Не помня себя, Элейн убрала саблю в ножны и на негнущихся ногах вышла в коридор. Вытирая влажные щеки, она пыталась собраться с духом. Убить человека, даже такого отъявленного мерзавца, оказалось не так-то просто. Достаточно было сделать одно движение, и сон для него стал бы вечным. Но она не смогла
Он не заслуживает такой легкой смерти, объяснила себе Элейн собственную нерешительность. Ведь он даже не будет знать, что умер.
Досадовать на собственную нерешительность времени не было: карнаби уезжал этим вечером, и требовалось срочно принять решение, что делать дальше.
Всю дорогу до дома Элейн перебирала в голове возможные варианты: пуститься в погоню? Сейчас отпустить, узнав имя, а затем отыскать? Забыть обо всем?
Вернувшись в свою комнату, она вновь достала любимую колоду. Сделав глубокий вдох, она прикрыла глаза и стала медленно перемешивать карты. Какой совет они дадут на этот раз?
В зале с блюдами в серванте дело происходило в столовой или таверне молодой человек в синем одеянии прижимал к себе девушку, положившую голову ему на грудь. Рядом стоял мужчина в доспехах: он то ли утирал платком слезы, то ли подкручивал усы. На заднем плане по лестнице бежала девушка, она, кажется, пыталась остаться незамеченной.
Глава третья,
в которой путешественники едут из Лимеса и добираются до утеса Пейхед
В зале с блюдами в серванте дело происходило в столовой или таверне молодой человек в синем одеянии прижимал к себе девушку, положившую голову ему на грудь. Рядом стоял мужчина в доспехах: он то ли утирал платком слезы, то ли подкручивал усы. На заднем плане по лестнице бежала девушка, она, кажется, пыталась остаться незамеченной.
Элейн долго разглядывала карту. Где она была на этой картинке? Она бы предположила, что скрывалась на лестнице. Но отчего-то взгляд упрямо падал на девушку рядом с молодым человеком. В синей форме тут-то сомнений быть не могло, это и был карнаби. Приглядевшись к изображению, Элейн заметила, что лицо девушки было какое-то отрешенное, холодное. Она хоть и была в объятиях молодого человека, но думала не о нежности его рук. Элейн прислушалась к себе. Она действительно не хотела потерять след карнаби, упустить навсегда, и предпочла бы держаться рядом, пока не появится новая возможность расквитаться.
Решительно вздохнув, Элейн переоделась в чистое платье, набросила на плечи теплый платок. Надела пояс с сумкой, в которую убрала карты. Заплела волосы в тугую косу, что было непросто с ее непослушными рыжими кудрями. У мамы и Донни были такие же, все они ужасно мучились и ломали расчески. Но в тот миг волосы напомнили ей о семье и о том, ради чего она все это затеяла.
Затем Элейн разыскала хозяина. Солгала, что получила сообщение, будто нашлись ее родственники, и попросила отпустить на несколько дней, возможно пару недель, чтобы встретиться с ними. Хозяин, строгий, но добросердечный мужчина, отпустил, выплатив жалованье раньше срока, чтобы было на что путешествовать.
После Элейн заглянула на кухню и, отвлекая кухарку разговорами, стащила небольшой нож.
Ложь, теперь кража Неужели и убийство лишь вопрос времени.
Вернувшись в гостиницу, чтобы узнать, уехал ли карнаби, Элейн начала разговор с управляющим издалека.
Ай-е, позвала она Кануна, преклонных лет мужчину, протирающего стол в таверне гостиницы, скажи, как добраться до Мидленда?
Канун остановился и, сурово нахмурив брови, поинтересовался:
А тебе туда зачем?
Элейн могла только гадать, куда держал путь карнаби, но решила, раз он сказал, что уезжал «домой», значит, отправлялся в один из городов Мидленда, в земли, принадлежащие его народу.
Мне прислали оттуда письмо, пишут, что родственники. Хочу с ними повидаться.
И они в Мидленде? Что им там делать? Я думал, твоя родня была в Думне.
