А. Родионов писал в своих воспоминаниях, что прежде грозный Половинкин и ему подобные «сделались как овечки и присмирели перед единицами и нулями», которые получали теперь от него за всякое незнание урока. Боялись они не зря многие учителя любили «почесать руки» о нерадивых учеников, иначе говоря, выдрать за уши или за волосы, надавать тумаков и т.д. Инспектор гимназии по субботам приходил в класс, брал список и вызывал учеников, отличившихся за неделю леностью или шалостями. Их вели в шинельную, где у сторожа, отставного солдата огромного роста, всегда были готовы скамейка и розги.
Действующие лица
И.Б. Кестнер инспектор Высшего училища, затем Второй гимназии в 1823 1834 гг.
Спасительная куртка
Учитель русской словесности Второй гимназии В.С. Шестаков, по оценкам бывших учеников, смотрел на свои обязанности как на «повинность, которую он должен был отбыть за воспитание на казённый счёт в Университете». Занимаясь в классе чтением романов, он вызывал мальчиков отвечать урок, зазубренный из грамматики Востокова по списочному порядку. Вызванный подходил к кафедре и бормотал зазубренное; когда ученик замолкал, учитель вызывал следующего. Так продолжалось до спасительного звонка на перемену, когда Шестаков брал книгу и подчёркивал в ней ногтем, до какого места нужно было выучить текст учебника к следующему разу.
Пансионеру по фамилии Пономаревский при раздаче форменной одежды досталась, на его счастье, очень длинная куртка. Пономаревский был слабым учеником и учился плохо, но по русской словесности он умудрялся получать баллы, за которые, по крайней мере, не оставляли в качестве наказания в пансионе на воскресенье. Дело заключалось в том, что грамматика Востокова легко помещалась под куртку и когда Пономаревский выходил отвечать, он тайком вынимал из-под одежды книгу, прижимал ее к кафедре так, чтобы учителю не было видно, и зачитывал по ней ответ.
Например, такой: «Грамматика есть руководство к правильному употреблению слов в разговоре и письме. Словами называются звуки голоса, коими человек выражает свои понятия и чувствования. Грамматика бывает всеобщая и частная. Всеобщая грамматика показывает общие всем языкам основания речи. Частная грамматика показывает особенное какого-либо языка употребление, словесное и письменное».
Шестакову было безразлично, что говорил отвечавший, главное, чтобы он не молчал
Действующие лица
В.С. Шестаков младший учитель русской словесности в 1831 1835 гг., уволился "по состоянию здоровья"
Дела медицинские
При мужских гимназиях обычно открывались пансионы для круглосуточного пребывания детей. Пансионеров отпускали домой после уроков по субботам или на праздники. При пансионах устраивались лазареты, чтобы лечить заболевших воспитанников. На первых порах лазареты влачили довольно жалкое существование, поскольку средств на их обустройство в соответствии с требованиями гигиены катастрофически не хватало. Так, в Третьей гимназии лазарет для заразных больных помещался в непосредственной близости от спален пансионеров и только после смерти одного из воспитанников от скарлатины был с большим трудом переведён на частную квартиру.
Весной 1832 г. директору Третей гимназии В.В. Шнейдеру пришла в голову мысль о необходимости иметь при лазарете особого надзирателя, который мог бы проводить с находившимися там учениками занятия, чтобы те не отставали от курса. Сначала по протекции некоего генерал-адъютанта Ивашева эту должность хотел занять чиновник XIV класса (по Табели о рангах Т.П.) Волгин. Однако директор отдал предпочтение эстляндскому дворянину Петру фон Швенгельму, поскольку тот «по знанию языков» мог способствовать занятиям учеников. В мае Швенгельм уже занял назначенную ему при лазарете квартиру и принял по описи от эконома гимназии имущество больнички.
По этой описи можно составить представление о нехитром устройстве заведения. Лазарет, судя по количеству кроватей, мог вмесить в себя 12 пациентов. В распоряжении у каждого был столик, плевальный ящик, летний и зимний халат, туфли, серебряный столовый прибор. Ночных горшков при этом было почему-то только 8 и одна на всех железная ванна. Из медицинского оборудования в лазарете числились 4 клистирных трубки, двое щипцов, 3 зелёных зонтика для глаз, 1 «докторский прибор».
Остаётся неизвестным, занимался ли Швенгельм со своими хворыми подопечными. Но проработал он в должности надзирателя при лазарете вплоть до смерти от апоплексического удара в 1846 г.
Лазарет Первой гимназии (которая была побогаче всех прочих, поскольку предназначалась изначально для детей потомственных дворян) выглядел с медицинской точки зрения более основательно. Там в арсенале имелись микстуры, капли, пластыри, порошки, мази, грудной чай, спирт, присыпки, слабительные и прочие снадобья. Все мужские гимназии в это время пользовал один врач доктор Ф.И. Вейссе. Он был мастер на все руки: ставил банки, клистиры и «пиявиц», выдирал больные зубы (для пломбирования все-таки привлекали дантиста Александра Вагенгейна), боролся с распространением эпидемий кори, краснухи, скарлатины и т.д. Периодически, в случае острой необходимости, в лазарет приходили какие-нибудь сердобольные женщины для «бдительного призрения» и «материнского попечения» о заболевших.
