Правящий дом Романовых и возмущённое правительство выработали решение об увеличении полиции, расширении её полномочий. Были приняты гласные и негласные меры по укреплению гражданского мира и спокойствия. Шли разговоры, что, несмотря на противодействие либеральных кругов, к концу года будут приняты государственные решения, направленные на подавление возможных революционных выступлений. В них предполагалось дать особые властные полномочия губернаторам и командующим округами. Общество присмирело, оно начинало понимать, какое непростительное и преступное действие совершило.
Власти действовали решительно и энергично. За очень короткое время все террористические группы были выявлены. Более восьмидесяти активных членов были задержаны, а пять из них повешены на плацу Семеновского полка. Более пятидесяти отправлены на каторгу. Различные сроки уголовного наказания получили и остальные.
Ваше благородие, господин Струков приглашает! сказал вошедший надзиратель.
Что так рано? Шеф, как правило, в это время обычно занимается изучением докладов и донесений за прошедшую ночь. Сводки читает по всяким преступлениям, грабежам и другим неправедным событиям, произошедшим в белокаменной, шутливо ответил сыщик. Я вот револьверы ещё не дочистил. Что-то изменилось, пока меня не было? Отвечай, друг мой!
Не знаю. У нас всё, как прежде. Начальник с утра был в настроении. Может, соскучился, три месяца вас не было.
Ладно, не льсти! Знаю я тебя. Соврёшь не моргнёшь! Иди, иди, сейчас прибуду.
Сыщик встал, собрал разобранные револьверы и положил их в верхний ящик стола. Затем, закрыв дверь кабинета, направился к Струкову.
«Не выдержал! Сам вызвал. Видимо, хочет заслушать по поездке в Петербург. Узнать столичные новости, а может, я грешен, в чем-то нарушил инструкции или уставы при сыске? Либо пришла петиция от прокурора или судебного следователя? Такое бывает часто, на всех не угодишь. То купец пожалуется, то чиновник!» размышлял Евграф, следуя по коридору.
Помещение сыскной части состояло из кабинета начальника с приёмной, общего кабинета для чиновников по особым поручениям и канцелярии, совмещённой с адресным столом. В адресный стол приводились подозреваемые и совершившие преступления для опознания. Проходя через адресный стол, сыщик заметил, что там было шумно и многолюдно, несмотря на утро. Толстый купец с жалобой на ограбление сердито высказывал своё недовольство волокитой, связанной с заполнением формальных документов. Городской мещанин, видимо, с какой-то кляузой или доносом на соседа озирался по сторонам и прятал глаза от присутствующих по причине неполной потери человеческой совести. Пожилая барыня со страхом смотрела на оборванного и грязного обывателя, задержанного за преступление и доставленного в полицию. Испугалась и забыла, наверное, зачем она здесь оказалась. Евграф не останавливаясь прошёл в приёмную, но оказалось, что у начальника находится какой-то высокий чиновник из военного ведомства.
«Ну вот! Сам вызвал и сам занят! А может, это по мою душу чин? В Петербурге задержанные лица все как один непросты! Дети сановников, дворян, богатых людей, все из семей сильных мира сего! Пожалуй, чтобы уйти от уголовных осуждений или затормозить дела, сейчас жалобы и ходатайства пишут, а их адвокаты усердствуют!» подумал сыщик.
В ожидании своей очереди входа к начальнику сыскной части Евграф задумался о сложностях и трудностях исполнения полицейского долга.
Чины сыскных отделений были обязаны вести гласный и негласный надзор за преступниками и порочными элементами общества всех мастей и положений. Активно использовать всевозможное наблюдение в местах скопления праздно гуляющего люда в театрах, церквях, на рынках, в торговых лавках, на базарах и площадях, в гостиницах и питейных заведениях, в общем везде, где могло быть совершено преступление. В обязанности входило проведение расследований по лицам, заподозренным в нарушении законов Российской империи, в том числе розыск имущества, на которое было наложено взыскание по долгам. Наведение справок о личностях, которые задерживались участковой полицией на предмет претензии по линии уголовных преступлений или отсутствия паспорта. Надзор полагалось вести секретно, тайно для обывателей и уж тем более для преступников.
Внимание сыщиков должно быть обращено на все вредные и хитрые действия, которые остаются скрытыми от надзорных органов, на поступки лиц, навлекающих на себя подозрение образом жизни. Под особым вниманием следует держать происшествия и случаи, относящиеся к воровству или его попытке, обману, приёму краденых вещей на сбережение или в покупку, укрывательство подозрительных лиц, беглых и беспаспортных людей, составление подложных бумаг всякого рода.
