Лес поредел. Там, где дорога заканчивалась, таксист заметил две припаркованные машины. За ними снова тянулся лес. Вокруг никаких признаков жизни.
Он подъехал к машинам и остановился. Пассажирка открыла дверь со своей стороны. Он обошел автомобиль, чтобы помочь ей. Отмахнувшись от него, она оперлась на костыли и выбралась из машины. Похоже, она нечасто ими пользовалась.
Таксист протянул к ней руки, желая поддержать ее. Но она упрямо помотала головой и направилась к лесу за дорогой. Отыскав тропинку, она поковыляла между стволами деревьев.
Я подожду здесь, крикнул таксист. Вы заказали поездку туда и обратно. Но вы действительно?..
Женщина зашла за толстую ель, прислонила один из костылей к телу, схватилась за поросший мхом ствол, с отвращением отдернула руку, снова оперлась на оба костыля. Повиснув на них всем телом, она тяжело дышала. Боль стала частью ее естества. Так много она ходила только в реабилитационном центре движимая гневом, переходящим в ненависть и то только под чутким надзором персонала.
Но ей необходимо именно это. Жизненно необходимо.
Она должна снова стать полицейским.
Дезире Русенквист по-прежнему числилась комиссаром криминального отдела, но обязанности ее больше походили на то, что обычно доверяют практикантам. Всего месяц, как она вышла с больничного, и понятно, что впереди ее ждет лишь работа за письменным столом. Но это вовсе не означает, что придется всю жизнь посвятить перекладыванию бумажек.
Она уже давно не ощущала себя как Ди.
С тех самых пор, как ей отрубили обе ноги.
В два приема, но в течение одних суток.
Обе ступни хорошо сохранились, и их удалось пришить с разницей в пару часов. Но операции были сложные, не обошлось без осложнений.
Потом потянулись долгие полгода бесконечной боли. Борьбы, неудач. Новые операции, неудавшаяся реабилитация, присоединившиеся инфекции, приступы гнева, обезболивающие, влияющие на нервную систему или не оказывающие вообще никакого действия. Бывали дни, когда она просто кричала. С утра до вечера.
Она погрузилась во мрак и готовилась к преждевременному выходу на пенсию, когда ее реабилитолог Фарида рявкнула на нее: «Ну и сдавайся, черт возьми, может, легче станет».
Дезире настолько разозлилась, что решила идти дальше. А главное перед ее внутренним взором явился мужчина со шрамом на щеке. Увидев его, она смогла пройти еще несколько метров.
Как же ей хотелось убить его.
Около месяца назад стало полегче. Тьфу-тьфу-тьфу. Безжалостная реабилитация начала приносить свои плоды. После долгой изоляции, чуть не сделавшей ее социофобом, она начала потихоньку выходить в люди. Она заново училась водить машину со своим мужем Йонни, водителем скорой помощи. Его высочайшие профессиональные навыки порой выглядели бледно на фоне того, как Дезире нажимала педали пришитыми ногами. Она сама доезжала до супермаркета в центре Скугоса на своей инвалидной коляске, общалась с настоящими пенсионерами. Поняла, что в их компании чувствует себя чужой. Пока.
Пару недель она довольствовалась тем, что разбирала старые дела в криминальном отделе. Потом перешла к делам текущим.
Поэтому теперь она здесь.
Поэтому она снова схватилась за костыли, поднялась на ноги. Левый костыль соскользнул, с него слетел резиновый наконечник. Стиснув зубы, Дезире шла дальше по лесной тропинке, пока вокруг сгущались сумерки. Был вечер в начале мая, и она заплутала в сумрачном лесу. Лишь упрямство и воспоминания о мужчине со шрамом заставляли ее продираться дальше через хлещущие по лицу ветви деревьев. Мужчина со шрамом стал ее путеводной звездой на пути через ад.
Лес поредел. В воздухе почувствовался ни с чем не сравнимый запах моря. Перед ней открылся совсем другой пейзаж.
Вода. Весенние сумерки на берегу. Внезапный яркий свет, льющийся с огороженного участка, напоминающего древнее святилище. Над освещенным песком, выписывая угловатые узоры, двигались друиды в белом.