Действующие лица
В.В. Шнейдер директор Третьей гимназии в 1827 1838 гг.
Ф.И. фон Вейссе (1792 1869 гг.) один из первых в России педиатров, главный врач Николаевской детской больницы с 1835 г.
Проблемы «дворянской» гимназии
26 ноября 1837 г. попечитель округа князь М.А. Дондуков-Корсаков в донесении министру просвещения графу С.С. Уварову пожаловался, что родители учеников Первой гимназии часто забирают своих детей из учебного заведения до окончания курса, поскольку "считают их достаточно развитыми в первых четырёх или пяти классах, чтобы приготовить их в короткое время дома посредством частных уроков в остальных предметах гимназического курса и поместить в специальные заведения или университеты".
В результате за последние пять лет выбыло 207 воспитанников. Как сообщал начальству директор П. И. Бенард, особенность гимназии заключалась в том, что в ней не было «штатных казённых воспитанников, и следовательно во всякое время от воли родителей зависит прекратить плату за детей своих и взять их обратно».
Первая гимназия была создана в 1830 г. из Благородного пансиона при Императорском Санкт-Петербургском университете, открытого в 1817 г. для того, чтобы «дать детям привилегированных классов населения столицы возможность получить соответственное их положению образование и право на движение по государственной службе». Она считалась самой аристократической в Петербурге и обучение в ней стоило существенно дороже, чем в других аналогичных учебных заведениях столицы. Выпускники гимназии имели следующие привилегии: окончившие курс с похвальными аттестатами поступали без экзаменов в студенты Университета; 20 человек за счёт казны ежегодно переводились в Царскосельский Лицей (впоследствии Первая гимназия вынуждена была поделиться этим преимуществом с другими школами и количество таких учеников сократилось до трех); при Николае I два лучших воспитанника раз в неделю приглашались в Зимний дворец, чтобы «составлять школьное общество» для наследника цесаревича.
Попечитель считал, что причина ухода учеников заключалась в продолжительности курса, который по Уставу учебных заведений 1828 г. стал составлять 7 лет. М.А. Дондуков-Корсаков убеждал министра, что программа в Первой гимназии могла бы проходиться быстрее и приводил в пример Московский Дворянский институт. Он напоминал, что там в мае 1836 г. было ведено 6-летнее образование, а вместо греческого ввели преподавание новых языков, т.е. французского и немецкого. Совместно с профессорами Университета попечителем была составлена программа с распределением на шесть классов, с которой он и предлагал ознакомиться министру.
Поскольку в Первой гимназии не было вольноприходящих учеников, а были только пансионеры («дети высшего дворянского сословия"), то по мнению Дондукова-Корсакова, "при равном наблюдении за занятиями воспитанников вне классов ход учения вообще, и особенно в верхних трёх классах, бывает равномернее и быстрее, и преподавание менее замедляется разностью успехов учеников, которая в других гимназиях еще может останавливать учителя идти далее в своём предмете».
С.С. Уваров внёс предложение о сокращении срока обучения в дворянской гимназии на один год «с распространением сей меры и на другие гимназии, в коих воспитываются дети благородного сословия». На планировавшиеся изменения было получено и согласие императора.
Считалось, что дворянские дети должны в совершенстве знать иностранные языки, поэтому в этой школе не только были уроки французского, немецкого и, для желающих, английского, но и на переменах ученики не должны были говорить между собой по-русски, за это их наказывали. Правда, подобные меры мало помогали и в целом преподавание иностранных языков в гимназии было поставлено ничуть не лучше, чем в других учебных заведениях: «кто поступал без знания языков, тот не научался им и к окончанию курса, едва успевая достигнуть, с грехом пополам, умения ошибочно читать по-немецки и по-французски и еще ошибочнее понимать прочитанное».
Как видно из воспоминаний И. Можайского, поступившего гимназию в 1838 г., Первая гимназия считалась в городе образцовой, поэтому порядки в заведении были очень строгие, «в здании нельзя было найти пылинки, одежда у воспитанников всегда была опрятна, за незастегнутую пуговицу оставляли без обеда, волосы были выстрижены и причесаны». Даже спать в пансионе полагалось в определенной позе: «строго преследовалось спанье в кальсонах и на левом боку, и если кто во сне перевертывался, то гувернер будил его» и заставлял лечь правильно, то есть на правый бок».
Тем не менее, в этом учебном заведении, кичившимся своим аристократизмом, встречались, по выражению И. Можайского, «хлыщи, дешевые остряки, подлипалы и мелкие душенки, обманывавшие малолетних, выманивая у них деньги и лакомства»; нередко происходили массовые драки между классами; в столовой бойко шла нелегальная торговля булками, пирогами и мясом; некоторые старшеклассники тайком нюхали и курили табак и т.д.