Права чинов сыскной полиции были значительно выше прав обычных полицейских. Район деятельности сыскной части ограничивался пределами полицейского управления, в которое она входила, то есть города Москвы и предместий. Но по особым задачам с разрешения обер-полицмейстера Москвы расследования, дознания, негласные розыски возможно было проводить по всем российским губерниям.
Тулин стал сыщиком недавно. Став на эту стезю, прежде всего предметно изучил все инструкции и требования законов. Основными руководствами к действиям были Устав уголовного судопроизводства 1864 года и Устав о предупреждении и пресечении преступлений 1872 года. В них определялось, что сыскная полиция должна была при обысках и выемках действовать на основании решения суда по представлению прокурора или судебного следователя, который подчинялся прокурору. Это означало, что все необходимые сведения чины уголовного сыска собирают посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах.
Согласно этим документам, судебный следователь, прокурор или товарищ прокурора имели над сыскным чином огромную власть. Так, иной раз следователь или прокурор мог по прибытии вообще отменить все действия, которые были проведены до его посещения места происшествия. Казуистика и путаница полная! Пока всё это учтёшь и выполнишь, иной преступник все следы уничтожит, а может и в бега податься, матушка Россия необъятная держава, ищи-свищи потом. Денег кому надо передаст на подкуп, тайные связи поднимет. Тогда всё, что делал долгими днями и ночами с риском для жизни, коту под хвост!
Поэтому сыскные чины постоянно хитрили! Например, ссылались на статью двести пятьдесят четвёртую. В ней было сказано, что можно провести допрос, если преступник мог не дождаться прибытия прокурора или судебного следователя по причине ранения или увечья. Хорошей статьёй для профессиональных уловок являлась двести пятьдесят вторая. В ней говорилось, что если следователя или прокурора нет на месте, то полиция сама может совершить дознание. Согласно этой статье, можно было задержать преступника, а затем послать за следователем. Пока тот доберётся до места преступления, можно было успеть допросить и обыск провести. Самой любимой статьёй была двести пятьдесят седьмая. Эта статья позволяла быстро задержать злодея, однако только в особых случаях. Если тот застигнут при совершении преступления или сразу после него, когда потерпевшие или очевидцы прямо укажут на преступника. Ежели на подозреваемом или в его жилище будут обнаружены следы преступного деяния, служащие доказательством преступления и принадлежащие преступнику. А также когда подозреваемый пойман во время или после побега, либо если он не имеет постоянного места жительства.
Сыщик предпочитал всячески извернуться, но сделать так, чтобы один из этих пунктов обязательно присутствовал. По-другому дело просто вести было невозможно, так как преступник на месте не сидел, сыскного чина не ждал, постоянно совершенствовался в своих воровских делах и разных криминальных навыках.
Москва наряду с Санкт-Петербургом, Одессой, Киевом и другими крупными городами притягивала к себе всех более или менее уважающих себя воров. После отмены крепостного права количество преступлений увеличилось в разы. Всё больше и больше происходило имущественных преступлений, грабежей, убийств с целью присвоения чужого добра. Свобода она на то и свобода, чтобы для всех и во всём. Чины сыскной полиции должны были проводить и профилактику преступлений. Но на это не хватало ни сил, ни средств. Да и как её было проводить, если в одной только Москве были такие районы, которые были недоступны для надзора полиции. Каждый поход в эти злачные места тщательно готовился, как военная операция.
Особо выделялась московская Хитровка. В своё время этот участок земли выкупил генерал-майор Николай Захарович Хитрово и устроил там торговую площадь. Со временем эта площадь обросла ночлежками, трактирами с громкими и колоритными названиями: «Сибирь», «Каторга», «Пересыльный» и другими. Бывало, придёт какой сиделец, сбежавший с каторги в Москву тайно, так прямым делом туда, на эту площадь. Погуляет, поозорничает полгода или год и опять сядет.
На Хитровке царил мир нищих, бродяг, преступников всех мастей и национальностей. В прошлом году там открыли биржу труда, на которую прибывали безработные со всех уголков империи, чтобы найти работу. Многие из них, так и не найдя достойной, пополняли армию преступного мира, заканчивая пересыльным этапом и каторгой.
Преступное царство было чётко регламентировано по принадлежности и промыслу, а также личной матёрости. Так, иваны это грабители и авторитеты у тюремных и каторжан. Храпы, или глоты, помогали иванам, брались за любую работу, если чувствовали выгоду, и были вторыми по авторитету после них. Игроки занимались азартными играми. Вернее, разводом на деньги и имущество пьяных и случайных лиц, веривших в собственную удачу. Огольцы, подрастающее поколение Хитровки, специализировались на мелких кражах с торговых рядов. Поездошники смело прыгали в экипажи и пролётки, быстро хватали у хозяев то, что плохо лежало, затем растворялись в толпе и переплетении улиц. Портяночники воровали по мелочам шапку, вещицу какую-либо или корзинку со снедью. Ширмачи были способны аккуратно вытащить кошельки. Да так, что иной обыватель замечал это только, когда приходил домой или хотел что-то прикупить. Форточники умело забирались через форточки, затем открывали квартиру и выносили всё ценное имущество. Могли и вылезти обратным путем, предварительно передав самое ценное имущество пособнику. Ну и, конечно, марухи цветы местной любви, так как без любви не мог обойтись и этот весёлый мир.
