Не волнуйся, Киара, уверена, отец уже решил все проблемы. Донг отличный работник, все знают, что он никогда бы не стал сбегать. Отец может быть суров, но он справедлив, и Парамит он жалеет, поэтому все будет хорошо.
Я улыбнулась, слова Джи немного успокоили меня. Через некоторое время даймлер затормозил перед нашим домом, и мистер Томпсон помог нам с сестрой выйти из машины.
Странно, почему нас никто не встречает из слуг? дивилась сестра.
И правда, не было видно ни Пеи, ни мальчиков, открывавших двери, ни других лао, к лестнице лишь вышла рыжая полосатая кошка, и, замурлыкав, выгнула спину. Завидев ее, мы втроем дружно расхохотались.
По всей видимости, сегодня вашей лао будет эта мохнатая озорница, улыбался мистер Томпсон, я провожу вас.
Вдоволь посмеявшись, мы поднялись по ступеням и вошли в дом. Внутри было сумрачно, ставни на французских окнах плотно закрыты, а светильники не включены.
Что-то слуги сегодня совсем расслабились, неодобрительно покачала головой Джи.
Мистер Томпсон помог ей открыть два окна в гостиной, в комнату сразу хлынул поток прохладного воздуха, напоенного вечерней прохладой и запахами растений.
Благодарю вас, зарделась от смущения сестра.
Я наблюдала за ними, стоя в тени комнаты. По дороге домой Джи рассказала мне, что мистер Томпсон первым бросился на мои поиски, сначала был найден мой спутник Мишель Клер, он почти не пострадал, его вынесло на берег. Именно мистер Томпсон быстро вызвал спасательные катера, и они с Джи отправились вниз по реке. Все это сестра рассказывала с таким воодушевлением, с таким блеском в глазах, что не осталось ни малейшего сомнения в том, что американец окончательно покорил ее. И сейчас, протягивая ему руку и прощаясь, Джи смущенно прятала глаза под длинными густыми ресницами.
Хорошего вечера, мисс Джия, говорил мистер Томпсон, удерживая руку сестры чуть дольше позволенного, завтра я приеду и навещу вас с мисс Киарой. Думаю, она скоро поправится от потрясения. Но врача все же вызвать нужно.
Да, я наберу месье Пересу, он осмотрит Киару.
Мисс Джия, заговорил мистер Томпсон пылко, что вы скажете, если, допустим, завтра я приеду к вашему отцу и
Джи в смущении забрала руку.
О, прошу вас, мистер Томпсон, моя сестра чудом осталась жива, я не могу пока что думать ни о чем другом, как только о ее здоровье.
На лице американца отразилась покорность и страдание, как бывает у мужчины, когда он очень давно мечтает о женщине, и не может ее заполучить.
Я не слышала, что он ей ответил, и пошла наверх к себе в спальню. Почему-то увиденная сцена между сестрой и мистером Томпсоном вызвала во мне не самые хорошие чувства. Что это? Зависть? Но почему? Я ведь так люблю Джи, я так хочу, чтобы она была счастлива. А мистер Томпсон, это теперь стало очевидно, будет для нее отличной партией, он станет самым нежным, самым любящим мужем для моей Джи.
Я села на кровать и скинула с плеч зеленый плед, которым укрыли меня, сразу после того, как нашли на берегу.
Через некоторое время послышались звуки мотора, которые вскоре затихли вдали. Мистер Томпсон уехал.
Как ты? спросила Джи, осторожно открывая дверь.
Я уже сняла платье, оставшись только в сорочке и чулках и сидела на краю кровати.
Ничего, улыбаюсь, страшно хочется помыться.
Джи приблизилась ко мне, в руках она держала небольшой круглый поднос со стоящей на нем высокой кружкой.
Сходила на кухню и попросила нагреть тебе немного молока с корицей и гвоздикой, Джи опустилась рядом со мной, это поможет восстановить силы.
Я послушалась сестру, взяла кружку и начала пить. У молока был иной вкус и запах, чем у козьего. Буйволиное узнала я.
Как странно, Джи, тебе не показалось, что в доме слишком тихо?
Сестра кивнула, кладя поднос на столик возле кровати.
Да, даже чересчур. И на кухне лао меньше, чем обычно. Стала спрашивать, куда ушли остальные прячут глаза и бормочут под нос что-то нечленораздельное.
