Хитер закричала, Сооджин принялась отрывать пальцы Скотта от тела Хитер, а Лиззи запрыгнула ему на спину, готовая сделать удушающий захват.
Но только это был не удушающий захват. У нее в руке сверкнуло лезвие ножа швейцарского, армейского, какие советуют брать с собой в лагерь бойскаутов.
Лиззи, стой! Какого хрена ты делаешь?
Мне казалось, будто я пытаюсь кричать под водой. Забравшись в багажное отделение, я протянула руку и нащупала лопатку Лиззи. Лопатка судорожно дергалась. Лиззи наносила удары ножом в сторону собственного тела, пронзая Скотту шею и лицо. Рано или поздно она должна была промахнуться и поранить себя.
ЛИЗЗИ, ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!
Мне удалось перехватить ее руку, и она наконец затихла. Ее дыхание осталось самым громким звуком внутри машины. Скотт был между Хитер и Сооджин как будто сидел, откинувшись назад. Его распоротое горло было влажным от крови. Нож торчал из того, что было его ртом.
Кровь была повсюду. Она затекала в швы обивки из голубого кожзаменителя. Ею были забрызганы запотевшие стекла. Она капала на пол. Ею было пропитано насквозь кружевное платье Хитер. Колени Сооджин образовали в сиденье углубления, быстро превратившиеся в кровавые лужицы. В моем оцепеневшем мозгу мелькнула мысль, что это похоже на расколотый арбуз. Потому что этого не должно было быть. Моя жизнь не превратилась в кровавый фильм ужасов.
Хитер обнимала себя за плечи, стараясь отдышаться. Ссадина у нее на шее потемнела, став багровой. Я проползла мимо Лиззи и Скотта и крепко обняла ее, не обращая внимания на спинку сиденья, неуютным комком разъединяющую нас. Хитер уткнулась мокрым от слез лицом мне в плечо, всхлипывая слова, которых я не могла разобрать.
Все хорошо, все хорошо, все хорошо, повторяла я ей, нам, себе.
Лиззи показала себя более практичной. Высунувшись в заднюю дверь, она убедилась в том, что никто на нас не смотрит. В лобовое стекло я видела впереди пустынную улицу с одинокой фигурой вдалеке, женщиной в мешковатой куртке, пнувшей переднее колесо своей машины, перед тем как уехать. Она никак не могла видеть то, что произошло.
Горизонт чист. Никто не знает, что здесь было. Выбравшись из машины, Лиззи вытерла окровавленную руку о джинсы Скотта, валявшиеся на земле вместе со скомканными трусами. Взглянув искоса на лежащий рядом со мной труп, я поняла, что Скотт действительно был на взводе: судя по виду от пояса и ниже, он рвался в бой. Я поползла назад через грузовой отсек, мимо его босых ног, и меня вырвало. Далеко внизу была видна машина той женщины лучи фар скользили по улицам, ведущим обратно в реальность. Рывком подняв до конца заднюю дверь, Лиззи с силой ее захлопнула. Она провела меня вперед, и мы вчетвером втиснулись на переднее сиденье, подальше от крови.
Ты поступила правильно, Лиззи, заговорила Хитер в промежутках между приступами икоты. Это была самооборона. Ик! Он сказал Он сказал Что изнасилует меня до смерти. И начал меня душить. Зажал рот рукой. Я решила, что он хочет
Мы все свидетели. Мы всё видели. Говоря, Сооджин возбужденно кивала, и пластмассовые обручи у нее на голове начали сползать.
Мы должны поехать в полицейский участок и рассказать, что произошло, сбивчиво бормотала я. Скотт душил Хитер. Насиловал ее. Ты ее спасла, Лиззи. И это не просто слова. Ты ее спасла!
Я по-прежнему не могла поверить в то, что Скотт действительно намеревался сделать это, когда мы находились совсем рядом, всего в нескольких ярдах от машины. Но он всегда думал своим членом считал изнасилование олицетворением панк-рока, в духе Джи-Джи Аллина[12]. Мы терпели его из-за Хитер. Но, по-моему, в глубине души все мы, включая Хитер, подумывали о том, как бы его прирезать. И к тому же в задницу Джи-Джи Аллина: от его музыки тошнит, как и от его выкрутасов.