Выйдя, наконец, из леса, Дезире постояла, наблюдая сцену в лучах все более ярко-желтого, медленно заходящего солнца. Песчаный пляж, выступающие из воды камни, лесок на другой стороне залива.
Да. Она пришла куда надо.
Повиснув на костылях, она позволила себе впервые за пару минут почувствовать боль. Сильную и неприятную зато так далеко она уже год не ходила. Дезире стояла, опираясь на костыли, и смотрела, как самый крупный из друидов в белом отделяется от остальных и идет к ней навстречу. Подойдя ближе, он воскликнул:
Ди? Что, черт возьми?..
Как давно меня не называли Ди, Робин, и как мне этого не хватало, произнесла она запыхавшимся голосом.
Но продолжал могучий друид, разве ты не?..
Все верно, откликнулась Ди, с трудом поднимая голову. У меня офисная должность. Меня здесь нет.
Но я думал, что ты ты
Умерла? Вышла на пенсию? Нет, Робин, рано. Ничто меня не удержит. Рассказывай, что тут у вас.
Но ты выглядишь совершенно
Я знаю, как я выгляжу, мрачно оборвала его Ди. Рассказывай.
Робин подошел к ней и попытался поддержать. Она махнула на него рукой.
Здесь песчаный пляж, Ди, спокойно произнес он. Ходить по песку на костылях невозможно. Разреши, я тебе помогу.
Робин снова протянул руку. На этот раз Дезире не стала от него отмахиваться. Впервые после реабилитации она не отвергла помощь постороннего.
«Прорыв за прорывом», с горечью подумала она.
Тучный криминалист, один из лучших сотрудников Национального центра криминалистической экспертизы, осторожно повел ее по песку. Она остановила взгляд на море, прежде чем солнце окончательно скрылось за горизонтом.
Теперь они стояли над трупом.
Тело было хорошо видно в венке прожекторов. Вокруг ходили криминалисты, брали пробы, искали следы.
Жертвой оказался мужчина лет тридцати, на лбу его отчетливо проступал след от пули. Других повреждений Ди не заметила. Красивый высокий блондин в мокасинах.
Застрелен с близкого расстояния, пояснил Робин, продолжая поддерживать Ди. Насколько я вижу, единственным выстрелом.
Эта толстовка
Робин пожал плечами:
На рукаве отчетливо видна марка «Nautica». В остальном ничего интересного. Даже следов обуви на песке не найти. Кто-то очень хорошо за собой прибрал.
Да, «Nautica», помню. Эту марку носили снобы, владельцы яхт в Штатах. Она еще существует?
Робин медленно покачал головой.
Не может быть, чтобы ты приехала из-за этого, Ди. Уж точно не ради марки «Nautica».
Не из-за этого, согласилась Ди. Мне просто надо на него взглянуть.
На тело?
Она скинула руки Робина. Сделала пару шатких шагов, погружая костыли в песок. Осмотрела сумрачный пляж. В некоторых домиках на другой стороне залива зажглись огни.
Робин догнал ее. С трудом вытащил костыли из песка.
Расскажи подробнее о трупе, попросила Ди.
Робин пожал плечами. Весь остров как будто закачался.
Рассказывать особенно нечего, сказал он. Скорее всего, его застрелили в другом месте и переместили сюда, вероятно, на машине. Судя по краям раны, вряд ли это был выстрел в упор, но все же с очень близкого расстояния. Легкая чернота на коже, следы ожога. Похоже на девятимиллиметровый калибр, выходное отверстие значительно больше, пуля не сохранилась. Но у меня такое ощущение, что тебя интересует не труп, Ди.
В слабеющем свете Дезире встретилась взглядом с Робином и вдруг осознала, как ей не хватало умных, включенных собеседников.
Верно. Меня интересует вид.
Вид? воскликнул Робин, как будто никогда раньше не слышал этого слова.
Ди махнула рукой в сторону берега и выступающих из воды утесов. Выронив костыль, она плашмя упала на песок.
Робин поднял ее и вынес на твердую землю. Бросил взгляд через ее плечо, на тропинку, ведущую в почти уже черный лес.
