Принимаю, откуда-то из-за края леса долетел тихий выдох.
И все кончилось. Ни бури, ни холода, ни голосов. Веки отяжелели, и Богдан понял, что проваливается в сон.
Просыпался он медленно и, будто бы, отрывками. Открывал глаза, чувствовал тепло и слабость, видел смутные, неясные тени, пляшущие перед глазами. И снова проваливался в темноту. В следующий раз выныривал, различал какие-то звуки шорохи, скрип, стук, шаркающие шаги. И мир опять отключался. Сколько это продолжалось Богдан не понимал. Тьма то накрывала с головой, снова, как тогда на озере, утягивая на самое дно, то отступала, превращаясь в серый сумрак. Но главное, что радовало это обволакивающее тепло. Выжигающий все изнутри холод отступил. А окутывающее тело тепло было ласковым как ластящийся кот. Богдан пытался бороться со слабостью и тьмой, но ничего не выходило. Лишь далекий тихий голос посмеивался где-то на границе сознания и призывал спать и набираться сил. И Богдан слушал этот голос, расслабляясь. Чувствуя, как в очередной раз тяжелеют веки, а дыхание успокаивается, сердце замедляется и сон накрывает беспомощное тело.
Иногда чьи-то сильные руки приподнимали его над кроватью. Следом в рот заливалось что-то горькое, пахнущее терпкими травами. В горле разгорался жгучий костер, но вскоре утихал. И Богдан чувствовал, как отступает слабость. С каждым разом все дальше и дальше. Скоро Богдан уже мог не засыпать столько, чтобы успеть расслышать тихий, чуть смеющийся голос. Он разговаривал с кем-то, но не получал ответа. Как будто хозяин голоса вовсе беседовал сам с собой. Задавал вопросы. Рассказывал какие-то истории, которые тут же стирались из памяти, посмеивался. Ходил по скрипящему полу, останавливаясь то там, то здесь. Подходил к кровати, на которой лежал Богдан, и долго смотрел на него. Богдан чувствовал этот взгляд и силился открыть глаза, чтобы, наконец, увидеть хоть одну живую душу. Но в этот момент усталость волной накатывала на Богдана, и он засыпал.
Сколько времени прошло с того момента, как Богдан провалился в полынью он не знал. Здесь оно как будто вообще перестало иметь значение. Не было дня, не было ночи. Только редкие разговоры, горькие зелья и шаги, да тихий скрип. Он даже не знал, жив ли он на самом деле. Проснувшись в очередной раз, Богдан твердо решил встать с кровати, чего бы это ему ни стоило. Отяжелевшие веки никак не хотели подниматься. Руки и ноги не слушались, сколько бы Богдан ни пытался себя заставить встать. Тело словно не принадлежало ему больше. И страшная догадка пронзила сознание он расслоился. Душа отделилась от тела. И на самом деле он умер, утонул там, в полынье, а дух его бродит где-то по комнате. Бочка Петровна рассказывала им однажды, что смотрела очень уважаемую научную передачу. И там сведущие ученые доказывали, что грешники те, кто плохо ведет себя при жизни, после смерти расслаиваются. Тело их хоронят, а душа бродит беспокойная и страдает. Богдан тогда не поверил в этот бред. Но после встречи с зомби на озере, готов был изменить свое мнение.
Вижу, проснулся, раздалось над головой и глаза Богдана раскрылись, как будто по волшебству. Полутемная комната, окутанная мягким желтым светом, расплывалась перед взором. Лицо говорившего скрывала тень как Богдан ни старался, не мог рассмотреть. Но по голосу понял, что с ним говорит мужчина. Скорее даже старик столько было в этом голосе тихого спокойствия и мудрости.
Д-да, заикаясь, ответил Богдан и ужаснулся собственный голос сиплый, каркающий, пугал.
Тише-тише, попей, Богдана снова приподняли и он приготовился к очередной порции травяной гадости. Но вместо этого почувствовал, как ноздри щекочет приятный сладковатый ягодный аромат.
Не бойся, это шиповник с облепихой. Вкусно будет.
Богдан кивнул и припал к теплой чашке. В несколько глотков выпил отвар и медленно отстранился. Комната все еще покачивалась перед глазами, поэтому Богдан вцепился двумя руками в край своей лежанки.
Поштормит маленько, это да. Но пройдет, если будешь сильным! говоривший отошел и остановился чуть поодаль.
Кто вы? Где я? Что случилось? как горох вопросы посыпались один за другим.