Все замолчали. Труп Скотта начинал смердеть, как при поносе, смешанном кое с чем похуже. Я вернулась к своему предыдущему предложению:
Лиззи, Скотт полностью шизанулся и напал на Хитер. Нам нужно срочно ехать в полицию.
Лиззи медленно покачала головой:
Нам нужно избавиться от трупа. И очистить машину.
Почему-то Хитер нашла эту идею замечательной.
Да, в полицию нам обращаться нельзя.
Что? Почему? У меня возникло ужасное предчувствие, что все уже решено. Решения всегда принимала Лиззи.
Сооджин посмотрела на меня, затем снова на Лиззи, ожидая разъяснений. Я взялась за дверную ручку, гадая, не следует ли мне уйти прямо сейчас. Я не сделала ничего плохого. Пока что.
Бет, обращаться в полицию нам нельзя. Полицейские все расскажут нашим родителям. А нас не должно даже быть здесь. Тут Хитер была полностью права. Считалось, что мы пошли в кино в один из кинотеатров в торговом центре «Саут-Кост Плаза». К тому же моя мама говорит, что полиция всегда старается найти наиболее простой выход. Нам никто не поверит. У нас нет никаких доказательств.
Я вспомнила тот случай, когда полицейский остановил нас на улице, чтобы проверить, является ли Хитер «легальной». Он попросил ее предъявить водительское удостоверение и, увидев ее персидскую фамилию, Сассани, спросил, откуда она родом. Хитер солгала, сказав, что это итальянская фамилия. Полицейский рассыпался в извинениях, пробормотав, что ему следовало бы сообразить, ее «оливковая» кожа средиземноморская, а не мексиканская. Тогда мы долго смеялись над тонкостями этого расистского бреда, однако сейчас нам было не до смеха.
Лиззи зажгла свет в салоне.
Что у нас из доказательств? Синяк?
У Хитер по лицу растеклась косметика, однако, несмотря на трясущиеся руки, ей удалось натянуть поверх перепачканного платья огромный мохнатый свитер.
Вы только посмотрите на нее. Разве похоже, что она подверглась нападению? Я хочу сказать, такой синяк можно получить где угодно. Как огромный засос. Вы можете себе представить, что фараоны поверят, будто она справилась с ним? Лиззи указала на бледное тело Скотта, лишившееся крови.
Я раздиралась на части между двумя своими воплощениями. Одно считало, что Лиззи права; другое считало, что нет. И одно из этих воплощений должно было умереть.
Ну хорошо. И как ты предлагаешь избавиться от трупа? с сомнением произнесла Сооджин.
Сбросить его в озеро Вудбридж. Можно подъехать прям к нему там, где нет домов.
Было на берегу рукотворного озера, в самом центре района Вудбридж, одно уединенное место, отделенное от жилых кварталов невысоким холмом с аккуратно подстриженной травой. Мы иногда отправлялись туда покурить «травку».
Но там очень мелко. Разве труп не будет торчать из воды? Эти слова сорвались с моих уст прежде, чем мозг успел среагировать. Неужели я действительно сказала это?
Лиззи предложила представить это как убийство, совершенное дружками Скотта в наркотическом угаре. Ни с чем не заморачиваться и просто сбросить труп в озеро. Утром его обнаружат. Если у нас спросят, мы ответим, что понятия не имеем, какие планы были у Скотта. Мы смотрели третью часть «Смертельного оружия», после чего отправились в кафе Боба «Большой мальчик» за картошкой фри. Лиззи подробно расписала нашу ложь, пока мы ехали по шоссе. Когда она свернула на застроенные коттеджами узенькие улочки, ведущие к озеру, все умолкли. Труп Скотта шумно исторг газы, и запах в салоне стал отвратительным.
