Нет, буркнула, отвернувшись, Алена, а я так и не понял, дошел до нее мой намек или нет, пока она не сказала: Павел Сергеевич сплетничать не будет, едем к нему.
Но
К нему! безапелляционно заявила Алена. А потом без нотки ехидства добавила: У него за домом пустырь, а вдоль фасада сплошные кусты.
Ребята, зима же!.. простонал из последних сил сдерживающийся таксист.
Зима, кивнула Алена. Вот и обновляйте, пожалуйста, на ваших дровнях путь. Торжествовать не обязательно.
Глава 11
Павел Сергеевич честно выглядел на свои семьдесят с хвостиком плешивый, сутулый, с дряблой старческой кожей. Но все это виделось лишь в первые минуты; потом, стоило установить зрительный контакт с его слегка прищуренными ироничными голубыми глазами, ощущение почтенного возраста пропадало полностью: для всех он становился ровесником, правда, все равно более опытным, знающим что-то неведомое тебе, а главное имеющим на все личную точку зрения, которую, впрочем, он не навязывал никому. Интуиции скорее всего, в придачу к превосходной дедукции, умению делать точные выводы по незначительным фактам ему было тоже не занимать.
Спать придется на полу, сразу после приветствия и знакомства со мной предупредил он. Диван один, а мне на полу с моими болячками несподручно будет. Но пара лишних матрасов и чистое белье имеются, так что по этому поводу не беспокойтесь.
Да мы спать и не начала Алена, но хозяин квартиры резко отмахнулся:
Значит, на кухне до утра будешь сидеть, чаи гонять. Только громко не хлюпай, я чутко сплю, а если не высплюсь наутро просто невыносимый, тебе же хуже будет.
Я не в том смысле. Мы просто поговорить пришли. А потом уйдем.
Сейчас первый час ночи. Говорить мы будем, судя по вашим лицам, часа два минимум. И какой смысл вам будет куда-то уходить под утро? Тем более Василию все равно идти некуда, а у себя ты его пока на ночь оставлять не решаешься.
Все-то вы знаете, Павел Сергеевич, шутливо произнесла Алена, но зарделась при этом отнюдь нешуточно.
Как и то, поднял старик палец, что любой серьезный разговор лучше всего вести на кухне, за рюмочкой чая. Но поскольку уже и впрямь поздновато, то ограничимся чашками. Раздевайтесь пока; вон там, в углу, тапки, а я пойду чайник ставить. Только сразу предупреждаю: к чаю у меня лишь овсяное печенье и батончики на сорбите. Правда, вку-у-усные!
Хозяин, шаркая подошвами и припадая на левую ногу, удалился из прихожей. Я посмотрел на Алену:
Как-то неудобно получилось. Приперлись ночью, больному человеку проблем накатили.
Неудобно штаны через голову надевать, буркнула Алена. И это ведь ты у нас великий конспиратор вот и пожинай плоды своей паранойи.
Это не паранойя, стянул я куртку бомжеватого пьяницы, оказавшись в желто-зеленом свитере с Беты.
Ой!.. прыснула Алена. Теперь мне все понятно.
Что тебе понятно? насупился я, примерно догадываясь, что услышу дальше.
Понятно, откуда у тебя желание всех сторониться. Наверняка они по отношению к тебе чувствуют то же.
Между прочим, так на Бете представляют нашу повседневную одежду.
Наверное, у них какой-то объект с нашим цирком пересекся, хмыкнула напарница, но тут же стала серьезной. Извини. Это у меня нервное. Я вообще, не считая самих объектов, впервые вижу что-то непосредственно с Беты. Можно потрогать?
Могу даже дать поносить. Во мне все еще играла обида.
Зачетно! Ловлю на слове. Алена сказала это вроде бы в шутку, но без улыбки, так что я лишь кивнул.
Вы предлагаете продолжить нашу беседу в прихожей? донеслось из кухни. Лично я возражаю. Там некуда столик поставить и дует из-под двери, а у меня суставы, знаете ли. Так что перебирайтесь-ка на кухню, чайник вот-вот закипит.
С чаем и печеньем мы расправились быстро я был изрядно голоден и, честно говоря, приговорил бы и что-нибудь посущественнее. Правда, сорбитовые батончики у меня не пошли, а вот Алена трескала их за милую душу. Сам же хозяин квартиры, прихлебывая чай мелкими глоточками, ел мало, изучающее разглядывая нас с Аленой.
Свитер в ядовитую желто-зеленую клетку заинтересовал его особенно сильно, и когда я отставил пустую чашку, Павел Сергеевич спросил:
Брючки и свитерок оттуда?
Пояснять откуда именно, он не стал, ему и так уже было известно, где я путешествовал.
Я в ответ лишь кивнул лишних слов здесь тоже не требовалось.
Ну давай, мил друг, начинай тогда с того момента, как ты зашел в дом что было до этого, мне уже добрые люди поведали.
И я принялся рассказывать. Старался говорить обо всем последовательно и подробно, но порой увлекался и перепрыгивал с одного на другое. Тем не менее мои собеседники, а точнее, слушатели, меня ни разу не перебили. Павел Сергеевич лишь попросил разрешения закурить и высмолил за время моего рассказа четыре «беломорины». В остальном его выражение лица оставалось умиротворенно-спокойным, как у старого учителя, в пятьсот двадцать девятый раз выслушивающего «Я помню чудное мгновение» или, может, «Облако в штанах», что несколько ближе по стилю и содержанию к моему опусу. Зато милое личико Алены менялось, словно живой калейдоскоп, становясь то испуганным, то изумленным, то недоверчиво-ироничным, то раздраженным и злобным.