Я тоже так думала, хмуро ответила Элейн, не желая лгать, но не видя иного выхода. Так ты скажешь, как туда добраться? Хозяин заплатил немного денег, но я не умею ездить верхом, так что лошадь взять не могу. У этого-то вашего постояльца-карнаби своя лошадь? Или он берет экипаж?
Управляющий покачал головой.
У него своя, знамо дело, он же солдат. Они отродясь в экипажах не ездили. Ай-е, опасное это дело, иметь что-то общее с карнаби Они ж не люди
О, мои родственники не карнаби! Упасите Небеса от такого! Это она сказала искренне. Они всего лишь находятся там, но сами истинные кападонцы. Как и я.
Канун одобряюще кивнул и начал переворачивать стулья в уже опустевшей таверне.
Тут послышались шаги на лестнице.
Эй, добрый человек, подготовьте мою лошадь, раздался знакомый голос.
Светловолосый молодой мужчина вошел в зал таверны с таким видом, словно все здесь принадлежало ему: плечи расправлены, походка небрежная, на губах снисходительная улыбка. Элейн сжала зубы. Как же она ненавидела его Повадки, одежда, черты лица все вызывало раздражение.
Канун кликнул мальчишку-конюха, и тот скоро прибежал, жуя лепешку. Пока карнаби ждал исполнения своего указания, управляющий продолжил разговор с Элейн:
Да и как ты одна поедешь? Опасная это затея.
Не опаснее, чем ходить на реку ранним утром полоскать белье, когда выпивохи ползут домой из таверн.
Канун покачал головой:
Тут-то все кападонцы. Кападонец беззащитную девушку не обидит.
Элейн подумала, что управляющий серьезно заблуждался, но не успела возразить.
А ты, девочка, отправляешься в Мидленд. Там у них, он будто бы из приличия понизил голос, хотя и недостаточно, чтобы их не услышал гость, ни чести, ни сострадания. Эти могут сделать что угодно.
Слушая Кануна, Элейн краем глаза заметила, что карнаби не сводил с нее взгляда. Вероятно, потому и не отреагировал на оскорбление управляющего явно о чем-то задумался. Она старалась делать вид, будто не замечала пристального внимания, но он так смотрел, что это становилось невозможно. И тогда, внутри дрожа от страха, вопросительно подняла брови.
Простите, мы встречались раньше? спросил он, отталкиваясь от высокого стула.
Элейн несколько мгновений думала, что сказать. Сомнений быть не могло: Карнаби увидел ее, когда приоткрыл глаза тогда, в номере. Но понял ли, что это был не сон? Вряд ли, иначе бы сразу вскочил и разделался, убежать она бы не успела.
Вы были на реке, нашлась вдруг она, когда хотели вымыть руки. Я стирала.
А-а-а, протянул он, вспоминая встречу. А я никак не мог сообразить, откуда так знакомо ваше лицо.
Она сдержанно кивнула.
Прошу прощения, продолжил он, я услышал, вы направляетесь в Мидленд? Я еду в Хапо-Ое, это приграничный город. Могу довезти до него, а там возьмете другую повозку. Куда именно в Мидленде вы направляетесь?
Управляющий напряженно взглянул на гостя. Он не хотел оставлять молодую кападонскую прачку в компании карнаби, да еще и солдата. Элейн чуть нахмурилась, страшась выдать истинные чувства: кажется, все складывалась лучше, чем можно было ожидать.
Не имея ответа на последний вопрос, Элейн произнесла:
Спасибо, но нет уж. Вы едете верхом на лошади, не могу же я ехать с вами в одном седле.
Он пожал плечами, определенно не видя в том проблемы.
Это неприлично, вспыхнула Элейн.
Канун одобрительно крякнул.
Я обещаю, что не трону вас, заверил карнаби. Прошу прощения, забыл представиться. Оддин Торэм, офицер полиции Мидленда к вашим услугам. Я доставлю вас в Хапо-Ое в лучшем виде.
Элейн закусила губу, будто бы взвешивая решение. Она взглянула на Кануна. Тот закончил протирать стол и взялся за метелку. Лицо его было хмуро. Вся затея ему явно не нравилась.
Гордо подняв подбородок, Элейн обратилась к карнаби:
Мне надо подумать.
Думайте и выходите во двор. Если не выйдете, как подадут лошадь, я уеду.