Хитер осталась в машине, а мы оттащили труп к воде. Она начиталась в документальных детективах, что следы ног подобны отпечаткам пальцев, поэтому по покрытой холодной росой траве мы пошли босиком. Руки свои мы обернули футболками, чтобы скрыть отпечатки пальцев. Лиззи затащила тело в воду, задрав подол юбки, чтобы брести по толстому слою ила, скрывающему бетонное дно озера. Скотт казался бледно-розовой грудой посреди расползающегося маслянистого пятна. Когда Лиззи выбралась на берег, я увидела кусок водоросли, прилипший к прорехе на колготках в сеточку, которую она заделала тонкой проволокой.
Утром его обнаружит какой-нибудь бедолага, вышедший на пробежку. Собственный голос показался мне чужим, во рту пульсировала боль, как тогда, когда ортодонт затягивал на зубах брекеты.
Да. Лиззи пожала плечами. Чудненько.
Сооджин охватила дрожь, обусловленная не только прохладой.
Так, девочки, по домам.
Вернувшись в машину, мы как могли стерли с себя кровь влажными салфетками, целую упаковку которых положила на всякий случай в бардачок мать Лиззи. Свитер полностью скрывал подтеки на платье Хитер, которое она поклялась сжечь. Сооджин сняла с себя окровавленные колготки и скатала их в комок. Мне каким-то образом удалось остаться практически чистой. Теперь жуткое месиво на заднем сиденье
Об этом не беспокойтесь. Я со всем разберусь. Голос Лиззи прозвучал уверенно и совершенно спокойно. Вот почему решения принимала она. Кажется, Лиззи всегда знала, что делать, даже в самых страшных ситуациях.
Правда? Ты уверена? Я могу помочь? Я чувствовала, что должна предложить помощь, несмотря на то что мне отчаянно хотелось услышать отказ.
Все будет в полном порядке. Говоря бессмертными словами Линн Маргулис[13]: «Мы являемся огромным метеоритом!» Бросив на меня взгляд, Лиззи усмехнулась и завела двигатель. Я натянула улыбку, впервые за, казалось, тысячу лет. В средней школе мы с Лиззи были одержимы сериалом «Микрокосмос», который пересматривали снова и снова. Затаив дыхание, мы слушали философские рассуждения знаменитого эволюционного биолога Линн Маргулис о том, как человек влияет на глобальные экосистемы. Понижая свой голос до зловещего шепота, она говорила: «Мы являемся огромным метеоритом»[14].
Мысли о «Микрокосмосе» немного успокоили меня. Когда Лиззи высадила меня у дома, я бесшумно открыла входную дверь и, прокравшись наверх, приняла душ. Именно это я бы сделала, вернувшись из кино.
Глядя на желтое махровое полотенце сквозь тропические цветы занавески для душа, я старалась убедить себя в том, что весь этот вечер был одной сплошной галлюцинацией. Горячая вода смывала все: кровь, грязь, запахи, оружие, слова. Все, кроме поющей Великолепной Гарсии. Может быть, если я буду очень упорно думать про «Черную Образину», звуки голоса Великолепной сотрут образы, запечатленные во всех клеточках памяти моего мозга.
Родители крепко спали в своей комнате дальше по коридору, и я облегченно вздохнула. Поставив в стакан влажную зубную щетку, я посмотрела на отражение своего лица в запотевшем зеркале. Оттуда на меня уставилась непримечательная белая девушка: карие глаза, раскрасневшаяся от горячего душа кожа, светло-русые волосы до плеч, за которые мать называла меня «грязной блондинкой». Похожа ли я на убийцу? Я присмотрелась, расслабляя мышцы подбородка и губ. По многолетнему опыту я знала, как придать своему лицу невинное выражение, когда чувствовала себя виноватой. Удовлетворившись, я пожала плечами и принялась расчесывать волосы, размышляя о тех глупых, полных отчаяния мгновениях, когда я настаивала на том, что нам нужно обратиться в полицию. Заведенная «травкой» и страхом, я чуть не забыла: есть кое-что похуже, чем быть арестованной за убийство То, что сделает мой отец, узнав, что я нарушила правила.
Глава 3
Тесс
Флин-Флон, на границе провинций Манитоба и Саскачеван (1992 год н. э.)
Лос-Анджелес, Верхняя Калифорния (2022 год н. э.)