Действующие лица
кн. М.А. Дондуков-Корсаков (1794 1869 гг.) участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии; служил по ведомству Министерства внутреннх дел, затем Министерства народного просвещения, вице-президент Академии наук; попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1833 1842 гг.
граф С.С. Уваров (1786 1855 гг.) попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1811 1821 гг., министр народного просвещения в 1833 1849 гг; президент Академии наук с 1818 г.
П.И. Бенард директор Первой гимназии в 1827 1838 гг.
Гнев отца-монарха
Государь император Александр I, при котором в Петербурге были основаны первые мужские гимназии, судя по всему, никогда не посещал их с визитами. Во всяком случае, в документах нет никаких упоминаний на сей счёт. А вот его младший брат, Николай Павлович, после вступления на престол стал систематически инспектировать различные учебные заведения. Если высокому визитёру что-то не нравилось, для служащих гимназии это могло закончиться очень печально.
Однажды, 10 апреля 1833 г., Николай удостоил своим посещением Первую гимназию во время преподавания уроков. Найдя в пятом классе одного из сидевших на скамьях воспитанников облокотившимся, грозный самодержец «изволил изъявить своё неудовольствие и повелеть старшего учителя Турчанинова отставить от сей должности».
В тот же день Николай Петрович Турчанинов, «пораженный несчастием по случаю данного его императорским величеством повеления» написал слёзное письмо графу С.С. Уварову, только что ставшему министром просвещения, умоляя представительствовать перед императором о «прощении вины». В этом послании он излагал некоторые факты своей биографии, упирая на семейные обстоятельства и свою неопытность в деле преподавания в гимназии.
«Происходя из духовного звания, я готовил себя на служение церкви, и, по окончании учения в здешней Духовной Академии, определён комиссией духовных училищ в звании магистра к должности профессора здешней Духовной семинарии, где и теперь состою; но смерть первой жены моей, положив законное препятствие к исполнению моего желания, заставила меня поступить в светское звание. Между тем, желая сколько нибудь исполнить моё первое назначение, я решился посвятить себя на образование юношества, сообщая ему те мысли и чувствования, которые получил, воспитываясь под покровом церкви, В сем стремлении я, сверх занимаемой мною в течение восьми лет профессорской должности при Духовной семинарии, с дозволения моего начальства, по приглашению г. директора Первой гимназии, принял на себя обязанность преподавать исторические уроки воспитанникам и из среды шести кандидатов, дававших пробные лекции для получения сего места, избран и утверждена Правлением Университета по свидетельству профессоров историко-филологического факультета. Сию последнюю должность прохожу я только 2 месяца. Занятый предметом моего исторического рассказа, я еще почти совсем незнакомый с моими новыми учениками, а равно и порядком заведения, я не заметил неприличного положения воспитанников во время моего урока и сим имел первое в жизни моей столь поразительное и трогательное для меня несчастие подвергнуться немилости его императорского величества.
С трепетом сознавая вину мою, расстроившую совершенно все поприще моего служения и сим повергшую меня в крайне бедственное положение, вместе со мною поразившее моего отца, протоиерея Мариинской больницы для бедных, и жену мою, находящуюся в последнее время беременности, со слезами повергаюсь к священнейшим стопам всемилостивейшего отца-монарха и всенижайше прощу ваше превосходительство употребить начальническое ваше дерзновение к представительству о всемилостивейшем прощении вины моей».
Видимо, С.С. Уваров внял просьбе бедного Турчанинова: 14 апреля последовало соизволение государя о переводе провинившегося учителя в одну из столичных гимназий Министр попросил попечителя округа осуществить такой перевод во Вторую или Третью гимназию с тем, чтобы «учитель сего же предмета назначен был на место Турчанинова». В результате Турчанинова перевели в Третью гимназию, а Уваров велел поставить на вид директору и инспектору «строжайшее соблюдение дисциплины».
Посещая Вторую гимназию 7 мая 1837 г., Николай I выразил своё возмущение тем, что нашёл «пансионеров в неопрятном, грязном и даже отвратительном виде». Через три дня директор заведения П. А. Шипилов был уволен. На самом деле непрезентабельный внешний вид гимназистов, скорее всего, стал лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения учебного начальства в лице министра просвещения С.С. Уварова, который давно был недоволен директором Второй гимназии и собирался перевести его на службу в Могилев.
Действующие лица
Н.П. Турчанинов (1804 1850 гг.) учитель истории Первой, затем Третьей гимназии. В 1840 г. опубликовал научный труд «О сборах, бывших в России со времени введения в ней христианство до царствования Иоанна IV Васильевича»
граф С.С. Уваров (1786 1855 гг.) попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1811 1821 гг., министр народного просвещения в 1833 1849 гг; президент Академии наук с 1818 г.