Ай-е, может, подождешь до пятницы, наши кападонские собираются на ярмарку? неуверенно произнес управляющий, едва карнаби покинул гостиницу.
Это только через неделю, покачала головой Элейн. Родственники уезжают на юг, я и так не уверена, что дождутся меня.
Канун досадливо вздохнул, а затем завернул Элейн в салфетку два куска хлеба и шило. На ее удивленный взгляд пояснил:
Если что надумает, воткнешь ему куда надо.
Эти слова навели Элейн на мысль: когда найдут тело, то выяснится, что убитый покинул таверну с ней, Элейн. А она скажет, что он «что-то надумал», вынудив ее защищаться. Спасет ли это от виселицы? Смотря кто будет судить, карнаби или кападонцы.
Элейн решительно отказывалась разговаривать с Оддином, пока они ехали на лошади. Она даже не назвала своего имени. Он же время от времени пытался начать беседу, но ледяное молчание быстро остужало всякое желание.
В компании ехать веселее, чем в одиночку, не правда ли? произнес он с нескрываемой иронией, когда очередная попытка заинтересовать ее какой-то темой для разговора провалилась.
Я бы предпочла ехать одна, наконец отозвалась Элейн, давая понять, что болтать не собиралась.
Ей нужно было решить, как убить его, а он без конца отвлекал.
Оддин хмыкнул, но чуть позже снова поделился совершенно ненужной историей:
Однажды недалеко отсюда на меня напали разбойники. Он указал куда-то в сторону лиловой вересковой пустоши. Их было с полдюжины.
Но они вас не убили, равнодушно заметила Элейн.
О нет. Оддин сидел у нее за спиной, она не видела его, но слышала улыбку в голосе. Я весьма недурно владею саблей
Он похлопал по инкрустированной синими камнями рукояти. Элейн прикрыла глаза. Она так близко сидела к мужчине, убившему всю ее семью, что спиной чувствовала тепло его тела. Ехала с ним на одной лошади и слушала о подвигах. Ей становилось дурно от мыслей об этом, и она посильнее вцепилась в седло, чтобы не рухнуть на землю.
Так что можете чувствовать себя в полной безопасности, невозмутимо заявил Оддин. Я могу в одиночку побороть не меньше десятка преступников.
Элейн нервно выдохнула.
Особенно если половина из них дети? спросила она тихо.
Он не услышал или не нашелся с ответом.
Стемнело. Запахло холодной землей, влажными листьями и ночными цветами. Дорога лежала через открытую местность, залитую лунным светом. Благодаря тому, что приближалось полнолуние, всадник мог видеть дорогу.
Почему вы выехали вечером? спросила Элейн, когда они остановились на привал. Не лучше ли было отправляться в дорогу рано утром?
Меня ждут в Хапо-Ое, я и так задержался, ответил Оддин, привязывая лошадь к коряге.
Он достал лепешку и разделил ее пополам, протягивая половину Элейн. Но она не могла принять еду из рук убийцы, поэтому молча извлекла из сумки собственный хлеб и стала есть.
Утолив голод, она попросила пергамент и перо с чернилами. Оддин с готовностью откликнулся на просьбу: на поясе, держащем саблю, у него висел небольшой вышитый кошель, в котором хранились письменные принадлежности.
Пока Оддин отдыхал, Элейн отошла в сторону, разместилась на плоском камне и стала составлять список возможных способов убийства. Сделать это в уме не получалось: мысли все время путались, уплывая в ненужном направлении.
Медленно выводя каждую букву, неаккуратным почерком она написала:
1. Утопить
2. Отравить
3. Зарезать
4. Сжечь
5. Затоптать лошадью
6. Застрелить из лука
7. Задушить
Получив довольно короткий перечень, она пожалела, что никогда не слушала новости и сплетни о преступлениях, совершенных в Лимесе.
С отравлением ничего не вышло, зарезать его она не смогла. Утопить такого здорового солдата казалось сложной задачей. Пока Элейн, нахмурившись, размышляла над тем, был ли шанс застрелить Оддина из лука, тот незаметно подошел сзади и заглянул через плечо в пергамент.
Проклятье! Что это такое? воскликнул он.
