в ладоши, и ученики начали расходиться, возбужденно обсуждая турнир и все, что связано с кали́. Я снял защиту корпуса, аккуратно сложил ее на мат и стал ждать.
Гуро махнул рукой, и я последовал за ним в угол, по пути подбирая пару боксерских «лап» и запасные ротанговые палки, разбросанные у стены. Аккуратно разложив вещи на угловых полках, я повернулся и обнаружил, что гуро наблюдает за мной с серьезным выражением лица.
Гуро Хавьер не отличался мощными габаритами. По правде говоря, даже босой я был выше него на дюйм или два, и это при том, что высоким меня тоже нельзя было назвать. Я смело мог заявить, что у меня подтянутое тело, и хотя горами мышц, как у полузащитников, обзавестись не успел, но немного качался. В то время как гуро был жилистым и поджарым, словно у него совсем не имелось жира в организме, и грациознее человека я в своей жизни еще не встречал. Даже во время тренировок и разминки он походил на танцора, вращающего оружием со скоростью, которой мне еще предстояло овладеть, хотя втайне я боялся, что у меня никогда не получится. Он наносил удары, точно кобра вот он стоит перед вами и демонстрирует технику, а уже через секунду вы валяетесь на земле и не способны взять в толк, как такое произошло. Возраст гуро определить едва ли представлялось возможным: в коротких черных волосах уже виднелись серебристые пряди, а вокруг глаз и рта пролегли мимические морщинки. Ко мне он относился требовательнее, чем к остальным: показывал техники и настаивал, чтобы я оттачивал их едва ли не до совершенства, прежде чем приступать к чему-то новому. И дело не в том, что гуро выделял меня как своего любимчика, просто он, как мне кажется, чувствовал, что я хотел тренироваться больше прочих. Нуждался в этом сильнее, чем другие ученики. Для меня кали́ не просто хобби. Эти навыки однажды могут спасти мне жизнь.
Как дела в новой школе? спросил гуро как ни в чем не бывало. Я уже начал пожимать плечами, но одернул себя. Мне не хотелось представать перед мастером в своем привычном образе странного угрюмого паренька. Он заслуживал больше, чем пожатие плечами и односложный ответ.
Все нормально, гуро.
Ладишь с учителями?
Пытаюсь.
Хм. Гуро лениво поднял ротанговую палку и раскрутил ее в воздухе, хотя смотрел будто бы в никуда. Он часто крутил палку, когда о чем-то размышлял, демонстрировал технику или разговаривал с нами. Мне казалось, это его привычка. Вероятно, он даже не догадывался, что так делает. Я говорил с твоей матерью, спокойно продолжил гуро, и у меня скрутило живот. Попросил держать меня в курсе твоих успехов в школе. Она беспокоится о тебе, и я не могу сказать, что мне понравилось то, что я услышал. Он в мгновение ока прекратил раскручивать палку и уставился на меня. Я обучаю кали́ не для того, чтобы ты использовал это искусство для насилия, Итан. Если снова услышу, что ты подрался или стал хуже учиться, я решу, что тебе нужно сосредоточиться на учебе и сделать перерыв в тренировках. И не допущу тебя к показательному выступлению, ты понял?
Я резко втянул воздух. «Зашибись. Большое спасибо, мам».
Да, гуро.
Он кивнул.
Ты способный ученик, Итан. И я хочу, чтобы ты преуспел не только на тренировках, ясно? Кали́ это еще не все.
Знаю, гуро.
Гуро вновь начал вращать палкой и кивнул в знак согласия.
Тогда увидимся в субботу. Помни, нужно явиться по крайней мере на полчаса раньше!
Я поклонился и ретировался в раздевалку.
Стоило мне достать телефон, как он замигал, оповещая о новом сообщении с незнакомого номера. Озадаченный, я проверил голосовую почту, и в ухе тут же зазвенел знакомый, чрезмерно жизнерадостный голос:
Привет, крутой парень, не забудь, что ты должен мне интервью. Позвони вечером, ну знаешь, когда закончишь грабить банки и угонять машины. Еще пообщаемся!
Я застонал. Совсем о ней забыл. Я засунул телефон в карман сумки, которую перекинул через плечо, и уже собирался было уходить, как вдруг в раздевалке мигнул и погас свет.
«Ох, потрясающе. Наверное, Реддинг снова пытается меня напугать».
Закатив глаза, я затаился и прислушался к шагам и хихиканью. Крис Реддинг, мой спарринг-партнер, воображал себя шутником и обожал нападать на людей, которые надирали ему задницу на тренировках. То есть в большинстве случаев на меня.
Затаив дыхание, я застыл на месте и навострил уши. Тишина затягивалась, и мое раздражение медленно, но верно перерастало в беспокойство. Выключатель находился рядом с дверью его легко увидеть через щели между шкафчиками и проходы, однако там никого не было. Я остался в раздевалке один.
Я осторожно стянул сумку с плеча, расстегнул молнию и на всякий случай достал ротанговую палку. Вытянув ее перед собой, направился вперед и приступил к изучению шкафчиков. Сегодня мне было не до шуток. Если Реддинг намеревался выскочить из-за угла и закричать, чтобы напугать меня, он получит по башке палкой, за что я извинюсь позже.