На Хитровке можно было купить всё что угодно. В том числе и любого человека для любой преступной деятельности. Можно было и продать всё, что этой деятельностью добывалось или предполагалось к добыче заранее. Даже за несколько месяцев вперёд, о чём какой-нибудь обыватель и не догадывался, считая имущество своим. Причём совершенно напрасно, так как оно уже было продано, или проиграно в карты, или заложено.
Вторым опасным местом являлась Трубная площадь. Там находился известный публике своей печальной славой трактир «Крым». В этом месте можно было найти любого специалиста преступного мира. Первый этаж был отведён под торговлю, второй и третий под ресторан, где гуляли шулеры, деловые люди и прочие весёлые и свободные от дел и требований государства люди. Но мало кто из обывателей знал, что под трактиром «Крым» находились ещё два трактира так называемый «Ад», занимавший часть подвального помещения, и «Преисподняя» располагавшийся в остальной.
В трактире «Ад» публика была посерьёзнее, обычный обыватель туда не заглядывал. Попытка пройти без надлежащих оснований для обычного человека могла закончиться увечьями или смертью. Ещё сложнее было попасть в трактир «Преисподняя», туда допускались по особым словам, по знанию в лицо. Там собирались основные вожаки преступного сообщества, разрабатывались новые большие криминальные дела, шла игра в карты по-крупному. На кону могли быть деньги в десятки тысяч. В этом заведении сеть ходов и подвальных помещений позволяла уйти от любой полиции.
Евграф в этих криминальных местах бывал несколько раз, но только с облавой. Ради профилактики и наблюдения ни разу. Дело было очень опасным и требовало личного разрешения Струкова. Прежде чем решиться на такое, нужно было создавать систему подстраховок.
Свои особенности имели Марьина роща и Грачёвка. Там процветали воровские порядки, находили прибежище воры всех мастей. Но Грачёвка была особой, там были самые дешёвые притоны, собрались почти все самые прожжённые женщины легкого поведения под охраной знающих жизнь и преступный мир «котов» сутенёров. Те не только эксплуатировали их по женской натуре, но и через них выискивали клиентов для ограбления.
Основное количество преступлений происходило в праздничные дни. Как правило, местные деловые люди готовили наживу, выбирали богатых и неосторожных купцов, мещан, замышляли мошеннические схемы. Приезжие ухари-налётчики захватывали эту наживу и в дальнейшем, естественно, делились с местными.
Все эти места были самой большой головной болью сыскной части. Все знали, что ворованное имущество и всевозможный преступный люд надо искать именно там. Только проникнуть туда было сложно, да практически невозможно. Если и заводился какой агент, то жил он, как правило, недолго и умирал не своей смертью, а с чьей-то помощью. Нетрудно догадаться, с чьей!
Глава 2 Пожар на Императорском заводе
Николаю Никифоровичу Струкову было пятьдесят пять лет. Ранее он служил частным приставом одного из семнадцати районов Москвы. Первым начальником сыскной части был назначен недавно и ещё не привык к должности.
В штате сыскной части было всего тридцать восемь чиновников, надзирателей и помощников на всю восемьсот тысячную Москву, с жителями и приезжими.
Тулин и Струков были знакомы около трёх лет. После ухода с военной службы в звании штабс-капитана Евграф был принят в управление московского обер-полицмейстера на должность, предусматривавшую присвоение статского чина титулярного советника.1
Через некоторое время его благополучно получил, что соответствовало его предыдущему армейскому званию. По долгу службы ему приходилось заниматься расследованиями уголовных преступлений. Часть города, которой руководил пристав Струков, была одной из самых криминальных и активных по части уголовных деяний, поэтому служебные встречи были нередкими.
Николай Никифорович родился в Малоярославце Калужской губернии. Карьеру свою сделал трудом и риском, самодурством и высокомерием не страдал. Струков имел статский чин коллежского советника, соответствовавший шестому классу согласно «Табели о рангах», в армейском звании полковнику пехоты или гвардии, что требовало обращения: «Ваше высокоблагородие». Несмотря на то что чин самого Евграфа соответствовал всего лишь девятому классу и армейскому званию штабс-капитана, это не повлияло на человеческие отношения между ними, общались они без условностей.