Элейн торопливо прикрыла записи ладонями, но было поздно.
Не ваше дело
Я настаиваю! Объяснитесь! Если хотите продолжить путешествие, а не остаться в этом ночном лесу одна.
Напряженные нотки в голосе Оддина заставили Элейн быстро найтись с ответом.
Я пишу, ответила она, устало вздохнув, список, как вы можете мне навредить. Чтобы быть готовой.
Пару секунд он стоял рядом и недоуменно смотрел на Элейн. Затем, с трудом сдерживая смех, склонился и аккуратно отодвинул ее ладонь, чтобы изучить список.
Здесь не хватает как минимум трех пунктов, сказал он.
Каких? с готовностью спросила она.
Вместо ответа Оддин громко рассмеялся и предложил ей продолжить путь. Поджав губы, Элейн согласилась.
Вплоть до следующего привала ей не давала покоя мысль об этих трех пунктах. Элейн требовались идеи. Как еще можно убить человека?
Обрыв! вдруг воскликнула она, отчего Оддин ощутимо вздрогнул.
Где? уточнил он.
Они ехали по бескрайней равнине: левее вдалеке, за зеленым лугом, можно было различить небольшие холмы, а с другой стороны, насколько было видно, бугрилось мелким камнем бесконечное поле с короткой рыжей травой.
Мы будем проезжать обрыв? возбужденная новой мыслью, спросила Элейн.
Оддин задумался на мгновение, затем ответил:
Да, сразу за Старой Пустошью. Утес Пейхед, а за ним целая череда Неистового гона.
Пейхед? переспросила Элейн. «Расплата»?
Мм? протянул он вопросительно.
«Пейхед» с языка древних «Расплата», пояснила Элейн и удовлетворенно кивнула собственным мыслям.
Если не справится с ним раньше, попытается скинуть с этого утеса. Лучшей смерти во имя мести не придумаешь.
Но полагаться только на утесы не стоило до них было еще несколько километров пути. Спустя некоторое время она поинтересовалась:
Здесь водятся ядовитые змеи?
Разумеется. Но не беспокойтесь, они нападают только в случае опасности. Обычно змеи, хоть ядовитые, хоть нет, стараются избегать людей. Так что увидите змею не пытайтесь ее отогнать, а просто уходите как можно дальше.
Элейн была рада такому уточнению. Теперь она знала, что делать, если поблизости будет гадюка: тыкать в нее палкой.
Но, разумеется, встреча с ядовитым тварями дело случая, надеяться на такую удачу не стоило. Поэтому вскоре она уточнила:
На пути будет река? Мысль о том, чтобы утопить его, все же казалась привлекательной.
Не река, а так, ручей скорее.
Она чуть помолчала.
А вы знаете, как приманить медведя?
Не хотите поспать? В голосе Оддина послышалась усталость. Можете чуть откинуться назад, положить голову мне на грудь.
Элейн напряглась и выпрямила спину. Он хмыкнул, но не стал настаивать.
Пока они ехали, Элейн размышляла о том, что, окажись тут ночью одна, тряслась бы от страха. Вокруг не было ни души. Но то тут, то там мерещились дикие звери и разбойники. И как бы ей ни хотелось отомстить Оддину Торэму, но встреча с опасностью все равно пугала. Еще больше пугала скрытая угроза, неизвестность. Когда они проезжали холм с заброшенным каменным домом на вершине, ей показалось, что среди развалин что-то мелькнуло. Все внутри напряженно сжалось, живот неприятно скрутило от тревоги. Но Оддин в этот момент громко рассмеялся над собственной шуткой. Так громко, что даже птица, сидевшая на большом камне, испуганно каркнула и взлетела. Его смех развеял страхи, оставив только раздражение от манеры так громко хохотать над собственными каламбурами.
Спустя время они действительно достигли ручья и остановились, чтобы напоить лошадь.
Знаете, а я вздремну немного, заявил Оддин, падая на мягкую траву. Глаза закрываются, а путь нас ждет долгий.
Он подложил под голову свернутый плащ и, уже с закрытыми глазами, пробормотал:
Можете тоже лечь отдохнуть, если уж в моих объятиях вам не спится