Я стояла внутри огромного ангара, свод которого был таким высоким, что иногда в нем возникали свои собственные клочки облаков, проливающиеся моросящим дождем. Пол был из чистого канадского гранита, красного и серого, с белыми прожилками, местами покрытого пятнами цепкого лишайника. Здесь земная кора оставалась практически неизменной на протяжении трех с лишним миллиардов лет, с небольшими вкраплениями металлических руд и ископаемых останков кембрийского периода. Все пять известных Машин были обнаружены в подобных местах, с панелями управления, вмурованными в камень, образовавшийся еще до того, как жизнь вышла на сушу.
Передо мной стоял ряд серверов размером с бытовые холодильники, подсоединенных жирными кабелями к громоздким мониторам на кинескопах, видеокамерам на железных штативах и чему-то, похожему на отрубленную голову светофора, с замененными на атмосферные датчики сигналами. Путешественники, находящиеся в процессе отбытия или прибытия, толпились в очередях у рабочих кабин в противоположном конце ангара; за гулом стоящих рядом серверов их голосов было не разобрать. Перед оборудованием расхаживал профессор в сопровождении кучки восторженных студентов и аспирантов. Они собрались, чтобы наблюдать за процедурой запуска Машины.
Двое техников оживленно стучали по клавиатурам, загружая шесть расставленных вокруг меня наковален. Полмиллиарда лет назад эти Машины обладали сложным командным интерфейсом, состоящим из того, что геоученые называют кольцами и навесами, однако к настоящему времени от всего этого остался лишь каменный пол. Наковальни, изобретенные в девятнадцатом веке и усовершенствованные в последующие десятилетия, оставались грубыми и примитивными по сравнению с тем, какими должны были быть те старые интерфейсы. Внешне они напоминали низкие железные столы, утыканные десятками поршней, которые в настоящий момент двигались вверх и вниз в тестовом режиме. По сути, наковальня представляла собой конфигурируемый набор молоточков с мягкими наконечниками, очень похожих на те, что в рояле, которые должны были выбить определенную комбинацию на камне. Выбитая комбинация программировала интерфейс, а тот, в свою очередь, открывал стабильную «червоточину» между настоящим и точкой назначения в прошлом, которую выбрал путешественник. С помощью этих простеньких устройств мы манипулировали тканью космоса.
Нынешние геоученые понимали принцип работы Машин лишь немногим лучше тех людей, что впервые описали их тысячи лет назад. Разумеется, мы могли определять точку выхода гораздо точнее, чем наши предки из бронзового века, ведь наши наковальни могли выстукивать сложный ритмический рисунок с точностью до микросекунды, так что тут налицо был прогресс. Мы знали, что каждая Машина состоит из интерфейса, спрятанного в камне, хотя до сих пор вся наша аппаратура не могла обнаружить внутри камня ничего помимо того, что можно было ожидать там найти. Затем были еще «червоточины», которые откуда-то появлялись Печально это признавать, но самый крупный наш прорыв в понимании Машины заключался в том, что мы определили принцип ее работы с точки зрения геологии, но никак не магии. Даже спустя тысячелетия использования Машин мы по-прежнему мало что смыслили в том, как они работают, не говоря уж о том, почему это происходит.
Скажешь, когда будешь готова. Рыжеволосый техник с раскрасневшимися щеками поднял на меня взгляд и показал жестом, что я могу трогаться.
Убедившись в том, что нахожусь точно в центре круга наковален, я опустилась на колени и поставила кулаки на камень. Послышался стук молоточков, их ритм наполнил вибрацией все мое тело, и в конце концов я уже не могла определить, где заканчивается моя кожа и начинается Земля. И в этот момент камень размягчился до жидкого состояния. Влажная и в то же время не влажная жидкость поднялась сквозь мои пальцы, затем до пояса, размывая стены ангара, по мере того как ползла мимо моих глаз, обволакивая меня мерцающей цилиндрической колонной. Мне потребовалось всего одно мгновение, чтобы освоиться со знакомым, но по-прежнему противоестественным ощущением того, что я дышу под водой.