Ди снова схватилась за костыли. Как за соломинку. А потом спросила в упор:
Это ведь уже не первый раз?
Ты о чем?
Все чаще мне приходится работать с людьми, не понимающими, о чем я говорю, произнесла Ди, корчась от боли в ногах. Но ты, Робин, точно не из них.
Робин скривился и снова посмотрел поверх ее плеча.
Никаких криминологических совпадений, сказал он.
Но ты знаешь. Ты ведь знаешь, Робин?
Я знаю только то, что могу доказать научно. Больше ничего.
Когда его взгляд в третий раз скользнул над ее плечом, ей это все надоело. Повиснув на костылях, она сказала:
Я понимаю, что за моей спиной что-то происходит. Но забудем об этом на несколько секунд. Скажи «да» или «нет», Робин. Это первое убийство?
Нет, ответил Робин, тяжело вздохнув.
Нет?
Моя личная оценка, без доказательств и протокола нет. Нет, это не первое убийство, совершенное этим преступником.
Спасибо, сказала Ди, с трудом поворачиваясь.
У входа в темный лес стоял таксист с фонариком и пустым инвалидным креслом.
Ди зажмурилась. Несмотря на все ее попытки сдержать слезы, они медленно катились из-под закрытых век.
5
Среда, 24 мая
Залив простирался в лучах весеннего солнца. Сверху он казался похожим на акулу, заблудившуюся среди утесов. Еще мало кто из владельцев яхт спустил свои любимые лодочки на воду, и пустые мостки выступали, как иглы, впивающиеся в акулье тело.
Ближе к северу, где залив резко обрывался, было заметно ускорение. Там стоял замок, казавшийся королевским под майским солнцем. Дальше путь лежал вдоль северного Эдсвикена, обратно к западному берегу, мимо всевозможных вилл, к более пустынному побережью, вот показалась лужайка, за ней маленький белый домик у самой воды. От домика в море тянулся длинный пирс.
Впервые в поле зрения попал человек. Мужчина, стоявший на мостках, становился все крупнее и крупнее. В руке он держал пульт, на перилах угрожающе шатко примостился ноутбук. Вскоре мужчина занял собой все пространство. Пока в объективе не осталась одна гигантская рука.
Довольный, Сэм Бергер схватил дрон. Ему, наконец, удалось все настроить. Положив пульт и похожий на паука квадрокоптер на стол, он снял ноутбук с перил и направился в полностью отремонтированный домик.
Молли Блум, должно быть, сидела в своем кабинете, но определить это было сложно из-за интенсивных движений в дверном проеме.
А именно прыжков.
Бергер сам подвесил прыгунки, он был уверен, что закрепил их как следует. Но при этом каждый раз, когда он видел, как сильно дочка натягивает черные резиновые ремни, его переполнял ужас. Он присел перед прыгающим тельцем, меньше года от роду. Хотя девочка изо всех сил тянула за стропы, она сохраняла полное безразличие на лице. Бесстрастное, почти скучающее выражение изменилось только, когда он скорчил свою самую смешную рожу. Но малышка была настолько сосредоточена, что удостоила его гримасу лишь мимолетной улыбки. Он осторожно протянул руку, чтобы не попасть Мирине по носу, и неуклюже погладил ее по щеке.
Бергер протиснулся в комнату мимо маленькой прыгающей фигурки. Блум, действительно, сидела за столом и что-то печатала на компьютере.
Я его настроил, сообщил он, махнув в сторону пирса.
Блум подняла глаза и поморщилась.
Древнеримскую цивилизацию погубила праздность и разврат. А наша погибнет из-за Интернета и дронов.
Он нам пригодится на выходных, просто ответил Бергер. Тебе удалось подобраться ближе к нашему киприоту?
Блум слегка покачала головой.
Как сказать, ближе, сказала она. Во всяком случае, нет никаких оснований полагать, что он здесь с легитимными целями. У Панайотиса Скарпариса довольно большой «послужной» список правонарушений, совершенных на Кипре. В основном экономические преступления. Но есть и преступления с применением силы.