Тише-тише, ишь, какой шустрый. Меня зовут Мирто. Мирто Боян.
Богдан кивнул, принимая информацию и ожидая продолжения. Но Мирто молчал. И его образ все также ускользал от Богдана. Лицо как будто то расплывалось, то раздваивалось. Но больше всего попросту было скрыто одной из пляшущих теней.
Что случилось? не дождавшись продолжения рассказа, снова повторил вопрос Богдан.
Умертвий, спокойно, как будто сообщал, то за окном дождь, ответил Мирто.
Что? Вы про зомби?
Умертвий! голос потяжелел. Напридумывают всякой чертовщины. Тут с той, что лезет из-под снега совладать бы.
А начал было Богдан и осекся. Комната снова закачалась перед глазами. А голову как будто сжали тиски.
Умертвий, сжалился, наконец, Мирто и пояснил. Покойник, которого не предали земле. Такая особая разновидность упыря. Но упырь восстает из могилы и там его убить можно. С умертвием сложнее. Нет могилы, нет места, куда бы он мог вернуться. Так и бродит голодный и неприкаянный, пока не почуют, да не поймают ведьмаки.
Так они существуют! услышав знакомое слово воскликнул Богдан.
Умертвии? А то. Поганцы редкие!
Ведьмаки же! поправил Богдан.
А, ведьмаки. И эти конечно существуют. Тоже те еще поганцы. Наглые и нелюдимые. Не то, что мы!
Богдан хотел задать следующий вопрос, но замер, обдумывая. И пытаясь понять голова идет кругом от того, что он еще не полностью восстановился, или все же от неожиданных открытий. То, что он встретил на болоте собрат упыря. Он действительно видел ведьмака с мечом. А вот того, кто приютил его у себя, выхаживал и берёг всё это время, никак разглядеть не мог.
Кто вы?
Сказал же. Мирто Боян. Имя назвал, что тебе не так?
А где я? не унимался Богдан. Почему я не могу вас рассмотреть? У меня что-то со зрением? Я я расслоился?
Чего? усмехнулся Мирто. Ты что, пирог что-ли, чтобы расслаиваться? Все с тобой хорошо. Будет. Позже. А не видишь, потому что рано еще. Как наступит срок все откроется. Явь одолеет, да победит. Не тревожься понапрасну. Лучше спи!
И, словно по волшебству, Богдан соскользнул на подушку и снова заснул.
В следующее пробуждение в комнате все было таким, как и запомнил Богдан. Теплый желтоватый свет, тени, пляшущие по углам и стенам. На этот раз комната не качалась перед глазами и не уплывала при каждом движении.
Мирто, тихо позвал Богдан. Но никто не отозвался. Только тени колыхнулись и отступили, то и дело чуть подрагивая. Богдан понял, что сейчас он остался один. Может, проснулся не вовремя? Или ему почудился странный разговор про упырей и ведьмаков? Едва стоило вспомнить о событиях, что привели его в это место, голова тут же отозвалась тянущей болью, и Богдан тихо застонал. Зажмурившись, он обхватил руками голову, стараясь унять нарастающую боль.
Сказано же было, не лезь, покуда не вернутся силы. Мал, да упрям ты, человече!
Незнакомый голос звучал как будто в самой болящей голове. Богдан открыл глаза и медленно огляделся. Но в комнате был только он.
Я спятил! Сошёл с ума. Сдвинулся. Крышей поехал! уверенно пробормотал Богдан, натягивая до самого лица одеяло. Он постарался распластаться на лежанке и не шевелиться. Мало ли, кто сейчас наблюдает за ним. Может, очередной умертвий?
Едва эта мысль проскочила в голове, как возмущенное фырканье раздалось в ответ откуда-то снизу. Богдан осторожно повернул голову и скосил глаза. Два блестящих желтых глаза, размером с блюдца, уставились на него из-под лавки. Богдан не сдержал вскрика, который из-за одеяла на лице больше был похож на мышиный писк, и зажмурился. А когда снова открыл глаза ничего уже не было. Пролежав неподвижно, как ему показалось, несколько часов, Богдан снова провалился в сон.
Третье пробуждение вышло более удачным. Богдан сразу это понял, едва открыл глаза и увидел вокруг бледный дневной свет. Полумрак и тени остались там, в бессознательном. В воздухе витал приятный аромат выпечки. Желудок сразу отозвался громоподобным ревом, напоминая, что ел в последний раз Богдан очень-очень давно. В своей прошлой жизни.