Тревога завязалась узлом в груди. Что-то не в порядке. Я посмотрела на туалетный столик и увидела брошь, о которую уколола палец. Дурное предчувствие в миг охватило все мое существо. Тут входная дверь внизу с грохотом распахнулась, послышались тяжелые шаги отца, он поднимался наверх, направлялся в мою комнату.
Ах, Джи, не оставляй меня! задрожала я, хватая руку сестры и стискивая ее. И прежде чем, мы успели перевести дух, отец ворвался в комнату и подлетел ко мне, оттолкнув Джи, он схватил меня за волосы и ударил по лицу, сильно размашисто, так что я свалилась на пол.
Отец! в ужасе вскричала Джи, бросаясь ко мне.
Поди вон, Джия! гремел отец, зеленые глаза его налились бешенством, лоб вспотел, он тяжело дышал, изо рта несло алкоголем. Я наведу здесь порядок! Я наведу в этом чертовом доме порядок! подлетел ко мне и снова схватил за волосы, больно оттягивая голову в бок. Я дрожала всем телом, левая щека горела огнем, глаза заволокли слезы. Не смей реветь! Не смей! орал отец, занося руку для еще одного удара. Ты что это выдумала, Киара? Возомнила, будто здесь хозяйка и можешь распоряжаться моими кули? Как ты смела устроить ту омерзительную сцену в рабочих линиях? Как ты могла унизить надсмотрщика на глазах у рабочих?
Он избивал Донга, прошептала я, боясь смотреть на отца. Боясь увидеть это страшное перекошенное гневом лицо.
Не важно! Не важно, что он делал! Чао Конг делает только то, что велю ему я! отец стиснул пальцы у меня в волосах, словно желая выдрать их с корнем.
Папа, прошу, отпусти ее, Джия стояла рядом со мной на коленях и плакала, Киара просто хотела помочь Донгу и Парамит.
Помочь?! отец зло усмехнулся. Любой, кто захочет сбежать с моей плантации, получит по полной.
Отец, неужели ты веришь словам Чао Конга? нашла в себе силы возмутиться я, пульсирующая боль нарастала в левом виске, ты же знаешь, он никогда бы не совершил такое
Щека на лице отца дрогнула, и я испуганно смолкла.
Я верю не словам Конга, цедил он слова, а тому, что видел своими собственными глазами. Этот рабочий зарыл в тайнике у реки все необходимое для бегства, но Чао Конг успел его вычислить и наказать.
Не верю! Почему Донг хотел совершить подобное?
Отец выпустил мою голову и стал яростно расхаживать туда-сюда по комнате, стуча тяжелой подошвой своих высоких сапог по полу, от которых оставались грязные следы. Он только вернулся из рабочих линий.
Я дал четкое распоряжение всем управляющим и надсмотрщикам на плантациях и фабриках, чтобы за подобные выходки, даже за намек на побег, наказывали наиболее жестко и самое главное открыто. Мы не должны показывать кули и прочей черни, будто они могут сами решать свою судьбу! Нет! Мы и только мы решаем их будущее, мы их хозяева. Дашь малейшую слабину и в миг все рассыплется. Но ты, Киара, он снова грозно навис надо мной, так что я вся сжалась, боясь, что последует еще один удар, ты, Киара, со своими куриными женскими мозгами влезла не в свое дело! И теперь в том, что произошло, вини только себя.
Толкнув ногой дверь, отец разве что не выбил ее и пошел вниз. Меня колотило, Джи подползла ко мне и обняла.
Что он имел в виду, Джи? спрашивала я, когда страшный смысл его слов начал доходить до моего сознания. В чем я виновата?
Джи плакала, прижавшись ко мне. Кажется, она тоже начала догадываться.
С трудом поднявшись на ноги, мы вышли из дома и по дороже побрели к рабочим линиям. Встречавшиеся нам по пути кули, едва завидев нас, затравлено опускали глаза. Ведомая каким-то страшным предчувствуем, я поспешила туда, где накануне избивали Донга. Огромная немая толпа рабочих плотным кольцом стояла вокруг камня. К горлу подкатила тошнота, когда я увидела, что лежало на том камне. А точнее кто. Донг с разбитым в кровавое месиво лицом, в разодранной одежде, он лежал и смотрел навсегда потухшими глазами в небо.