Что, возможно, объясняет желание супруги развестись
Бергер и Блум помолчали, глядя друг на друга.
Кто бы мог подумать, сказал наконец Бергер.
Что подумать?
Что самая слабая из четырех опор, на которых зиждется наша хлипкая деятельность, бросит нам самый интересный вызов.
Но ты ведь не думал, что это окажется налоговое мошенничество?
Бергер пожал плечами.
Разумеется, налоговое мошенничество самая крепкая опора АО «Эллинг Секьюрити». Но мне казалось, что такая классическая категория частного сыска, как супружеская неверность, уже ушла в прошлое. Даже при разводах это теперь не аргумент.
По крайней мере, в нашей части Европы, согласилась Блум и открыла новое окно в поисковой программе. Но на Кипре развестись не так просто. Если ты женщина, тебе придется убедить самого архиепископа в том, что твой брак обречен. Если муж не импотент, не бьет тебя и не изменяет, придется ждать по меньшей мере пять лет.
И если у тебя нет доказательств, кивнул Бергер.
Его бронь на месте, сказала Блум, кивнув в сторону компьютера. Номер люкс в «Шесала Спа» «небо прямо за углом».
Скорее, прямо над головой. Если не задвинуть электрические жалюзи.
Одно из наших слабых мест, сказала Блум. А еще непонятно, насколько он маневренный. И насколько хватит твоего водительского мастерства.
У меня еще есть пара дней в запасе, чтобы потренироваться.
Они помолчали, обдумывая все вводные данные.
Мы ведь не рискуем угодить в какое-нибудь дерьмо похуже? спросил наконец Бергер. Какой-нибудь русско-кипрский преступный синдикат? Мафии с меня хватит.
Блум надула щеки, медленно выпустила воздух и покачала головой.
Никаких свидетельств тому, что Панайотис Скарпарис повинен в чем-то еще, кроме теневого бизнеса. Дела у него, видимо, идут неплохо, раз его жена Манолина смогла предложить нам такой щедрый гонорар, но прямых контактов с мафией я не вижу. Это, конечно, не означает, что их нет
А сама госпожа Манолина Скарпарис?
Блум покачала головой.
Никаких преступлений за ней не числится, ни в каких базах ее нет. У нее страничка в социальной сети. Домохозяйка, живет в Ларнаке, сорок шесть лет, двое подросших детей. Много фотографий детишек, в разном возрасте и обличии. Она изо всех сил старается скрасить свои будни, но между строк отчетливо читается страдание и даже страх. Супруги Скарпарис присутствуют на парочке совместных снимков, но никакой искорки между ними не видно. Такое ощущение, что они специально встают как можно дальше друг от друга.
Если бы Панайотис имел отношение к мафии, он вряд ли бы позволил размещать свои фотографии в социальной сети. И вообще, тогда у его жены и странички-то своей не было бы.
Их взгляды встретились.
Значит, мы можем быть спокойны? спросила Блум, не то Бергера, не то саму себя.
Он пожал плечами.
В нашей сфере всегда присутствует риск. Но как раз здесь он минимален, как мне кажется. Мы верим в предысторию Манолины?
Блум отвернулась к окну, посмотрела на лужайку, на свежую гравиевую дорожку, змеящуюся в сторону окружающего участок забора. По обе стороны от лужайки к небу тянулись осины. На деревьях появилась первая зелень, и светло-зеленые листочки шелестели так громко, что было слышно в доме. Не сводя глаз с пейзажа, Блум сказала:
Ее история вполне связная и правдоподобная. Манолина Скарпарис случайно обнаружила эсэмэску от некой Хелены. Хелена писала по-английски, в нейтральном тоне, без излишних смайликов: «Встречаемся, как обычно, в Шесала Спа? Жду незабываемого уикэнда». Манолина сделала свои логические выводы, увидела свой шанс расторгнуть ненавистный брак и получить половину имущества поэтому и обратилась к нам.
А почему именно к нам?
Она нашла нас в Интернете. Наверное, потому что мы довольно близко от Шесала?..
Как приятно, когда тебя ценят по заслугам, съязвил Бергер.
Может, ей название фирмы понравилось, добавила Молли.