О, проснулся! Поднимайся, давай, умывайся! День на дворе! Мирто был где-то поблизости и гремел посудой. Богдан медленно свесил ноги с лежанки и встал босыми ступнями на дощатый пол. Половица тут же приветственно скрипнула под ногой. Богдан вздрогнул и замер.
Ну чего встал! Давай-давай, шевелись. Небось отлежал себе все бока за это время! Мирто добродушно посмеивался где-то за спиной и Богдан, наконец, обернулся. У противоположной стены, вдоль окна, стоял широкий деревянный стол. Возле него и колдовал мужчина? Старик? Мирто стоял спиной к Богдану и тот так и не видел его лица. Волосы, чуть вьющиеся, темно-серого цвета были вроде бы и седыми, а вроде и нет. Широкие плечи, сильные руки Богдан помнил, как они тянули его наверх из полыньи, а потом поддерживали во время лечения. Немощным Мирто точно не был. Но и молодостью от него не веяло. Богдан нахмурился, так и не определившись, кто же перед ним. Мирто между тем махнул правой рукой в сторону:
Иди там. Кувшин с водой, полотенце. Гребень найдешь.
Богдан пошевелил пальцами на ногах, почувствовал как прохладный сквозняк касается ступней и, наконец решившись, скрылся за занавеской. В тайне он надеялся найти в умывальне зеркало. Хотелось посмотреть, остались ли на лице следы после его приключений в лесу. Но ни зеркал, ни даже блестящей поверхности ничего, что могло бы показать Богдану его отражение, он не встретил. Значит, не видать ему пока лица своего. От этой мыли Богдан замер.
Ну что ты там застрял? Водяница утянула, что ли? Мирто подошел и отодвинул занавесь.
Я не помню своего лица! не оборачиваясь прошептал Богдан. Подняв руки, он принялся ощупывать себя рот, нос, щеки и уши, глаза все было на месте. Но Богдан не помнил, как все это выглядит. Какого цвета у него глаза. Есть ли шрамы? Пальцы подсказывали, что нет. Но наверняка он не знал.
Я не помню своего лица, растерянно повторил Богдан, оборачиваясь. И воскликнул: И не вижу вашего! Кто вы? Куда я попал? Что со мной случилось?
Голос льдистым звоном пролетел по избе. Разбился о бревенчатые стены, осыпался вниз острыми осколками, полными страха и горечи.
Ну-ну, тише, тише. Ты на Грани.
Я знаю, что я на грани! Я встретил какое-то чудовище в лесу. Я утонул в черной полынье. Я видел как утопился Жорик. Сам утопился, слышите? Сам просто взял и шагнул в полынью!
Его заболтала туманница. Я не успел его спасти, перебил Мирто.
Что? Какая туманница? Что за сказки вы мне тут рассказываете? То восставшего мертвеца сочиняете, то каких-то туманниц и водяниц! Еще скажите, что это избушка на курьих ножках и во дворе сидит Баба Яга!
Злое шипение долетело откуда-то из-под лавки у стены.
А ну! Не поминай! прикрикнул Мирто и Богдан почувствовал, что сейчас заплачет. Разрыдается, как малолетнее дитё, у которого в песочнице отобрали машинку. И тут же волна злости окутала его с головы до ног. Он сжал кулаки и упрямо стиснул зубы. Ну, уж нет! Не рыдал из-за Сани и его дружков, и тут вытерпит! Еще какие-то сказки его пугать будут!
Мирто, все это время молча стоявший у стены, усмехнулся и махнул рукой в сторону лавки у стола:
Пойдем, попьем чаю, да побеседуем.
Ни шагу не сделаю, пока не ответите на мои вопросы! уперся Богдан.
Мирто снова усмехнулся:
Ишь ты, какой деловой. Я же могу и силой усадить. А? Может, сам таки усядешься?
Богдан поколебался пару мгновений, но в конце концов понял, что упрямиться, по меньшей мере, глупо. Потому с гордым видом прошагал к столу и уселся на лавку. И уставился на Мирто:
Ну? Сел на пенек, дальше что? Съесть пирожок?
Это было бы неплохо, мужчина устроился напротив и протянул Богдану аккуратный румяный пирожок.
Что за бред!
Бери-бери, с ягодами! Со снежными! Силу телу и духу придают! Как надломишь, а оттуда вьюга-метель в лицо, да мороз льдистый!
Богдан настороженно взял протянутый пирожок, надломил его и закатил глаза. Внутри было обычное ягодное варенье.
Мирто, довольный собой, рассмеялся:
Поверил же! Но шутки рано шутить, в один миг он стал серьезным. Скажи-ка мне лучше, что последнее ты помнишь?
Богдан помялся, отложил пирожок и замер, не зная, надо ли рассказать всё-всё или же только самую суть? Да и не был он уверен в том, что помнил. Воспоминания были слишком смутными, неясными. Может ему вообще всё это приснилось. Видя, что Богдан сомневается, Мирто подбодрил:
Я уже начал раскрывать тебе тайны. Но в этом деле ты должен шагать мне навстречу. Иначе ничего не получится!
Что не получится? не решаясь приступить к рассказу, ответил Богдан.
Спасти тебя не получится, честно признался Мирто.
Так вы же уже спасли меня!
Мирто тяжело вздохнул и покачал головой.
Я же сказал. Ты на Грани. Между Явью и Навью. Изба эта стоит на границе миров, стережет покой тех, кто ушел и тех, кому еще не время уходить.
Так я голос Богдана внезапно охрип. Я умер?
Нет, снова качнул головой Мирто. Ты застрял между двух миров. Точнее даже между трёх. Но сейчас не это важно. Спасти тебя прежнего было почти невозможно. Но есть шанс спасти тебя будущего, понимаешь?
Нет, честно признался Богдан.
Мирто сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в воду. И задал следующий вопрос:
Что ты знаешь о народе Скомрахов?
Глава 4. Скомороший люд
Что ты знаешь о народе Скомрахов? голос Мирто звучал спокойно и ровно. Но казалось, будто тишина в избе сгустилась и стала словно бы осязаемой.
О ч-чем? чуть заикаясь, переспросил Богдан. Ему казалось, что он снова барахтается в ледяной воде, посреди сумеречного леса. Только на этот раз вместо темных зловещих елей грядой стоят вопросы, на которые ему не спешат отвечать.
Скомрахи. Балагурный люд, веселый народ. Певчие, да Пляшие. Гусляры, да Дудники? Бубновы, Посвистовы, Бояны?
Богдан растерянно хлопал глазами, пока мозг, наконец, не выхватил знакомое слово.
Скоморохи! Это шуты такие, да? Гороховые!
Сам ты гороховый! смутно знакомый голос прозвучал в голове и затих. Богдан испугался, что Мирто сейчас разозлится. Но тот лишь усмехнулся.
Скомрахи, поправил Мирто. Не путай! Весёлый люд, да. Древний народ, стерегущий мир от не менее древнего зла.
На праздниках бывают! припомнил Богдан. На ярмарках всяких! Я видел ряженых однажды, когда нас в город вывозили.
Это актеры, подбирая слова, с негодованием выплюнул Мирто. Не то. Истинный народ давно сокрыт от людей. Растворились. Почти растаяли. Почти исчезли. Скитаются тенями, выходят на празднества, стерегут народ простой от всякой нечисти.
От умертвиев? не удержался Богдан.
Нет. От умертвиев стерегут ведьмаки. Все порождения, что дух и тело имеют их забота. Мы оберегаем от неосязаемого. От бесплотного. Но от злобного и мерзкого, понимаешь?
А протянул Богдан, ровным счетом не понимая ничего, и тут же спросил. А зачем вы мне это все рассказываете?
Затем, Мирто помедлил, подбирая слова. Что для того, чтобы выжить, тебе придется стать одним из нас. Пройти древний, сложный ритуал второго рождения. Новорожденным стать. Имя новое и судьбу новую принять.
В избе повисла звенящая тишина. Богдан слышал, как гулко в ушах бьется кровь сердце стучит, огонь в груди горит. Но тонкая, едва заметная, корочка льда не тает стережет его, оберегает. Это видение длилось всего мгновение, но как будто отрезвило Богдана. Он моргнул и медленно протянул:
А Если я не хочу становиться одним из вас?
На самом деле Богдан не знал, так ли уж он этого не хочет. Но таинственный мир, полный опасных тварей, о котором он ничего не знал до сегодняшнего дня пугал. Поэтому Богдан мог с уверенностью сказать, чего он хочет. И борьба с мировым злом в его список желаний не входила. Мирто как будто услышал его мысли. Качнулся вперед, положил руки на стол, сцепив ладони в замок и спросил: